Роберт Хайнлайн - Будет скафандр – будут и путешествия
Перед тем как мы стронулись с места, Материня приложила мне ко лбу ладонь и начала завораживать меня глазами.
Я оттолкнул ее руку и отвернулся.
– Нет, не надо, – сказал я ей, – ничего не надо. Я не намерен… Я понимаю, что вы хотите, как лучше, но я без наркоза обойдусь. Спасибо.
Материня не настаивала, она лишь повернулась к Крошке. Крошка заколебалась, но потом уверенно тряхнула головой.
– Мы готовы! – заявила она.
Но чем дальше мы тли по этому огромному пустому полу, тем больше я жалел, что не позволил Материне сделать то, что она хотела, хоть и не знаю, каким образом она собиралась заставить нас не волноваться. Надо было хоть Крошку уговорить согласиться.
Навстречу нам двигались от противоположной стены еще две мухи; подойдя к ним ближе, я узнал их: неандерталец и легионер. Пещерного человека тянули вперед невидимыми канатами, римлянин же шел широким свободным неторопливым шагом. Центра мы достигли одновременно и там нас остановили футах в двадцати друг от друга: мы с Крошкой образовали одну вершину треугольника, римлянин и неандерталец – две другие.
– Привет, Иунио! – крикнул я.
– Молчи, варвар, – он огляделся, оценивая на глаз толпу у стен.
Одет он сейчас был строго, а не по-домашнему, как в прошлый раз. Исчезли неопрятные обмотки, правую голень закрывали поножи, тунику скрыли латы, а голову гордо венчал плюмаж шлема. Сверкали начищенные доспехи, чисты были и кожаные ремни.
Щит он нес на спине, как и полагается в походах. Но как только остановился, мгновенно отстегнул его и надел на левую руку. Меча он не обнажал, поскольку в правой руке легко держал изготовленный к броску дротик, ощупывая настороженными глазами врагов.
Пещерный житель, слева от него, сжался в комочек, как сжимается зверек, которому некуда спрятаться.
– Иунио! – крикнул я снова. – Слушай! – Вид этой парочки обеспокоил меня еще больше. И если с неандертальцем говорить было нечего, то римлянина хотя бы можно было попробовать вразумить. – Ты знаешь, где мы?
– Знаю, – бросил он через плечо. – Сегодня боги испытывают нас на своей арене. Это – дело солдата и римского гражданина. От тебя здесь толку никакого, так что держись в сторонке. Хотя нет – охраняй мой тыл и подавай сигналы. Цезарь вознаградит тебя.
Я попытался было втолковать ему, что к чему, но мои слова заглушил мощный голос, раздавшийся одновременно во всех концах зала:
– Начинается ваш процесс!
Крошка вздрогнула и прижалась ближе. Я выдернул свою левую руку из ее сжатых пальцев, сунул туда правую, а левой обнял ее за плечи.
– Выше голову, дружище, – сказал я мягко, – не дай им себя напугать.
– Я не боюсь, – прошептала она, вся дрожа. – Только говори с ними ты, Кип.
– Ты так хочешь?
– Да. Ты не так быстро взрываешься, как я, а если у меня сейчас не хватит выдержки… Ведь ужас что будет.
– Хорошо.
Наш разговор перебил все тот же бесстрастный гнусавый голос. Как и раньше, казалось, что говорящий стоит рядом с нами.
– Настоящее дело проистекает из предыдущего. Три временных пробы взяты с небольшой планеты ланадорского типа, вращающейся вокруг звезды в периферийном районе Третьей галактики. Это крайне примитивная зона, не заселенная цивилизованными расами.
Раса, находящаяся под рассмотрением, является варварской, что видно по пробам. Она уже дважды обследовалась ранее и срок следующего рассмотрения еще не наступил, однако новые факты, проистекающие из предыдущего дела, заставляют нас проводить его сейчас.
Голос спросил сам себя:
– Когда производилось последнее рассмотрение?
И сам себе ответил:
– Приблизительно один полураспад тория-230 назад. – И добавил, очевидно, специально для нас. – Около восьмидесяти тысяч ваших лет.
Иунио дернулся и огляделся по сторонам, как бы пытаясь определить, где стоит говорящий. Я заключил, что он услышал ту же цифру на своей испорченной латыни. Что ж, я тоже встрепенулся, хотя этим меня уже не удивишь. Не до того.
– Действительно ли необходимо производить рассмотрение, спустя лишь такой короткий срок?
– Да. Замечено нарушение закономерности. Они развивались с непредвиденной быстротой. – Бесстрастный голос продолжал говорить, обращаясь теперь к нам.
– Я – ваш судья. Многие из цивилизованных существ, которых вы видите здесь, являются частью меня. Остальные – зрители или студенты. Некоторые присутствуют здесь, чтобы суметь уличить меня в ошибке, но этого никому не удавалось сделать более миллиона ваших лет.
– Вам больше, чем миллион лет? – вырвалось у меня. То, что я ему не поверил, я даже не стал говорить.
– Я намного старше, – ответил голос, – но весь в целом, а не составляющие меня компоненты. Частично я машина, и эту часть можно починить, заменить, воспроизвести. Частично я состою из живых существ, которые могут умереть и быть замещены. Моя живая часть состоит из многих гроссов[18] цивилизованных существ из различных районов Трех галактик, причем для взаимодействия с моей машинной частью достаточно одного гросса. Сегодня я состою из двухсот девяти квалифицированных существ, в распоряжении которых находятся все знания, накопленные моей механической частью, все ее умение анализировать и обобщать.
– Ваши решения принимаются единогласно? – спросил я немедленно. Мне показалось, что я нашел лазейку – мне редко удавалось запутать мать с отцом, но в детстве все же случалось ухитриться внести в стан родителей сумятицу, заставляя их реагировать на одни и те же вещи по-разному.
– Решения всегда единогласны. Вам будет легче воспринимать меня как единое целое, одну личность. – Голос обратился ко всем присутствующим. – Пробы взяты согласно установленной практике. Современная проба двойная, проба промежуточного периода, используемая для проверки точности кривой, представляет собой одиночный экземпляр в одежде, взятой согласно стандарту наугад из периода приблизительно одного полураспада радия-226.
Дистанционная проба проверки кривой взята тем же методом на расстоянии в две дюжины раз большем, чем расстояние от современной пробы до промежуточной.
– Почему проверка кривой ведется на столь короткой дистанции? – спросил сам себя голос. – Почему не взято расстояние, по крайней мере в дюжину раз большее?
– Потому что жизнь поколений этих организмов слишком невелика, наблюдаются также быстрые мутации.
Похоже, объяснение сочли удовлетворительным, поскольку голос продолжал:
– Самый юный образец начнет давать показания первым.
Я решил, что он имеет в виду Крошку, и она подумала то же самое, потому что вся напряглась. Но голос пролаял что-то, и пещерный человек задрожал. Он ничего не ответил, лишь скрючился еще сильнее. Голос пролаял что-то опять. Потом сказал сам себе:
– Я кое-что установил.
– Что именно?
– Это существо не является предком остальных трех.
В голосе машины почти что прорвались эмоции, как будто наш хмурый бакалейщик обнаружил соль в жестянке с сахаром.
– Проба была взята правильно.
– И, тем не менее, – возразил он сам себе, – это неверный образец. Придется пересмотреть все относящиеся к делу данные.
На долгие пять секунд стало тихо. Затем голос заговорил снова:
– Этот несчастный не является предком остальных образцов, он всего лишь побочная линия. У него нет будущего. Он будет немедленно возвращен в то пространство-время, откуда был взят.
В ту же секунду неандертальца уволокли. Я следил за его исчезновением с чувством тоски. Сначала я испугался его. Потом – презирал и стыдился. Он был трус, он был грязен, он вонял. Любая собака цивилизованней его. Но за последние пять минут я стал смотреть на него другими глазами – какой-никакой, а человек! Может, он и не был моим дальним пращуром, но в нынешнем положении я вовсе не был намерен отказываться от самого захудалого своего родственника.
Голос спорил сам с собой, решая, может ли процесс продолжаться и, в конце концов, принял решение.
– Рассмотрение будет продолжено. В случае нехватки фактов для принятия решения будет взята другая дистанционная проба нужной линии. Иунио!
Римлянин поднял свой дротик еще выше. – Кто зовет Иунио?
– Выходите давать показания.
Как я и опасался, Иунио объяснил голосу, куда ему следует идти и чем заниматься. И не было никакой возможности защитить Крошку от его языка: английский перевод изложил нам все в полном объеме, да сейчас и не имело уже значения, удастся уберечь Крошку от «неприличных» влияний, или нет.
Голос продолжал так же невозмутимо:
– Ваш ли это голос? Является ли это вашими показаниями?
Тут же послышался еще один голос, в котором я узнал речь римлянина, отвечающего на вопросы, описывающего сражения, рассказывающего об обращении с пленными. Мы слышали английский перевод, но даже он сохранял самонадеянный тембр его голоса.
– Колдовство! Ведьмы! – завопил легионер и стал делать рога пальцами, отпугивая колдуний. Трансляция прекратилась.
