Эрик Ниланд - Слуги света, воины тьмы
В подвале Дубового дома хранились драгоценности, хлам и «драгоценный хлам». Подвал тянулся под всем зданием.
Фонарики и резиновые сапоги Элиот с Фионой нашли у двери, где стояли верстаки, но чем глубже они забирались в подвал, тем больше интересного находили.
Фиона обернулась и увидела, что брат, высоко поднимая ноги, перешагивает через каменные плиты с отпечатками доисторических рыб.
— Ты ему поверила? — спросил Элиот.
— Нет, конечно. Как такое возможно — чтобы наша мать была богиней? — Фиона закашлялась, ей в горло попала пыль. Она прикрыла рот рукой. — Я бы скорее поверила, если бы Роберт сказал, что она была розовым слоном.
Ко всему прочему, если их мать была богиней, это означало, что брат Фионы — юный бог. Элиот наступил на груду индейских одеял. Взлетело облачко моли. Какой там бог… Элиот был самым обычным человеком.
А Фиона себя сейчас даже обычным человеком не чувствовала. Сахарная лихорадка после утренней порции шоколадных конфет давно прошла. Все тело чесалось, и хотелось кого-нибудь стукнуть.
— А как же быть с правилом номер пятьдесят пять? — спросил Элиот, отмахиваясь от моли. — Упоминания обо всем фантастическом, о богах и богинях из наших книг удалены.
— Чтобы мы не отвлекались на всякую детскую ерунду. В этом гораздо больше смысла, чем в том, что наша мать была богиней.
Конечно, они знали, что такое «бог», невзирая на пятьдесят пятое правило. Все упоминания о богах и богинях бабушка уничтожить не могла. Например, в «Гамлете» встречались такие высказывания: «Какое чудо природы человек! Как благороден разумом! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! В поступках как близок к ангелу! В воззреньях как близок к богу!»[42]
Конечно, слово «Бог» с большой буквы им тоже было знакомо. Каждый день они проходили мимо дома с вывеской «Ученики Света», мимо магазинчика христианской литературы на Мидуэй-авеню, а на Винтнер-стрит стояла унитарианская церковь. Элиот и Фиона давным-давно заполнили пробелы в своих познаниях относительно того, что есть бог — божественное сверхсущество, отчасти мифическое, основа религиозной власти, осуществляемой людьми на протяжении истории человечества.
— Главное — найти все, о чем нам говорил Роберт, и поскорее убраться отсюда, — сказала Фиона. — Я просто задыхаюсь.
— Тут я с тобой согласен, — пробормотал Элиот. — И на работу мы точно опоздаем.
Фиона перестала волноваться из-за работы. И почему только бабушка продолжала упорно настаивать на том, чтобы они ходили в пиццерию, когда им предстояли смертельно опасные испытания? Непонятно.
А вот Элиота это до сих пор волновало. Фиона все еще переживала, что вчера заперла дверь перед его носом, поэтому решила поторопиться.
Она прошла немного дальше в глубину подвала и увидела сани, предназначенные для собачьей упряжки, и груду полуистлевших шелковых зонтиков от солнца. Из-под них она вытащила китобойный гарпун с треснувшей рукояткой.
— Представляю, как мы потащим что-нибудь такое в пиццерию, — проговорила она, взвесив гарпун в руке.
— Сапоги и фонарики мы сложим вот сюда. — Элиот показал сестре брезентовый рюкзак с потускневшими бойскаутскими нашивками и нахмурился. — Вообще, какой-то смысл есть в том, что сказал Роберт. Семейство, которому наплевать на полицию? Машина дядя Генри, нарушающая все законы физики? Ведь это не совсем нормально, правда?
— А-га, — рассеянно отозвалась Фиона, не слушая брата. Он опять погрузился в свои фантазии.
— Думаешь, это часть испытания? То, что Роберт обронил несколько намеков? Чтобы мы нашли то, что нам потребуется?
— Или какая-то хитрая уловка.
Фионе ужасно хотелось поверить в то, что слова Роберта о богинях — не шутка. Он говорил серьезно, но это никак не могло быть правдой. Или слово «богиня» на сленге означало что-нибудь другое?
В луче фонарика блеснул металл.
Фиона подняла с пола ружье, завернутое в промасленную бумагу. Это был обрез переломной двустволки, вместе с которым лежала коробка с патронами. Между курками и замком блестели серебряные пластинки.
Как только Фиона взяла ружье, по ее рукам словно пробежал разряд электрического тока. Она проверила, не заряжено ли оно, потом на всякий случай проверила еще раз.
В прошлом году Элиот и Фиона писали доклады об истории огнестрельного оружия. Они знали, как заряжать и чистить оружие, как прицеливаться и стрелять из самых разных пистолетов и ружей… по крайней мере, теоретически.
— Положи его в свой рюкзак, — сказала Фиона Элиоту.
Он уставился на ружье, как на гадюку.
— А у тебя в сумке что, места нет?
— Ладно.
Фиона открыла сумку и положила ружье рядом с коробкой конфет. Она провела пальцем по шелковистому атласу. Ей нужно было только добраться до пиццерии, а там она сможет съесть еще несколько конфет. Фиона обогнула тележные колеса, разбитую садовую скульптуру и пошла к открытой двери, через которую в подвал проникал дневной свет.
Элиот задержался. Он направил луч фонарика на шкаф, закрытый полотнищем брезента.
— Там что-то есть, — прошептал он так тихо, что Фиона едва расслышала его.
Она подошла к брату и тоже что-то почувствовала. По спине у нее побежали мурашки.
Элиот протянул руку к брезенту, покрытому просто-таки геологическим слоем пыли. Что бы ни скрывалось под ним, сюда явно никто не заглядывал пару сотен лет.
Фиона ощутила безотчетное желание достать из сумки ружье, но сдержалась. Во-первых, оно было не заряжено, во-вторых, девочка не была уверена, что не прострелит себе ногу.
Элиот сорвал брезент со шкафа. На полках стояли книги. Одни в мягких обложках, другие в твердых, а некоторые в старинных кожаных. Последние были размером с тома энциклопедии, их переплеты явно изготавливали вручную.
Большая часть книг находилась в очень и очень плохом состоянии.
В семействе Пост к книгам относились как к святыням. Си заботилась о каждом из томов, находившихся в квартире, она подклеивала надорванные страницы и, когда требовалось, заново переплетала книги. Даже бабушка относилась к ним так, словно это были драгоценные китайские вазы эпохи Мин. Бросить книги здесь на произвол судьбы, а точнее, на съедение жучкам и плесени — это было равносильно преступлению.
Фиона почтительно раскрыла одну из книг. «Конец детства» Артура Ч. Кларка.
Старинная кислотная бумага потрескалась. Это была настоящая трагедия.
Элиот, наклонив голову, стал читать названия на корешках. «Современный Прометей»… Двенадцать томов под общим названием «Золотая ветвь»… «Мифология» Булфинча… «Традиционное вязание вестерфилдского колдовского клана»… «Забытое кельтское ткачество».
У Фионы засосало под ложечкой. Правило номер пятьдесят пять запрещало фантастику, фэнтези и мифологию. Правило номер одиннадцать запрещало изобразительное искусство и ремесло. Если бы бабушка застукала их… Еще ни разу в жизни они не нарушали два правила зараз.
Элиот потянулся к самой старой книге.
— Не надо, — сказала Фиона.
— Я просто посмотрю.
Фиона прикусила губу. Конечно, это всего-навсего книга, но если она безвредна, почему ее держат здесь, в подвале? Но любопытство победило.
— Хорошо, — прошептала она и оглянулась на открытую дверь, боясь, что увидит там силуэт бабушки.
Элиот снял с полки книгу, открыл ее, и под его пальцами зашуршали кремово-белые пергаментные страницы. Книга была рукописная, ее явно писал монах. Каждую страницу украшали виньетки, гравюры или рисунки, выполненные тончайшим пером.
— Что же это за язык? — сдвинув брови, пробормотал Элиот. — Средневековый немецкий?
— Староанглийский, может быть, или средневековый английский. — Фиона склонилась над книгой.
— Тут на полях пометки, — заметил Элиот и ткнул в них пальцем, хотя мог бы этого не делать. — Вот — на латыни. А эта — на греческом.
— Заметки сделаны разным почерком. Но это явно писала не бабушка. И не Си.
— И чернила разные. Некоторые выцвели, а поверх некоторых пометок потом писали снова.
Элиот перевернул еще несколько страниц. На глаза ему попалась красная с золотом мозаика арабского письма, затем — рисунок рассеченной человеческой руки. Он остановился на гравюре, изображавшей средневекового музыканта, игравшего на дудочке. Музыкант шел по улице, а следом за ним бежала толпа детей и стая крыс.
— Здесь подпись на современном английском, — сказал Элиот.
Фиона присмотрелась к подписи. Под гравюрой аккуратным курсивом было выведено: «Флейтист из Гаммельна». Ниже было проведено несколько параллельных линий, вдоль которых стояли неровно расположенные точки. Что они означали — Фиона не поняла.
Элиот провел кончиком пальца по этим точкам.
