Эрин Хантер - Первые испытания
Она сидела и растерянно качала головой. Что же теперь делать? Что сделал бы Кинг? Или Ока?
Они бы не струсили. Они бы вылечили себя и пошли дальше.
Луса взялась зубами за блестящую занозу и вытащила ее из лапы. В тот же миг из ранки хлынула кровь, и у Лусы потемнело в глазах. Она тряхнула головой, крепко стиснула зубы и принялась зализывать лапу. Постепенно кровь пошла медленнее, а потом и вовсе остановилась, и Луса сразу почувствовала себя лучше. Но когда она попыталась встать, ее снова полоснула боль. Было ясно, что идти дальше она не сможет. Значит, придется найти какое-то укрытие и пересидеть там, пока не заживет лапа.
Прихрамывая, она вышла из куста и поплелась к широкой травяной лужайке, зеленевшей возле тропы. Место, конечно, было слишком открытое, зато высокая трава скрывала Лусу с головой, а возле изгороди росли три дерева. Луса залезла под корни, улеглась и принялась вылизывать свою несчастную лапу.
Прошло долгих три дня, прежде чем она снова смогла идти. Все эти дни она пролежала в своем убежище, слушая рев и топот проносящихся мимо огнезверей. Луса боялась огнезверей. Может быть, они злятся на нее за то, что она украла еду на их территории? Вдруг они вынюхают ее запах и бросятся искать ее под деревьями?
К счастью, огнезвери ее не потревожили, а плосколицые редко заглядывали в этот уголок своей территории. Несколько раз в траве пробегали лохматые рычащие звери, но они чувствовали запах медведицы и старались держаться подальше от ее укрытия. За три дня Луса очень ослабела от голода и боли.
«Все стало плохо!» Как она доберется до медвежьей горы и пойдет на поиски Токло, если она даже из-под дерева выбраться не может? Единственным ее утешением была звезда Арктур, приветливо сиявшая с небесной выси. По ночам Луса смотрела на звезду и верила, что медвежья Хранительница не оставит ее в беде.
Но на третью ночь небо обложили тучи, и Луса не увидела ни одной звезды. Она села, запрокинула голову и стала смотреть в то место, где всегда сияла Медвежья Хранительница. Луса не видела звезду, но знала, что смотрит в правильную сторону. Ей казалось, будто какая-то сила притягивает ее туда. Внезапно тучи расступились, и ослепительный Арктур засверкал на темном небе. В следующий миг звезда снова исчезла, но Луса уже увидела все, что ей было нужно. Теперь она никогда не потеряет звезду Арктур, а значит, никогда не собьется с пути.
Луса встала и попробовала наступить на больную лапу. Боль еще чувствовалась, но Луса все-таки заставила себя сделать несколько шагов и поняла, что может идти, хотя и медленнее, чем обычно. Теперь она знала, где находится Арктур, и ей не терпелось отправиться в путь. Луса перелезла через изгородь и заковыляла в сторону медвежьей горы. Вскоре пошел мелкий дождик, и воздух наполнился ароматами свежей зелени и мокрой земли.
Теперь берлоги плосколицых попадались гораздо реже, а участки леса и травы между ними стали намного длиннее. Чем дальше Луса отходила от дороги, тем слабее слышалось рычание огнезверей. Сначала Луса обрадовалась этому, но вскоре поняла, что теперь в ее положении появилась новая трудность. Где она будет добывать пищу, когда берлоги плосколицых совсем закончатся?
Дождь прекратился только перед рассветом, и Луса звонко чихнула, отряхивая промокшую шерсть. Со всех сторон ее обступали радостные запахи зелени и пробуждающейся жизни, и впервые за эти дни ей не нужно было долго искать укромное место для ночлега. Но Лусе хотелось есть. Злосчастные картофельные палочки, подобранные на дороге, были ее единственной едой за эти три дня, поэтому неудивительно, Лусу слегка пошатывало от слабости.
Она устало добрела до ближайшей берлоги плосколицых. В розовато-серых предутренних сумерках все выглядело мирно и безмятежно. Внутри было темно и тихо, свет в окнах не горел. Берлогу и небольшую лужайку перед ней окружала высокая изгородь, обсаженная деревьями.
Луса перелезла через ограду и стала шарить за берлогой. Вскоре чуткий нос привел ее к знакомому серебристому баку, плотно закрытому тяжелой крышкой. Луса подцепила когтями край крышки и сбросила ее на землю. Луса сама не ожидала, что получится такой грохот, но в берлоге никто не завозился. Наверное, плосколицые ушли на охоту! — решила Луса, зарываясь носом в содержимое бака. Ага, вот и белая шкурка, набитая всякими отбросами! Луса разорвала сверток и высыпала его содержимое на землю, чтобы как следует обнюхать.
И тут что-то громко загрохотало у нее за спиной. Луса обернулась и увидела маленького плосколицего детеныша, похожего на тех, что приходили полюбоваться на нее в Медвежатник. Может быть, если она ему спляшет, он бросит ей банан или грушу? Луса с шумом сглотнула слюну, вспомнив о чернике. Не долго думая, она поднялась на задние лапы и помахала передними в воздухе.
Плосколицый детеныш завизжал.
Луса испуганно плюхнулась на четыре лапы. Детеныш так надрывался, что у нее в ушах зазвенело. Дверь в берлогу с грохотом распахнулась, и на пороге появился большой плосколицый самец. Он тоже начал орать и размахивать лапами, как безумный. Потом в одной руке его появилась длинная металлическая палка, похожая на ту, которой бородатый кормилец усыплял больных медведей.
Луса вовсе не хотела спать, поэтому повернулась и бросилась наутек. Огромным прыжком она подскочила к ограде, вцепилась когтями в дерево, вскарабкалась наверх и перекинула заднюю лапу через верхнюю планку. Внезапно за ее спиной раздался оглушительный грохот, и верхняя доска на ограде разлетелась в мелкие щепки. От испуга Луса потеряла равновесие и тяжело рухнула на землю. В глазах у нее почернело от боли, но она заставила себя встать и поковыляла в лес. Она толком не поняла, что произошло, но одно было несомненно — если бы металлическая палка попала в нее, а не в изгородь, то бедная Луса тоже разлетелась бы на кусочки.
Она набрела на неглубокую ложбинку между двумя деревьями и повалилась в нее, дрожа от пережитого ужаса. Ей хотелось бы никогда не вылезать отсюда. Путешествие оказалось совсем не таким, как она представляла! Может быть, Кинг был прав, и ей было бы лучше навсегда остаться в Медвежатнике? Но в глубине души Луса знала, что с наступлением темноты она снова пустится в путь. Ей нужно попасть в лес и дойти до горы. Скорее бы оказаться в настоящей дикой природе, подальше от огнезверей и плосколицых! Луса понимала, что там ее тоже ждут опасности, но вряд ли они будут страшнее металлических палок и ревущих огнезверей.
Она проспала весь день, а вечером заставила себя вылезти из ямы. Впереди, в нескольких медведях от нее, светились окна еще одной берлоги, но Луса не осмелилась лезть туда. Она решила идти в лес и искать еду там.
Луса устало брела под деревьями, низко свесив голову. Дойдя до дороги, она остановилась и посмотрела на небо. Изумленный вздох вырвался из ее груди. Сколько звезд! Луса даже не знала, что на небе бывает так много звезд, ведь до сих оранжевые огненные шары скрывали их от ее глаз. Но теперь все небо полыхало и переливалось мерцающим сиянием, и даже самые маленькие звездочки были отчетливо видны в густой черноте ночи.
— Тысячи звезд, — прошептала Луса.
Теперь она поняла, о чем рассказывала им Стелла. Она своими глазами увидела маленького черного медвежонка со звездой Арктур на хвосте, и большого гризли, который гнался за малышом по огромному небу. Маленький медвежонок был очень храбрым, и Луса тоже не будет бояться.
Она пошла вдоль дороги, не сводя глаз с темного силуэта горы. Она шла через участки короткой травы, вдоль жидких рощиц и мимо притихших берлог плосколицых. Она шла всю ночь. Когда первые полосы золотого света протянулись над горизонтом, Луса перешла через последнюю каменную тропу и увидела прямо перед собой склон высокой горы.
Впереди расстилался огромный лес, он взбирался вверх по горе и зубчатой каймой темнел на фоне светлеющего неба. Деревья тут тоже были невиданные — чудовищно огромные, великанские, перед которыми Медвежье Дерево показалось бы жалким прутиком. Глядя на такие деревья можно было поверить, что в них переселяются духи умерших медведей. Лусе даже показалось, что она слышит их тихий шепот в шелесте листвы.
Она села на камень у края леса.
— Это я, Луса, — тихо сказала она духам деревьев. — Я пришла.
Глава XXIV
ТОКЛО
Токло в растерянности смотрел на детеныша плосколицых. Он разговаривал на языке медведей!
— Помоги мне, пожалуйста, — сказал плосколицый. — Я не причиню тебе зла.
Пещера эхом повторила странные слова, никогда еще не вылетавшие из пасти плосколицего.
— Чего тебе надо? — прорычал Токло. — Где медвежонок?
— Это я, — ответил незнакомец, прижимая лапу к раненому плечу. — Я… я изменился за ночь. Пожалуйста, мне нужны целебные травы.
