Гарри Тин - Космические пираты
Официальные речи кончились и пошла дружеская беседа с шоколадом и напитками. Под веселое застолье как-то незаметно оказались отодвинуты в сторону тарелки с нетронутым супом. Ма, конечно, это заметила, но решила в такой день замечаний не делать. Тем более, что одна из четырех тарелок была ее.
Лучше всех за столом себя чувствовала Аза. Пока еще она окончательно для себя не решила, кем лучше быть, роботом или человеком. Но необычайная любовь к конфетам подсказывала скорый ответ. Жвачкин за это даже назвал ее новым человеком Земли.
— Человек-то она новый, — согласился Дормидонт. — Да вот только зубы у нее из-за конфет могут быстро постареть. Я ведь хирург, а не дантист. Если мы за ближайшие годы не победим излучение, то кариес вполне сможет оказаться победителем над ее зубками. Это раньше было: захотел новый нос — пожалуйста, новые зубы — только рот откройте.
Однако даже такая опасность не заставила Азу изменить свои вкусы. По ее просьбе Жвачкин разработал специальную конфетную диету, от которой в свое время отказалась Ма. Он начал добавлять в конфеты разные витамины, необходимые минералы и другие ингредиенты. И скоро конфеты только по вкусу оставались конфетами, на самом деле представляя собой кладовую полезных веществ. Даже Па признавал это.
Только шоколад оставался первоначальным шоколадом. Тут у Жвачкина имелось особое мнение.
— Не будь я Шоколадиком, если шоколад не самая полезная вещь на свете. Витаминов и калорий в нем от природы целый вагон и маленькая тележка. И для зубов он очень полезный. Надо только вместо сахара добавлять мед и изюм.
Такое мощное научное обоснование было Азе на руку.
— К тому же, развивала она понравившуюся ей теорию, — если что-то нравится и ты не злишься при еде, — тут она явно намекала на суп, — это не расшатывает нервы, очень укрепляет здоровье и добавляет веселость.
Да, глядя на Азу с Шоколадиком, трудно было такое отрицать.
Поэтому, закусив витаминные конфеты полезным для зубов шоколадом, Аза решила выразить свое отношение к вкусным продуктам следующими стихами:
Шоко-шоко-шоколад,
Витаминов целый клад.
Ах, конфетки, ох, конфетки,
Шелестящие монетки.
Вот какое угощенье
Надо мне на день рожденья.
Тот, кто любит шоколад,
Тот достоин всех наград.
А кто кушает конфеты,
Добивается победы.
Вот какие сладости
Надо мне для радости.
Бутерброды с шоколадом
Лучше булок с мармеладом.
Вкусные, отличные,
Очень симпатичные.
Вот какие чаще встречи
Надо мне взамен на речи.
Я жую, жую, жую.
И пою, пою, пою.
Шоколадно все вокруг,
Ты мой друг и я, твой друг.
Вот такое окруженье
Мне дает воображенье.
Розовый, коричневатый,
Светло-белый, полосатый,
Горький, сладкий и с кислинкой,
Может пахнуть он малинкой.
Ем его с орехом,
С громким нежным смехом.
Персики и вишня
Тут будут не лишни.
Ем, ем шоколад,
Наслажденье для ребят,
На воде, на берегу,
На дороге, на лугу,
При ходьбе и на бегу
Удержаться не могу.
Шоколад чтоб есть с успехом,
Можно стать и человеком.
Только ради шоколада
Человеком быть я рада.
После окончания чтения стихов Жвачкин выглядел так, как будто автором был он.
Глава 3
Заседание Совета Министеров
Состоявшееся на следующий день заседание Совета Министеров было не совсем обычным. И вот почему Настала пора от слов переходить к делу Они уже достаточно много знали, чтобы начинать действовать.
Главное их достижение в борьбе с излучением, как часто бывало, инициировала Аза. Как-то под вечер она в очередной раз затеяла игру в рифмочки-нескладушки. Не без влияния министра песен и стихов эта игра в последнее время стала очень популярной. Все занялись, так сказать, рифмоплетством. То есть плетением рифм.
В игре было только одно обязательное условие — четкая рифма. И совсем необязательным являлся смысл. За один раз требовалось придумать одну строчку Сочинять такие нескладушки оказалось намного легче, чем обычные стихи. А зачастую и намного веселее. Например:
Веселюсь я на воде,
Три сосульки в бороде,
Летом жарко на звезде,
Висит шапка на гвозде.
Вот и в этот вечер начала Аза:
На горе лежит мешок…
Продолжил Альф:
Чистит зубы порошок.
Ма думала недолго:
Где любимый мой горшок…
Жвачкин решил сделать приятное поклоннице своего искусства:
Аза любит сладкий шок.
— Может ты, Жвачкин, хотел сказать «любит сок»? А то мы такого слова «шок» не знаем.
— Я сам его не знаю, но здесь имелся в виду «шоколад».
— Ну нет, это мы не засчитываем, — возмутился Дормидонт. — Можно только те слова употреблять, которые все знают. Давайте дальше.
Аза опять начала:
Я держу в руке цветок…
Продолжение Па было:
А я готовлю молоток…
Буль ответил:
Постелил на пол платок…
Жвачкин решил исправиться и влез без очереди:
Чу-чу, бам-бам, цок, цок, цок.
— Теперь ты доволен, Дормидонт? Эти слова тебе известны?
Дормидонт был поставлен в затруднительное положение. Сокращений в этой строчке не было. Даже наоборот, слова повторялись по нескольку раз. И все были известны. И рифма получалась. Только смысла не было.
— Ах, нет смысла? Значит подходит! — обрадовался Жвачкин. — Мы ведь нескладушки сочиняем. Вот и у меня стало сочиняться.
Следующий стих получился правильным по всем признакам:
Ты моя пригожая,
На ведро похожая,
Сине-краснокожая,
Хорошая, хорошая.
— Вот видите, здесь в конце тоже два раза повторяется, — Жвачкин прямо-таки загордился своим изобретением удваивания слов.
Через некоторое время все устали от активного сочинительства. Лишь Па с Азой продолжали соревнование. Аза — от любви к этому занятию, а Па — просто из спортивного интереса. На этот раз начинал Па, а Аза подхватывала.
Откуда пришло излучение, откуда?
Откуда, откуда? Оно от верблюда.
А может быть, это тут мне приснилось?
Да нет же, конечно, с Луны все свалилось.
Кто мне ответит, чья в том вина?
Мы не виновны, виновата Луна.
Вы что молчите, никак не пойму?
Мы тайну доверим лишь вам одному.
Тайну о чем? Ведь в Луну мы не верим.
Мы это проверим, проверим, проверим.
Здесь на Азу что-то нашло с этой луной. Та как будто прилипла к ее языку. А затем и к языку Па. По крайней мере весь остаток вечера он бормотал себе под нос: «Мы это проверим, проверим, проверим»… И занялся проверкой Луны.
Уже первые опыты показали, что тут что-то было. Величина излучения напрямую зависела от положения Луны над головой. Ночью оно всегда было сильнее, чем днем.
Вот где пригодилась найденная когда-то за городом обсерватория. С ее помощью опыты можно было провести более точно. Особенно обрадовался возможности опять покрутить большой телескоп Жвачкин. Он и направил его вверх в ясную лунную ночь.
Теперь им понадобилась вся мощь этого гиганта. Раньше они смотрели через него только друг на друга. Слишком маленькое расстояние не позволило оценить его достоинства.
Совсем иное дело было теперь. Без телескопа хоть час смотри на Луну — все равно ничего не увидишь. Яркое пятно с небольшими затемнениями. Азе оно казалось величиной с тарелку, Дормидонту — как большое блюдце, а вот Пуфик видел его размером с небольшой таз.
Оказывается, из-за строения глаз и очень большого расстояния все видят Луну немного по-разному. Но в любом случае для них это только пятно. Когда же Дормидонт взглянул на нее в телескоп, то от неожиданности даже охнул.
— Что это? Не может такого быть.
Увеличение было настолько сильным, что Дормидонту невольно показалось, что он находится на высочайшей горе и оттуда смотрит вниз. А как мы знаем, с горами Дормидонт был не в особых ладах. Поэтому он без особого сопротивления уступил место у окуляра Жвачкину, нетерпеливо дожидавшемуся своей очереди.
Вот того за уши нельзя было оторвать от телескопа. Хоть ушей у него как раз и не было. Выдвигающиеся рога ему придумали, а вот про уши почему-то забыли. Теперь он этим бессовестно пользовался, захватив телескоп в личное обладание и комментируя все, что в нем видел.
