Василь Когут - Копия Афродиты (повести)
— Он же, — указав пальцем на лежавшего медведя, сказал князь. — Он тоже охотник. За мной охотился. И на помощь не звал. А мне — пришлось.
— Не слыхал, — признался Данила. — Только страшный рев его.
— Выходит, он и спас меня.
Игорь Василькович пришел в себя. В лицо вернулась краска, глаза повеселели.
— Кличь охотников. Будем снимать скору, обед славный приготовим.
Резкий, созывный свист эхом разнесся в лесу.
Просунув палку между связанных ног, четыре дружинника понесли добычу на берег реки. Как было условленно: костры жгли только на берегу. Князь разделся до пояса, промыл царапины холодной водой. Марфинька на раны приложила целебную траву и перевязала их. Князь переоделся в другой кафтан.
— Эту не трожьте, — указал на рваную одежду. — Память себе и детям оставлю. Она отныне талисманом будет.
Дружинники, снимая с медведя шкуру, перешептывались, восхищались, удивлялись. Изредка поглядывали с уважением на князя. Игорь Василькович догадывался, о чем они толкуют, но виду не подавал, вел себя скромно, на равных. Как договаривались.
Количество шкур с каждым днем увеличивалось. Группа охотников вылавливала в речке и озерцах норку и выдру, другая группа вела охоту на песцов и лис. Добычей стали несколько волков. Их шкуры служили надежной и удобной подстилкой в переувлажненных местах.
На шестой день истоки реки, служившей ориентиром, затерялись среди болот и зарослей. Появились возвышенности, лес поредел, дальше виднелись только его небольшие прогалины. Изобилие багульника указывало на то, что пойдут сплошные болота. Дни стояли погожие, только постоянный северный ветер нес прохладу, не давал путникам долго засиживаться. Дружина была поражена тем, что уже два дня не было ночи, солнце не скрывалось за горизонтом.
— Диво дивное, — удивлялся и Игорь Василькович. — Это земли саамов. Конец света.
На седьмой день их настиг сопровождавший коней отряд. Лошади были в грязи, серы от торфяников. Воевода тут же дал приказ помыть и почистить коней, привести в порядок снаряжение. Настроение у всех было веселое, бодрое. Какая-то волна радости нахлынула и на Марфиньку. Она не стесняясь обняла князя, прижалась к его груди.
— Мне хорошо, князь, — шептала она. — Не одна я теперь.
— Вестимо не одна. Вдвоем, — сказал князь.
— Втроем, — таинственно прошептала она, глядя в глаза мужу.
Они у него расширились. От догадки. Волнение, радость охватили его, он еще крепче прижал ее к своей могучей груди. Казалось, хотел прикрыть от взглядов дружинников, с любопытством наблюдавших за ними.
— Не ко времени ты пошла в поход, — наконец задумчиво произнес он.
— Ко времени, князь, ко времени… Через месяц-другой будем в твоих землях, — и чтобы перевести разговор на другую тему, она похвасталась: — Стрелы стали послушными и моим рукам. Три куницы и шесть белок заохотила. Шапку сошью себе пышную. Дороже других будет.
— Нельзя тебе теперь.
— Не могу без дела.
— А Благовест ведает, — князь долго подбирал подходящее слово, — о будущем наследнике?
— Не говорила.
— Не надо. Сам скажу. Но приставлю его к тебе. Чтобы не отходил ни на шаг. Берегись…
— Милый князь, — ласково сказала Марфинька, — пошто учишь меня? Сама знаю.
Земли саамские в цвету. Такой красоты, такого разнообразия красок не было даже на дреговичских лугах. Мороха, княженица, маки, кассиопея — мириады малиновых, розовых, белых, оранжевых звездочек разукрасили зеленый ковер этой чудной земли. Казалось, вместе с людьми добрались из дреговичских земель в саамские голубика, черника, брусника… Но в долгом пути устали, износились, потеряли свой рост, клонились как можно ниже к земле. Даже березы и те старались прижаться ветвями к грунту, укрыться среди громадных валунов.
На лошадях дальше идти было бессмысленно. Они застревали в грязи, быстро уставали. Неисчислимые богатства севера находились под рукой. Их можно было брать сколько угодно. Князь думал не только о себе, но и о дружине. Каждый дружинник из похода волен привезти добычу, подарить любимым, родным, близким. Дома всегда ждали воинов с походов с подарками. Их можно было продать, обменять на другой товар, можно было хранить на трудный день. Подарки дружинников составляли достаток семьи.
Насытившись вкусной дичью, отдохнув от ежедневных засад и погонь, князь, посоветовавшись с дружиной, принял новое решение. Часть отряда с уже добытыми мехами и пушниной остается на месте. Разбивают лагерь, ухаживают за лошадьми, охотятся. Вторая часть дружины во главе с князем и Гаврилом Храбрым будет пробиваться дальше на север. Время на этот поход — не больше двух седмиц. Лето, тепло. Здесь, на севере, самое время поохотиться. Пищи вдоволь. Больше добычи — крепче княжество будет. Да и о подарках князю ноугородьцкому и князю полотьцкому не надо забывать. Мир с ними нужно закрепить. Ради этого стоит еще потрудиться.
В который раз Игорь Василькович рисовал Марфиньке в своем воображении будущее. Вернувшись с северного похода, он снарядит новый поход в Киев и Византию. Построит добротную ладью, загрузит лучшими товарами и с купцами уплывет на торги. За пушнину и меха получит много золота и серебра. Ему мерещилось собственное войско, дружины, новый княжеский дворец, отделанный серебром и златом, новый белокаменный собор. Он назовет его в честь княгини — Марфинькин собор. Князья ноугородьцкие и киевские будут встречать его с почестями. Слава об Осовецком княжестве разойдется по всей Руси.
Разгрузив добычу в одно место, князь поручил скорникам привести в порядок меха и шкуры. Очистить их от жира, просушить, обработать зельем, которое научил делать Благовест. С помощью правилок придать им изящную форму и вид. Работа эта была тонкая, требовала времени, внимания и терпеливости. Окончательной выработкой кож займутся дома.
Марфинька наотрез отказалась остаться в лагере. Не зная почему, но прежний уговор быть с Благовестом она отвергла.
— Что упрямишься, — молвил недовольный князь. — Здесь шалаш, тепло.
— Не убивай меня обидой, князь! — чуть не плакала она. — Помехой не буду. Я хочу видеть саамские селения, самих саамов. А вдруг встретим?
Князь уступил. Пришлось брать Благовеста, выделить ему и ей по лошади. Но охотиться им князь запретил. Еще две лошади в поводу везли оружие и снаряжение. Медленно, не спеша, они должны были делать переходы за пешими дружинниками.
Через три перехода начались вечномерзлые земли. Сверху зеленели и цвели травы и кустарники. Но пика в почве под этой зеленью натыкалась через три пяди на мерзлый грунт. Вокруг словно из земли вырастали большие валуны и камни. Дальше подымались оголенные скалы и горы. Леса не было. Только небольшие рощи невзрачных берез и сосен прятались в затишьи гор.
Справа протекала речка. Извилистая, с пологими берегами, с быстрым течением. Но текла она в противоположную сторону той, по которой двигалась сюда дружина.
— Она ведет в Дышюче море, — сделал вывод князь. — Мы — в середине саамских земель.
Впереди, по левую сторону, простиралось большое озеро. Оно сливалось с водами речки и образовывало большой затон.
Отряд подошел к западной излучине озера. Несколько больших валунов и камней как бы естественно образовывали круг, внутри которого можно было соорудить место для отдыха.
— Здесь будет стоянка, — решил князь.
Вскоре притащили из ближней рощи жерди, палки, соорудили шалаш. Марфинька с князем установили отдельный шалаш с выходом на озеро, вбили в замерзший грунт колья, внутри настлали лапок, укрыли волчьими, а затем медвежьими шкурами.
Не успели закончить все работы, как тучи сгустились, облака стали расплываться в разные стороны, налетел сильный и холодный северный ветер.
Начался ливень.
9. НЕОБЫЧНАЯ НАХОДКА
Дружина давно была на охоте. Дни стояли длинные, ночи светлые. Ветры не переставали гнать тучи на юг. Но, несмотря на капризную погоду, охотники ежедневно возвращались с богатой добычей. Украшением их доблести стали две шкуры белых медведей. Песцы попадались пушистые, с голубизной. Все это аккуратно обрабатывалось, упаковывалось в мешки, и остановить жажду к обогащению не хватало уже сил и рассудка.
Марфинька с Благовестом находились на стоянке, готовили пищу для охотников, зелье для отделки шкур, а то просто бродили и любовались этой дикой природой.
Однажды они шли медленно вдвоем по берегу озера. Был он извилистый и топкий, очертания его соответствовали извилинам реки.
— Сходим в горы, Благовест, — попросила Марфинька. — Не видела я гор вблизи.
— Камни. Что смотреть на них, — уклончиво ответил волхв.
— Камни так камни. Впереди день. Что делать? — настаивала она.
