Владислав Крапивин - В ночь большого прилива
— Это же молния! — воскликнул Володька. — Она зажжет!
Вот как все просто решилось. Мы обрадовались и стали думать, как укрепить жемчужный шарик между клювами контактов.
От пола поднимался медный винт с круглой площадкой — вроде табуретки для пианистов. Видимо, на этой штуке раньше крепился патрон для лампы. Я до отказа поднял площадку. Однако высоты винта не хватило.
Володька и Братик переглянулись. Володька торопливо сказал:
— Надо камень подложить, и чтобы в нем была ямка. Внизу есть такие.
Не успел я ответить, как под Володькиными ногами загудела лестница.
— Осторожнее ты, летучая обезьяна! — заорал я вслед.
В маячном колодце еще не успокоилось эхо, а Володька уже вылетел из башни на солнечный свет. Мы увидели его с балкончика, который опоясывал «фонарь» маяка.
Недалеко от якоря Володька нашел круглый камень и с натугой поднял его.
— Спускайте веревочку! — крикнул он.
Братик торопливо размотал капроновый шнурок.
— Не хватит, — с сомнением сказал я.
— Хватит, — сказал Братик тоном, очень похожим на Володькин.
И правда, веревочки хватило. В самый раз. Володька крест-накрест обвязал камень и крикнул, чтобы мы тащили.
— Тащим! А ты поднимайся!
— Я подожду! Вдруг еще камень понадобится!
Больше камни не понадобились. Булыжник с ямкой наверху словно специально для нас кто-то приготовил. Когда я положил в ямку жемчужину, клювы рычагов уткнулись прямо в нее.
Я нетерпеливо сдвинул их поближе.
Синяя змейка молнии проскочила раз, другой, опоясав белую горошину. Потом искры заплясали непрерывно. Жемчужина отбросила голубые зайчики, но не зажглась.
— Слабое напряжение, — сказал я.
— Значит, ничего не выйдет? — огорченно спросил Валерка.
— Не знаю. Вот если бы получилась вольтова дуга… Она даже металл плавит.
— А как сделать?
— Если бы графит был… Хотя бы карандашик!
— Может, у Володи есть? — сказал Братик.
Мы вспомнили, что Володька все еще ждет внизу и бросились на балкон. Володька стоял, задрав голову.
— У тебя есть простой карандашик? — крикнул я.
— Зачем?
— Для контактов!
— Это очень надо?
— До зарезу!
— У меня есть, только он в штормовке остался!
От досады я чуть не плюнул.
— Если надо, я сбегаю! — крикнул Володька.
«Сбегаю»! Будто за газетой в соседний киоск.
— Не валяй дурака! — громко сказал я и обернулся за поддержкой к Валерке. Но штурман Дэн непонятно молчал.
А Братик сказал умоляюще:
— Пусть сходит. Это же очень важно…
И сбросил вниз моток веревочки.
— Пошли тогда все вместе, — сказал я.
Валерка хмуро объяснил:
— Вчетвером — это в четыре раза дольше. А время лабиринта на исходе.
Я не понял насчет лабиринта. Понял только, что должен идти кто-то один. Значит, Володька, потому что другие не отыщут в темных кустах штормовку.
— Но он же заблудится!
— Не так уж это сложно, — сказал Валерка и крикнул Володьке:
— Когда пойдешь вперед, держи за лунным зайчиком. А обратно…
— А обратно я по веревочке! Как Том Сойер в пещере! — откликнулся Володька.
Я увидел, как он привязал конец веревочки к якорному кольцу.
— Не хватит же! — крикнул я.
— Ой уж!.. — ответил снизу Володька и, разматывая шнурок, исчез среди скал.
Я приготовился ждать и тревожиться. Видимо, Третьей Сказке необходимы и такие минуты… Я стал смотреть, как опускается к морю солнце.
Ждать и тревожиться почти не пришлось. Володька вернулся стремительно. Я не видел, как он появился из-за скал, а сразу услышал гулкий топот на лестнице.
Володька шумно дышал. На нем была штормовка с темными звездочками дождя. От нее пахло сырыми листьями.
В первый миг я от радости чуть не облапил Володьку. Но сдержался и спросил, чтобы скрыть слишком явный восторг:
— Ну, все в порядке?
— Угу… — сказал Володька. — Васек, возьми карандашик.
Братик взял карандашный огрызок и зубами расколол его на продольные половинки. Вынул грифель.
Я вытянул из кеда проводок, служивший шнурком. Валерка палашом соскоблил с проводка изоляцию. Очищенной проволочкой мы примотали к железным клювам графитовые стерженьки.
— Готово? — прошептал Валерка.
— Да. Только отойдите. Надо осторожно.
Я знал, что жемчуг вспыхнет. Он не мог не вспыхнуть. Сама Сказка привела к этому: и старый маяк, и подарок доброго краба, и мысль, что должны мы оставить память о дружбе…
И не зря же Володька шел в одиночку по звездному лабиринту!
Я медленно, почти торжественно сдвинул рычаги, ожидая разряда. Вспыхнул белый огонь! И в этот миг что-то черное хлестко ударило меня по лицу. Я отлетел и грохнулся спиной о железную раму маячной линзы.
Из-под купола крыши с темных перепутанных балок на нас падали с шелестящим шумом громадные летучие мыши!
Или это были не мыши! Странные и страшные существа — безголовые или, может быть, наоборот, состоящие из одной головы. Они походили на мягкие мешки из мокрой кожи — размером с боксерскую грушу. И на каждом мешке было лицо! Отвратительное, но человечье! С осмысленной ненавистью в тусклых желтых глазах. А из щек росли перепончатые крылья!
Откуда они взялись, эти чудовища? Наверно, ждали своего часа, притаившись на балках, а мы не заметили их. Мы же не смотрели вверх, когда пришли сюда, не до того было.
Злобная стая атаковала нас, и было жутко от хлопанья крыльев и мельканья страшных темных лиц. Что-то знакомое уловил я в этих лицах: то ли жестокость-маски Хака Баркариса, то ли злое отчаянье Канцлера, с которым я дрался в поединке…
Братик и Володька вскрикнули, покатились к стеклянной стенке «фонаря». Потом вскочили. Володька сорвал с себя пластинчатый поясок и стал яростно отмахиваться от летучих гадов, придерживая левой рукой штаны. Братик сдернул рубашку и отбивался ею. Мне под руку попался стальной прут, и я с гневной радостью и отвращением почувствовал, как от моих ударов хрустят и ломаются перепончатые крылья.
Но выручил нас, конечно, Валерка. Его тонкий палаш начал рассекать воздух, и несколько «летающих мешков» с отвратительным шмяканьем ударились о каменный пол. Остальные взмыли на балки.
Бой продолжался с полминуты, не больше. Однако мы все дышали тяжело и прерывисто. Очень неожиданным было нападение, и слишком отвратительным показался враг.
Три разрубленных «мешка» на полу вздрагивали мокрой кожей и шевелили крыльями. Я не мог смотреть на их перекошенные умирающие лица.
— Ну и твари, — сказал я, передергивая плечами.
— Крылатые нежити, — сквозь зубы ответил Валерка. — В старину считали, что это души убитых злодеев. Я думал, они давно вымерли. Откуда они…
Отчаянный крик Василька перебил его:
— Жемчуг!!
По слегка наклонному полу прямо к двери катился светлый шарик. Видимо, налетевшие враги сбили его крыльями.
Почему мы не бросились за жемчужиной? Почему оцепенело смотрели, как она убегает от нас? Бывает так: видишь, как что-то падает, а подхватить не можешь, замираешь…
Лишь когда жемчужина исчезла в дверном проеме и мы услышали несколько звякающих ударов по ступенькам, оцепенение прошло. Мы бросились на лестницу…
Искали мы долго и отчаянно. На ступеньках, в нишах, на полу первого этажа. Прощупали каждую щель. Когда солнце ушло за горизонт и лучи его, пробивавшиеся в башню, погасли, мы раздули на берегу остатки костра и сделали из веток факелы. Но и огонь не помог.
По правде говоря, мы с Валеркой понимали с самого начала, что не найдем жемчужину. Такой крошечный шарик в громадном каменном колодце с закоулками и щелями… Но Володька и Братик, странно переглядываясь, упрямо обшаривали щели между каменными плитами. Наконец все ветки сгорели.
Мы вышли на воздух.
Над морем горел желтый закат. Мы стояли у якоря и смотрели на это ясное свечение. У Василька и Володьки лица стали смугло-золотистыми и совсем одинаковыми. Одинаково строгими и хмурыми.
— Ну, ничего, — заговорил Валерка. — Не плакать же теперь. Ладно, ребята, все равно что-то было…
«Что-то было, — подумал я. — Но, наверно, ничего уже не будет. Грустная Сказка идет к концу».
И, словно отвечая мне, Валерка сказал:
— Нам пора.
— Искупаемся напоследок, — попросил я и увидел благодарные глаза Володьки и Братика.
— Но у нас мало времени. Скоро лабиринт исчезнет, — откликнулся Валерка.
— Откуда ты знаешь? — как-то капризно спросил Володька.
— Чувствую. Я же сам его строил.
— Мы только окунемся, — жалобно попросил Братик.
— Давайте, — коротко сказал Валерка.
Он бросил у якоря куртку, Володька швырнул на нее штормовку, и мы побежали к морю.
