Андреа Робинсон - Королева вампиров
Его светло-русые волосы завиваются на шее, и он одет в шорты, которыми я так долго восхищалась на уроках всемирной географии. Но сейчас я здесь не для того, чтобы строить глазки. Подобно льву, приближающемуся к нежной, мегапривлекательной антилопе, я медленно, крадучись подхожу к нему. И, когда он оборачивается, я нападаю.
— Эй, привет. Я хочу попросить тебя об одолжении, — говорю я, полностью готовая к тому, что он спросит, кто я такая и почему обращаюсь к нему. Но он только прислоняется к стене и вытирает губы футболкой, расслабленный и безмятежный, как в летние каникулы. Когда мы поженимся, я куплю ему носовой платочек.
— Йоу, Софи, — говорит он. — Что нового?
— Ты знаешь мое имя?
— Конечно. Ты объяснила мне разницу между Угандой и Уругваем. Южная Америка, чувак. Потрясно.
Хотя я и взволнована тем, что он хранит наши общие воспоминания, все, что я ему говорю, — это то, что я не встречаюсь, не помолвлена и не состою ни в каких других отношениях с Владом.
— И я надеялась, что ты, ну, мог бы рассказать об этом остальным, — заканчиваю я.
— Он не это говорит. Этот чувак типа безумно в тебя влюблен.
— Зато я говорю, что это неправда. И я подумала, может быть, ты мог бы поправлять людей, когда они упоминают об этом? — с надеждой улыбаюсь ему я. — Хорошо?
— Ну, не знаю. Я не хочу ни во что ввязываться. Этот парень меня как-то очень сильно смущает.
Это заставляет меня призадуматься — ведь еще на прошлой неделе Влад возглавлял все хит-парады. Но не успеваю я сформулировать следующий вопрос, как он удаляется развязной походкой, чтобы заняться тем, чем обычно целыми днями занимаются Дэнни Бауманны.
В следующих коридорах дела обстоят немного лучше, и я начинаю подумывать, что, возможно, все не так уж и плохо, как мне показалось в холле. Но когда я дохожу до последнего поворота к своему шкафчику, все мои надежды улетучиваются. Перед шкафчиком толпится большая группа школьников; я вижу спортивные майки и чирлидерские костюмы, а также несколько пар рваных джинсов и темные фанатские футболки. Неподалеку в длинной креповой юбке маячит Морган Михаэле, моя соседка по шкафчику.
— Я опоздаю, — ругается она, когда я подхожу к ней. — И так уже четвертый день.
— Что, кто-то снова написал на моем шкафчике «Французский — отстой»? — осведомляюсь я, прежде чем замечаю за расступившейся толпой стену из кроваво-красных роз на том месте, где должна находиться исцарапанная и разрисованная маркером дверца моего шкафчика. Из сотни. Тысячи.
— Тебе нравится? — слышу я вкрадчивый голос у себя за спиной. Обернувшись, я вижу Влада, прислонившегося к противоположной стене и улыбающегося коварной выжидающей улыбкой. Подойдя поближе, он показывает пальцем на свою щеку. — Ты можешь выразить свою благодарность так, как считаешь нужным.
Ну, если он так настаивает. Повернувшись к шкафчику, я срываю розу, продетую сквозь ручку, и швыряю ему в ноги, улыбнувшись, когда от такого унижения у него отвисает челюсть.
— Спасибо, — сладким голосом говорю я, — за то, что из-за тебя я опоздала на математику.
Раздается несколько сдавленных смешков. Я открываю дверцу, отбрасывая розы, которые дождем сыплются на пол. Засунув голову в нагромождение старых рекламных проспектов и сиротливых колпачков от ручек, я сосредотачиваюсь на поисках учебника по математике. Я выкапываю его из-под проспекта «Манже Авек Муа» и нашего учебника по французскому с неприличным названием и вдруг вижу, как под дверцей шкафчика появляются ботинки Влада. Подняв голову, я встречаю его взгляд, полностью соответствующий его мрачному виду, и с вызовом смотрю на него, прежде чем вспоминаю, что, хотя он вряд ли сможет сделать что-то со мной прямо здесь, в какой-то момент мне придется либо соблазнить ночного сторожа, либо пойти домой. Во мне просыпается инстинкт самосохранения; пожалуй, мне не стоит провоцировать выяснение отношений в коридоре.
— Извини, — с убийственной вежливостью говорю я, пытаясь проскользнуть мимо него.
Он хватает меня за локоть:
— Я думал, они тебе понравятся.
— У меня аллергия.
— Глаза у тебя не красные.
— На самом деле внутри я чихаю.
Влад в растерянности поворачивается к нашим зрителям. Когда я пришла, на их лицах было написано только любопытство. Но теперь их очевидное беспокойство меня ободряет. Девушка с пирсингом в носу и волосами безумных цветов судорожно строчит эсэмэски, каждые несколько секунд с опаской поднимая голову. Я слышу, как кто-то произносит слово «извращенцы».
— Вы все очень хотите пойти на урок, — громко объявляет он, и, хотя это заставляет нескольких человек схватить учебники и уйти, основная масса людей не двигается с места. Он начинает нервничать и меняет тактику. — Софочка все еще немного не в духе из-за недавней болезни, — говорит он. — Это повлияло на ее суждения.
Ох, меня тошнит от него.
— С моими суждениями все в порядке, — говорю я. — А вот с твоими — явно нет.
Непонятно, что бесит его больше: мои слова или то, что у нас есть свидетели. Он хватает мою руку жестом, который, наверное, кажется нашим зрителям романтичным, но я чувствую, как большим пальцем он зажимает мне пульс. Я пытаюсь вырваться, но по части силы у него по-прежнему есть надо мной преимущество.
— Ты ставишь меня в неловкое положение, — шипит он мне на ухо. — Я бы посоветовал тебе в дальнейшем воздержаться от этого.
— Мне надо идти на урок, — громко говорю я, стараясь, чтобы меня услышало как можно больше свидетелей.
— Эй, парень, отпусти ее, — говорит невысокий коренастый мальчик, стоящий в передних рядах, а девушка, которая строчила эсэмэски, добавляет, что она позовет мисс Кейт. Ропот становится громче, и в первый миг Влад выглядит так, словно его предали.
— Очень хорошо, — говорит он во всеуслышание и отпускает меня. Подняв одну из валяющихся на полу роз, он широким жестом кладет ее на мою папку. — Мы продолжим наш разговор позже.
Я отшвыриваю розу и протискиваюсь мимо него, но не успеваю я повернуть за угол, как любопытство заставляет меня обернуться. Я тут же об этом жалею. В свое время я получила немало страстных взглядов, но ничто не сравнится с тем, которым Влад награждает меня сейчас. Он стоит спиной к толпе, опустив голову, так что я вижу только его глаза, провожающие меня из-под свисающей челки. Они полны такой животной страсти, такой угрозы и такой ненависти, что меня начинает трясти от отвращения. Увидев, что я смотрю на него, он спешно пытается придать своему взгляду немного нежности, но уже слишком поздно. Я уже поняла, какой ошибкой было прийти сегодня в школу.
Он следует за мной повсюду. Я выхожу с математики, и он стоит у питьевого фонтанчика; я выхожу с химии, и он ждет за углом, холодно предлагая мне помочь донести учебники. Было полным безумием думать, что я смогу избегать его весь день — мне с трудом удается избежать его хотя бы на минуту. Хитроумно срезав путь через музыкальный холл, я ухитряюсь дойти до столовой в одиночестве. Мне машет Линдси, сидящая за круглым столиком ближе к задней части столовой. Когда я подхожу, она вскакивает, собирая ручки и бумаги, разбросанные по всему столу.
— Ты пришла! — восклицает она. — Мы пользуемся обеденным перерывом, чтобы поработать над предстоящей акцией по возвращению использованных салфеток в столовую. — Она указывает на остальных членов команды «зеленых». Большинство из них — либо наркоманы из классов подготовки к колледжу, либо парни из группы, имеющие виды на Линдси. Кроме того, с ними сидит Марк Эчоллс, который хмурится на меня из-под длинной спутанной челки. Мне остается только надеяться, что своим грозным видом он обязан соусу от пиццы, которым испачканы уголки его губ.
— Спасибо, что заменил меня в понедельник, — говорю я, но он только отодвигается в сторону. Я усаживаюсь таким образом, чтобы каменная колонна служила мне щитом, заслоняющим меня от остальной части столовой.
Линдси наклоняется и пододвигает ко мне пару блестящих ручек.
— Ты не хочешь обвести слово «салфетка» синим? Эллис раскрашивает «замену» зеленым.
Я благодарна ей за это развлечение, хотя терпеть не могу блестящие ручки. Я как раз добираюсь до третьей буквы, когда вдруг слышу знакомый голос и от страха сжимаю ручку, поставив пятно на букву «Л».
— Софи МакГи, — произносит Влад. — Ты видел ее? Я уверен, что она сидит здесь в каком-нибудь углу.
Через несколько столиков от меня я замечаю его светлую голову. Если я могу видеть его — значит, и он может увидеть меня. Я подвигаюсь ближе к Марку, чтобы спрятаться, но он меня отталкивает. Линдси, заметив нашу борьбу, следует за моим взглядом и, увидев Влада, взволнованно смотрит на меня.
— Не дай ему меня заметить, — говорю я в ту самую секунду, когда он начинает поворачиваться к нам. В панике я ныряю под стол и, затаив дыхание, наблюдаю за тем, как приближаются его ботинки. Когда он спрашивает, не видел ли меня кто-нибудь, Линдси начинает объяснять ему, что мне стало нехорошо и я уехала домой, но Марк ее прерывает.
