Константин Глебов - Кыш-Пыш и армия Вия
— Нужно вызвать врача. — обеспокоено сказал Львовский.
— А что разве у вас не найдется какого-нибудь подходящего на этот случай трюка. Щелкните пальцами и все готово. — Никифор намеревался съязвить, но Львовский принял его слова за чистую монету.
— У бедняги вот-вот случиться сердечный приступ. Здесь волшебство бессильно, нужен искусный лекарь.
— Волшебство, магия, а когда дело касается по настоящему серьезных вещей, разводите руками и уповаете на науку. — буркнул себе под нос Никифор, проверяя карманы больного.
— Что вы делаете? — спросил Львовский.
— Ищу какие-нибудь таблетки. Раз он вышел из аптеки, то должен иметь при себе лекарства.
Проведенное Никифором не сложное умозаключение тут же подтвердилось и в следующий момент, из внутреннего кармана пиджака Генриха Карловича он извлек плотно закрытый пузырек с пилюлями. Никифор откупорил пузырек зубами и вытряхнул на ладонь две пилюли. Лекарство он вложил в полуоткрытый рот Генриха Карловича.
— И все-таки, я бы предпочел обратиться за помощью к врачу — заявил Львовский.
— Пока мы найдем врача, будет уже поздно. А так, по крайней мере, у него есть шанс.
Ожидая когда подействует лекарство, Львовский подобрал с мостовой несколько листков бумаги, выпавших из портфеля старика. Это оказались чертежи неизвестного устройства. С интересом разглядывая их, Львовский произнес вслух:
— Очень любопытно, очень.
Заметив, что Львовский рассматривает чертежи, Никифор сказал:
— Это Генрих Карлович Архимедов профессор прикладной физике и механики, мой старый преподаватель из института. Я до сих пор, считаю его гением в области механики и конструирования.
— Надо понимать не без основания. — внимание Львовского остановилось на одном из чертежей, где были изображено что-то вроде рыцарских доспехов в разрезе.
Никифор успел разобрать только названия изобретения, написанное сверху над чертежом "Усовершенствованный бронированный скафандр — модель "Богатырь".
В этот момент, изобретатель подал, наконец, первые признаки жизни. Он открыл глаза и слабо пошевелил рукой, как будто искал что-то на тротуаре, рядом с собой.
— Мои бумаги, где они?
Львовский тут же собрал все чертежи в стопку и вложил их обратно в портфель. После чего передал портфель Никифору.
— С вашими бумагами все впорядке, Генрих Карлович. Вот они. — Никифор поставил портфель рядом с ним и старик прижал бумаги к груди как самое ценное, что у него было.
Вместе с силами, к нему возвращалась и память.
— Здесь была птица, которая умела разговаривать по-человечески. Где она?
— Нет, вам показалось.
— Но я точно слышал. Многие считают меня выжившим из ума, чокнутым старикашкой, но я своими ушами слышал как она говорила. — Он достал из внутреннего кармана пиджака очки и прицепив их на нос, повертел головой по сторонам. Задержал свой взгляд на Львовском, он в ужасе выдохнул.
— Смотрите, вон, эта птица.
Чародей как и раньше держал филина у себя на руках, только теперь птица не казалась такой живой.
— Это всего лишь чучело. — миролюбиво пояснил Львовский.
Было заметно, что Генрих Карлович ему не поверил. Он подозрительно посмотрел на двоих незнакомцев и взявшись за портфель, встал с мостовой. Никифор попытался было помочь ему, но натолкнулся на еще более подозрительный взгляд старика:
— Что вам от меня надо? Если вы пришли за чертежами — он потряс перед ними своим портфелем — то знайте, что я не продаю свои изобретения. Особенно иностранным шпионам.
Теперь, Никифору стали понятно за кого именно их принял Генрих Карлович. Что вовсе не мудрено, учитывая внешний вид Львовского.
— Генрих Карлович, вы все не так поняли. Мы вовсе не шпионы как вы могли подумать — решительно начал Никифор — Мой друг… — и он указал на Львовского — Профессор Христофор Романович Львовский, действительно, недавно вернулся из Европы.
Генрих Карлович повнимательней посмотрел на Никифора.
— Теперь, я припоминаю, что уже где-то видел вас, молодой человек?
— Вы правы, Генрих Карлович. Последний раз мы виделись с вами на этом самом месте, только тогда я был очень занят и у меня не было времени вам все объяснить. Я Никифор Муромец, ваш давний студент. Сейчас, я служу в жандармском управлении и мой новый внешний вид не должен вас смущать. Считайте это очень искусным гримом. — Никифор выпалил все это на одном дыхании, не очень-то веря в то, что его старый институтский преподаватель поверит ему.
Старик помолчал минуту, видимо решая — шпионы они все таки или нет? Потом указал на птицу, так сильно напугавшую его и спросил.
— А ваша птица, она, действительно, умеет разговаривать? Это что какой-то хитроумный механизм?
Никифору пришлось согласиться, чтобы окончательно развеять подозрения старика.
— Что-то в этом роде.
— Я так и подумал — сказал старик с таким видом, словно, ему каждый день доводилось встречать, умеющих разговаривать, механических птиц.
При этом, сам филин неодобрительно покосился на Никифора. Ему явно не понравилось, что его приняли за механизм. Но так как Хугин был мудрой птицей, то воздержался от излишних комментариев. Иначе, профессору было бы трудно пояснить, откуда у механической птицы появились чувство гордости и собственного достоинства.
— Генрих Карлович, разрешите сопроводить вас домой? — тут же предложил Никифор видя, что старику тяжело даже стоять на одном месте.
— Да, что вы. Не стоит беспокоиться. Знаете ли, последнее время мой мотор все чаще дает сбои. — он похлопал себя по груди — К сожалению, человеческий организм устроен не так совершенно как любого другой механизма. Здесь нельзя заменить пару шестеренок или выбросить целый блок, пришедший в негодность.
— Вынужден с вами не согласиться — поддержал Никифора Львовский. Он аккуратно взял старика под руку и повел по улице — Один мой знакомый успешно заменял человеческие части тела на железные, а другой, как-то оживил голову в отсутствии всего тела. Правда, дело, было в древнем Вавилоне…
— В древнем Вавилоне говорите? — уточнил Генрих Карлович и сразу же выдал сухой смешок. — А вы, однако, шутник. Надеюсь, вы посвятите меня в секрет того как устроена ваша замечательная птичка. Неужели, в Европе научились делать такие чудеса?!
— Этот филин единственный в своем роде. — заверил его Львовский.
— Так, где вы говорите живете? — мимоходом поинтересовался он у изобретателя.
— На улице Журавлевской, дом номер 7. Такой двух этажный домик с сарайчиком-пристройкой, где я провожу всякие эксперименты.
— Отлично. Сейчас мы вас туда и доставим.
Широко размахнувшись, Львовский звонко хлопнул в ладоши. В тот же момент, из-за ближайшего угла выехала коляска, как будто все время дожидавшаяся там условного сигнала. Львовский помахал извозчику тростью и тот остановил возле них.
— Улица Журавлевская, дом номер 21 и побыстрее, пожалуйста. — сказал Львовский, когда все трое уселись в коляску.
— Слушаюсь, барин — кивнул извозчик.
По дороги Генрих Карлович пристал к Никифору с расспросами. Давно ли он служит в жандармской управление и как ему удается столь искусно менять свою внешность?
Никифор покраснел, ему не очень-то хотелось врать своему старому преподавателю. Поэтому он кой-как выдавил сквозь зубы:
— В жандармское управление я поступил сразу после окончания Технологического института. Помог, сослуживец отца. Там, как раз было одно вакантное место, на которое никто по доброй воле идти не соглашался. Вот, меня и взяли. Но я не жалуюсь. Мой шеф — Глеб Порфирыч человек хоть и строгий, но отходчивый, старой закалки. Моя нынешняя конспирация связана с особенности одного дела, разглашать подробности которого я не вправе.
По поводу последнего, Львовский авторитетно добавил:
— Очень важное дело, я специально приехал из Берлина, чтобы, по возможности, оказать свою скромную помощь.
Никифор с изумлением покосился на Львовского, но тот состроил такую важную гримасу, что сомневаться в правдивости его слов, никому не пришло бы в голову. На этом помощь чародея не ограничилась, он сумел с легкостью поменять тему разговора, чем избавил Никифора от необходимости отвечать на дальнейшие расспросы старика, относительно расследования.
— Генрих Карлович, Никифор говорил мне о вас как о величайшем изобретателе, настоящем гении своего дела. И судя по тем чертежам, что я случайно увидел, собирая по мостовой — это действительно так
Старик смущенно развел ладоши.
— Должен признаться, что такое звание в значительной степени льстит мне. Но какой я изобретатель и тем более "гений своего дела", если ни одно из моих изобретений до сих пор не приносит людям пользы! Кое-что я действительно, придумываю на досуге. — он похлопал свой пухлый портфель с бумагами. — Я даже пытался пристроить несколько своих изобретений в городском совете. Например, трамвай, которому не нужна конная тяга или летательный аппарат, использующий для подъема винт, а не крылья. Но там назвали все мои механизмы бесполезной выдумками и не хотят выделять средства, даже на опытные образцы. Не смотря на это, я не теряю надежду и у себя дома я конструирую, что могу. Так сказать, в силу своих скромных возможностей.
