Виталий Мелентьев - Голубые люди розовой земли
Одна из стен затрепетала и, как всегда это происходило на корабле, не распахнулась, а словно вошла в себя. На месте образовавшейся пустоты выдвинулся большой экран, очень похожий на телевизорный. На его отсвечивающей поверхности забегали стремительные прочерки. Потом они исчезли, и Юрий увидел верхушки леса, дымку над деревьями и далеко-далеко смутные очертания своего городка.
У него забилось сердце, и вспомнился родной дом…
На экране возник вертолет. Он, казалось, был совсем рядом, так близко, что Юрий видел даже лица приникшего к окнам экипажа.
Лица эти казались удивленными и растерянными, как у людей, которые что-то неожиданно потеряли или были внезапно одурачены.
Вертолет двигался рывками. Он то зависал в воздухе, и тогда экипаж крутил головами, рассматривая окружающее, то летел дальше, и тогда лица в его окнах исчезали — наверное, люди переходили к окнам на противоположном борту. Словом, экипаж вертолета поступал так, как поступают что-либо разыскивающие люди.
И Юрий подумал, что разыскивать могут и его — ведь идут вторые сутки с тех пор, как он ушел из дому. Отец мог обратиться в милицию, а милиция могла перекрыть все дороги, проверить все поезда и автомашины и, не обнаружив Юрия, обратиться за помощью к летчикам:
— Поищите в лесу. Нам известно, что Юрий Бойцов частенько пропадал в лесу.
И летчики могли выполнить эту просьбу — в городе уже был случай, когда они нашли заблудившихся в лесу грибников и вывезли их на вертолете.
Словом, это было вполне возможным, и поэтому Юрий подался немного в сторону — мало ли какая техника может быть на вертолете! Если так хорошо виден вертолет, то вполне возможно, что и его экипаж видит все, что делается в корабле. Сам-то корабль они, конечно, видят отлично. Такую громадину не увидеть невозможно. И если они все-таки что-то разыскивают, то, уж конечно, не корабль, а, скорее всего, именно его, Юрку Бойцова.
Тут Юрка испугался по-настоящему. Он вспомнил, что шел к кораблю по росной траве. Значит, на поляне обязательно остались две полоски следов.
И хотя вертолет удалялся все дальше и дальше, на душе у Юрки было все тревожней. Он не сомневался, что летчики увидели их следы на траве и поняли, что Юрий и Шарик находятся на корабле. Сейчас они вернутся, доложат о своей находке, заберут его и Шарика домой… Тогда Юрке наверняка не поздоровится.
— Юрий! — услышал он голос Квача. — Какой вред может принести этот летательный аппарат?
— Какой аппарат? — не понял Юрий.
— Ну вот этот… что улетел.
— При чем здесь вред? — удивился Юрий. — Это же самый обыкновенный вертолет. Пассажиров возит, грузы. Разведку производит и всякое такое.
Квач помолчал, потом сурово спросил:
— Нам известно, что по уровню цивилизации на вашей Голубой земле возможны и враждебные действия. Например, нападения и эти… самые… как же их?… забыл совсем… ну…
— Чего — ну?
— Да вот забыл. То же, что нападение, но только когда убивают друг друга.
— Бандитизм, что ли?
— Да нет. Хотя, может, это так и называется? — Квач потер лоб. — Ага! Войны! Вот как это называется.
— Ах, войны! Так это не у нас. Это у капиталистов. В капиталистическом мире, — поправился Юрий. — Там в самом деле вертолеты воюют против партизан в джунглях.
Квач задумался, хотел что-то спросить, потом махнул рукой.
— Нет, сразу всего я, конечно, не пойму. Да и некогда. Скажи только одно: у вас вот здесь, где мы стоим, эти самые вертолеты ни на кого не нападают?
— А зачем им нападать? На кого? — искренне удивился Юрий.
— Хорошо… Но принимать решение все-таки необходимо.
— Какое решение? — не совсем уверенно спросил Юрий.
— Прежде всего, тревога.
Квач подошел к спавшим товарищам и растолкал их. Когда все собрались, Квач сказал:
— Друзья, поступило предупреждение о появлении летательного аппарата обитателей Голубой земли. Наш гость Юрий говорит, что их вертолеты никогда не нападают. И все-таки мы уже нарушили программу полета. Потом из-за своеволия Зета нарушили правила поведения на корабле. Что будем делать теперь? Взлетать или знакомиться с уже цивилизованными обитателями Голубой земли? Напоминаю, что наша главная задача заключается не в этом.
Космонавты молчали, а Зет тяжело вздыхал и ласково посматривал на Юрия, словно хотел сказать ему: «Я, конечно, виноват, но ведь я это делал для тебя… Да и за своих стыдно».
Юрий еще ничего не понимал и потому только смотрел на космонавтов.
Наконец Миро сказал:
— Винить некого и незачем. В конце концов, лететь к Голубой земле предложил Квач. Но дело не в этом. Дело в том, что мы потеряли много времени и контролирующие приборы справедливо послали сигналы. Так что нам все равно достанется за нарушение программы полета.
— Это ясно, — вмешался Тэн. — Взлетать или не взлетать — вот в чем вопрос.
— Считаю, что нужно взлетать. И немедленно. Иначе роботы будут дополнительно загружены расчетами траекторий и начнут снижать скорости.
— А это значит, что мы опять потеряем время, — сказал Квач, — которое мы выгадали, когда взяли управление в свои руки.
— Правильно! А ты как думаешь, Зет?
Зет все так же мягко и несмело улыбнулся.
— Я думаю, что все правильно. Но мне так нравится эта Голубая земля; на ней так славно дышится… И потом… Потом, как быть с Юрием?
— То есть как быть с Юрием? — удивился Квач. — Мы очень рады знакомству… Но… не можем же мы взять его с собой. У него дом здесь. На этой Голубой земле. Так что…
— Это все правильно, — мягко произнес Зет. — Но знаете, ребята, когда я подключал Юрию обучающий аппарат, я нечаянно дал обратную связь. И мне показалось, что у него какие-то очень большие неприятности. Очень большие… Может быть, он расскажет нам все. И уж тогда мы решим.
— Выходит, ты подслушивал чужие мысли? — сурово спросил Миро.
— Но я же нечаянно, — заморгал Зет. — Случайно.
— Не будем спорить. Расскажи, Юра, что у тебя стряслось и чем мы можем помочь?
Гдава седьмая
МУЖСКИЕ РЕШЕНИЯ
Юрий покраснел и потупился. Ему очень не хотелось рассказывать о своих неприятностях. Но еще больше не хотелось отступать — ведь он только что прикоснулся к самой большой тайне, которая когда-либо бывала на его Земле, той самой, которую космонавты называли Голубой. И вероятно, называли справедливо. Он сам читал, что из космоса его родная Земля кажется голубой и зеленой. Об этом писали космонавты. И это же самое увидели…
Нет, теперь сомнений не было — перед ним за столом сидели именно незнакомые космонавты. Они прилетели с какой-то другой планеты и теперь спешили еще дальше. А раз так — можно им рассказать все по-честному: все равно на Земле никто ничего не узнает.
Но с другой стороны, единственным представителем Голубой земли на корабле является Юрий. Шарика можно не считать. Значит, по поведению Юрия люди другой планеты будут судить о всех жителях Земли — белых и черных, желтых и краснокожих. В эти критические минуты Юрий отвечал за всю Землю! Один за всех!
И первое, что он хотел сказать, было: «Ничего особенного со мной не произошло. Никаких неприятностей».
Но если он скажет так, то хоть и спасет одну сторону чести землян, но зато уронит другую. Ведь при этом он должен будет соврать. А что может быть противней лжи? Нет, настоящий мужчина никогда не унизится до лжи. В крайнем случае, он промолчит, но не соврет. Правда — вот девиз настоящего мужчины. А для того чтобы принять решение, настоящий мужчина должен знать как можно больше. И поэтому Юрий спросил:
— Слушай, Зет, а почему вам важно знать, какие у меня неприятности?
— Потому, что, может быть, мы поможем тебе.
— Вряд ли… — сомневаясь, покачал головой Юрий. — У меня ведь они… личные. Их можно просто не понять.
— Ну знаешь ли!.. — рассердился Миро. — Можно подумать, что ты какой-то особенный. Неповторимый.
— И потом, откуда ты знаешь, может быть, и у нас такие же или, вернее, похожие неприятности? — мягко сказал Зет, и все переглянулись.
Юрий задумался. В самом деле, что он знал о голубых людях? Ровным счетом ничего. Так почему он должен думать, что они плохие и поймут его неправильно? Может быть, потому, что сам он чувствовал, что поступил неправильно, и теперь стыдится собственных поступков? Но голубые-то люди тут ни при чем.
— В общем, так, товарищи. Мы поругались с отцом. И я ушел из дому. Вот…
— Та-ак… Почти понятно, — усмехнулся Квач, и все опять переглянулись.
— Теперь давай уточним. Почему ты поругался с отцом?
— Понимаете, отец все время меня ругал, что я ни о чем не думаю, что я… бездельник. Что он в мои годы уже работал и учился, а я даже учиться как следует не умею… или не хочу. И еще он говорил, что я безвольный, бесхарактерный и настоящего мужчины из меня никогда не получится. Ну вот… Сколько же можно терпеть оскорблений? Я разозлился и ушел.
