Дэвид Амонд - Скеллиг
— Ась? — откинулся старик.
Терьер тявкнул, и хозяин стиснул ему мордочку рукой. Казалось, он напряженно думает.
— Ась? — очнувшись, повторил он снова. — А на трапеции там качалась одна очаровашка. Ну, ей-богу, почти летала.
Глава 12
Дома я застал доктора Смертью, на кухне с мамой и папой. Он держал на коленях девочку и застегивал ей подгузник. Мне он подмигнул.
Папа ткнул меня в бок. А у мамы было совершенно перевернутое лицо.
— Все этот ужасный дом! — сказала она, когда доктор ушел. — Разве она может нормально развиваться в такой грязи, в таком хаосе?
Она кивнула на заросли за окном.
— Это же ужас! Дурацкий унитаз! Сплошные развалины. И непролазная глушь.
Она заплакала. И сквозь слезы говорила, что нечего было переезжать. Нечего было лезть в эти вонючие руины.
Она металась взад-вперед по кухне с ребенком на руках.
— Девочка моя, — приговаривала она, — бедняжечка моя.
— Девочку снова кладут в больницу, — шепнул мне папа. — Ненадолго. Врачи хотят за ней понаблюдать. Просто понаблюдать. Все будет в порядке.
Он тоже посмотрел за окно.
— Я стану работать не покладая рук. К ее возвращению здесь будет чистота и порядок.
— Я тебе помогу, — произнес я, но он, похоже, меня не услышал.
Мы съели по бутерброду с сыром, выпили чаю.
Малышка лежала рядом, в маленькой переносной корзинке. Мама ушла наверх, собирать вещи в больницу.
Я выложил на стол картинку со скелетами и тупо на нее уставился. Никак не мог сосредоточиться.
— Хорошая работа, — мимоходом, не всматриваясь, заметил папа.
Я поднялся по лестнице и сел на ступеньку между этажами.
Мама пихала в сумку все подряд: ползунки, подгузники, распашонки. Она скрежетала зубами, словно злилась на весь мир. Заметив меня, она попыталась улыбнуться, но тут же отвернулась.
Закончив, она сказала:
— Не волнуйся, мы ненадолго.
Перегнувшись через перила, она потрепала меня по голове.
— Зачем человеку лопатки? — спросил я.
— Ох, Майкл!
Она сердито простучала каблуками мимо меня.
Потом все-таки остановилась, вернулась и сунула пальцы мне под лопатки.
— Говорят, на этом месте были крылья — когда человек был ангелом на небе. Отсюда они когда-нибудь вырастут снова.
— Ну, это легенда, — сказал я. — Сказка для малышей, верно?
— Кто знает? Но то, что у людей были когда-то крылья и снова будут, это ведь возможно.
— И у нашей девочки тоже?
— Конечно. Ты только посмотри на нее! Иногда мне кажется, что она не до конца покинула рай, потому-то и не может прижиться здесь, на земле.
Мама улыбнулась, но в глазах у нее стояли слезы.
— Потому ей и выпало столько бед, — добавила она.
Может, сказать ей про человека в гараже? Но я посмотрел на нее и — смолчал.
Прежде чем ехать, я подержал девочку- на руках. Потрогал ее кожу, крошечные, хрупкие косточки. Потрогал лопатки — там, где когда-то были крылья. Потом мы все поехали на машине в больницу. Устроили маму с девочкой в палате. И мы с папой вернулись на Соколиную улицу. Сели друг против друга в огромном пустом доме. Посмотрели друт другу в глаза. И папа пошел красить стены в столовой.
Я же нарисовал скелет с крыльями, которые росли сзади, из лопаток.
А потом я выглянул в окно. На заднем заборе сидела Мина.
Глава 13
— Ты грустный.
Я поднял глаза.
— Наша девочка снова в больнице.
Мина вздохнула. И стала следить взглядом за птицей, которая чертила высоко-высоко в небе.
— Может, даже умрет.
Она снова вздохнула.
— Хочешь, я тебя куда-то о тведу? — спросила она.
— Куда куда-то?
— В тайник, о котором никто не знает.
Я оглянулся на дом: папа маячил в окне столовой. Посмотрел на Мину, и ее взгляд пронзил меня насквозь.
— Всего пять минут. Он и не заметит.
Я внутренне сжался и кивнул.
— Пойдем, — прошептала она. Я выскользнул за калитку.
— Быстрее. — Она пригнулась и припустила бегом.
В конце нашей улицы она свернула. Мы теперь бежали вдоль заборов более высоких, солидных и, видимо, старых домов. Участки здесь были шире, деревья в садах мощнее и раскидистее. Воронья улица.
Мина остановилась у темно-зеленых ворот. Достала откуда-то ключ, отперла замок и вмиг оказалась внутри. Я шагнул следом. Что-то потерлось о мою ноту. Кошка. Проникла с улицы вместе с нами.
— Шепоток. — Мина улыбнулась.
— Что?
— Кота зовут Шепот. Он тут повсюду гуляет.
Дом был каменный, почерневший от времени. Окна заколочены. Мина распахнула дверь, на которой крупными красными буквами было написано: "Опасно для жизни".
— Не обращай внимания, — сказала Мина. — Это чтоб хулиганы не лезли.
Она вошла в дом.
— Давай же, — шепнула она. — Быстрее.
Мы с Шепотом двинулись за ней.
Тьма стояла кромешная. Хоть глаз выколи. Мина нащупала мою руку.
— Не останавливайся, — сказала она и потащила меня вперед, по каким-то широким ступеням.
Глаза потихоньку привыкли к темноте, и я уже различал контуры лестничных пролетов. Мы поднялись на три. После третьей площадки лестница сузилась, и мы оказались перед узкой дверью.
— Чердак, — прошептала Мина. — Здесь надо тихо-тихо. А то еще не понравишься им. Могут и наброситься!
— Что? Кто?
— Ты вообще смелый? Меня они знают, с Шепотом тоже знакомы, а вот с тобой… Так ты смелый? Такой, как я?
Я молчал. Откуда мне знать?
— Смелый, — твердо сказала она. — Наверняка.
Мина нажала дверную ручку. Затаив дыхание, она снова взяла меня за руку, втащила за собой внутрь и прикрыла дверь. Потом присела на корточки, съежилась и подергала меня, чтоб сделал то же самое. Кот покорно улегся рядом.
— Не шевелись, — приказала она. — Ни звука. Только смотри.
Мы были прямо под крышей, в просторном помещении со скошенными стенами. Неровный дощатый пол весь потрескался и был усеян отвалившейся штукатуркой. Сквозь полу- круглое окошко в скате крыши проникал свет. Стекла в окошке не было, осколки валялись внизу. Сквозь оконный проем виднелись городские крыши, шпили и облака, розовеющие на закатном солнце.
Я почти не дышал.
Солнце потихоньку садилось, и под крышей сгущался красноватый сумрак.
— Что будет? — прошептал я.
— Ш-ш-ш. Смотри в оба. Сиди и смотри.
Вдруг она вздрогнула.
— Вот! Смотри!
Светлая птица почти бесшумно вылетела из гнезда на окно, выглянула наружу. Следом вылетела другая, покружила по комнате, хлопая крыльями почти у нас перед носом, и тоже приземлилась на окно.
Я не дышал вовсе. Мина крепко держала меня за руку. Мы не сводили глаз с птиц, с их круглых, повернутых друг к другу клювами головок, с их лап, вцепившихся в оконную раму. Но тут они разом сорвались и исчезли в красноватых сумерках.
— Совы, — прошептала Мина. — Бурые совы.
И снова насквозь пронзила меня взглядом.
И засмеялась.
— Иногда они нападают на непрошеных гостей. Но сейчас ты со мной. Они поняли, что ты свой.
Она показала на дальнюю стену, где вывалилось несколько кирпичей и зияла дыра.
— Там у них гнездо. И сейчас там птенцы. Не вздумай подходить ближе. За птенцов они тебя до смерти заклюют.
Я ошеломленно молчал. Она засмеялась.
— Пошли, — шепнула она. — Быстрее.
Мы выбрались с чердака и побежали вниз, по широким ступеням — в сад. Мина заперла дверь и калитку; и мы бросились домой.
— Никому не говори.
— Ни за что.
— Поклянись.
— Как?
— Чтоб мне сдохнуть.
— Молодец, — сказала она и убежала. Шепот припустил следом.
Я же открыл свою калитку и тут же увидел папу. Он по-прежнему маячил в окне столовой — тянулся малярной кистью куда-то к потолку.
Глава 14
В школу я на следующий день не пошел. Мы с папой сидели, завтракали, как вдруг меня заколотил озноб.
— Может, останешься дома? — папа обнял меня за плечи. — Мне как раз нужна помощь.
Я кивнул.
— Подготовимся к их возвращению, — добавил он. — На пару быстрее получится.
Потом я краем уха услышал, как он звонит в школу.
— Сестренка… Да, так много сразу навалилось… Расстроен… Да-да…
Я переоделся в старые джинсы. Размешал зеленую краску, которую папа приготовил для столовой. Выстелил пол старыми газетами.
Папа полез на стремянку.
— А мне что делать? — спросил я.
Он пожал плечами. Выглянул в окно.
— Может, попробуешь расчистить джунгли? Только надень брезентовую куртку и москитную сетку. И берегись тигров.
Я надел старые перчатки. Если стебли не ломались, я срезал их старыми ножницами. Подкапывал мотыгой, чтоб не оставалось корней. В кожу то и дело впивались шипы. По рукам тек зеленый сок. У стены дома потихоньку росли две кучи: сорняков и камней. Приходилось все время стряхивать с себя пауков: они свисали на своих нитях прямо со лба. Черные блестящие жуки разбегались из-под ног.
