Питер Леранжис - Семь чудес и проклятие царя богов
Примерно три сотни школьников Бельвиля от подобного приветствия затряслись бы как осиновые листья. Но после столкновения с зомби-убийцами, грифонами со смертельно острыми когтями и плюющимися ядом виззитами Барри Риз меня не пугал.
– Ткни двумя себе в глаза, и тогда я медленно посчитаю, – ответил я.
Он протиснулся нам за спины. Его лицо блестело от пота, а на губах заиграла садистская ухмылка, когда он посмотрел на Касса.
– Смотрите-ка! Это же Кассир! Клютой чувак из Луизианы, что до сих пор катается на трехколесном велосипеде!
– Стой, а ты откуда об этом знаешь? – удивился Касс.
– Ну, может, потому что ты сам только что сообщил об этом на весь мир? – ответил Барри. – Можно попросить у тебя автограф? Я не против, если ты подпишешь цветным мелком.
Я прыгнул к Барри и толкнул его в грудь.
– Его зовут Касс. И он дает автографы только тем, кто умеет читать.
К несчастью, попытаться сдвинуть такого громилу, как Барри, – это все равно, что попытаться сдвинуть огромный валун. Он с силой пихнул меня своим выпирающим животом и схватил меня за лямки рюкзака.
– А вот это уже неуважение, Маккинли. Забыл, как Великий Барри уже раз отправил тебя в больницу? Так это можно повторить. А теперь – дай мне свой телефон.
– Мой телефон? – переспросил я. – У Великого Барри что, нет своего?
Его толстые пальцы-сардельки уже шуровали в карманах моих джинсов. Я дернулся, желая вырваться, послышался треск разрываемой ткани, и карман раскрылся. Все его содержимое, включая осколок локулуса, высыпалось на землю.
Мы с Кассом одновременно присели, чтобы подобрать его, но Барри в минуты возбуждения мог быть поразительно быстрым, несмотря на весь свой жир.
– Что это? – спросил он, прищурившись, разглядывая осколок.
– Ничего! – закричал я.
– Тогда почему вы оба потянулись к нему первому? – Он поднял осколок повыше, и тот заблестел в солнечных лучах. – Что это еще за странная звезда на нем? Знак тайного общества ботаников?
– Математиков! – ответил Касс. – Это… такой клуб. Любителей математики. Мы обсуждаем там… число пи. И все в этом духе.
– Я тоже люблю что-нибудь обсудить… лапшу, например. Но не люблю, когда ее вешают мне на уши! – Барри фыркнул собственной тупой шутке. – Особенно когда мне пытаются втереть всякий бред про какие-то антиамериканские культы, мечтающие о мировом господстве и в свободное время похищающие детей!
Касса уже откровенно трясло.
– Джек, а его психи не заразны? Может, нам стоит вызвать «Скорую»?
Барри, переводя взгляд своих маленьких глаз с меня на Касса и обратно, подошел ближе.
– Никакой ты не «парень с улицы», не так ли, Каспер? И ты, Джек, вовсе ты не терял память и не шатался по стране. Вся эта ваша легенда полна дыр. Мой папа считает, что твой папаша связан с террористами. Где он вечно пропадает? К чему все эти затяжные поездки в Магнолию?
– Монголию, – поправил его Касс.
– Подожди, с террористами? – поразился я. – В Монголии нет террористов!
– Ага! Значит, вы все-таки там были! – триумфально воскликнул Барри.
– У моего папы там генетическая лаборатория, – ответил я. Увидев недоумение на лице Барри, я добавил: – Там изучают гены, но только не такие, как у тебя.
Барри схватил меня за плечо и, заставив повернуться к себе спиной, сжал правой ладонью мой затылок.
– Куда делись твои белые волосы, Джек?
– Что? – вскрикнул я.
Он выпустил мою голову и дернул, поворачивая назад, лицом к себе.
– В тот день, когда ты грохнулся на улице, я видел ее, эту штуку в форме перевернутой «V» у тебя на затылке. Теперь ее нет. Это ведь что-то означает, да? Символ какой-то тайной организации?
У Касса глаза полезли из орбит. Я и сам пребывал в шоке: Барри был самым глупейшим из всех моих знакомых, но при этом он умудрился подобраться к самой сути.
– Э-э… – промычал Касс.
– Я ведь прав, так? – воскликнул Барри. – Давайте, скажите Великому Барри, что он прав!
Подстраивайся под врага.
Папа говорил мне это минимум тысячу раз. Но лишь теперь, в этот самый момент, я наконец понял смысл этой фразы.
Я сделал шаг навстречу Барри и приказал себе не моргать. После чего сделал глубокий вдох и затарахтел:
– Хочешь правду? Получай. Спрашиваешь, что у нас с Кассом с волосами? Да, они частично побелели, из-за чего на наших затылках проявилась греческая лямбда, или их буква «л». Сейчас наши волосы покрашены. Лямбда означает, что мы унаследовали ген принца Атлантиды, сбежавшего с нее перед ее затоплением. Суть в том, что этот ген как бы запускает отдельные части нашей ДНК, из-за чего наши таланты превращаются в суперспособности. Но из-за большой нагрузки на организм никто с этим геном еще не доживал до четырнадцати лет. В последний год жизни организм начинает отказывать. Тебе становится плохо каждые несколько недель. Это можно пережить благодаря особым процедурам, но так или иначе ты все равно умрешь. Нам рассказали об этом люди из так называемого Института Караи. Он расположен на засекреченном острове, который нельзя засечь никакими средствами. Нам сказали, что мы можем вылечиться, если найдем семь волшебных локули, в которых заключена магия Атлантиды, что были спрятаны сотни лет назад в Семи Чудесах света Древнего мира. Как тебе известно – ну, или неизвестно, – шесть из этих Чудес больше не существует. А та штука, что ты держишь в руке, – это осколок разбитого локулуса.
– Джек? – убитым тоном произнес Касс, будто уверившись, что я сошел с ума.
Уголки рта Барри опустились. Он сощурился, словно его разум был в процессе переваривания моего второго предложения. Хотя, скорее всего, именно так все и было.
Интересно, решится ли он озвучить эту версию своему отцу? Я очень на это надеялся, потому что любой здравомыслящий человек тут же отправил бы его к психологу. И он сам это понимал.
– Ну, вот и все, – с этими словами я потянулся к руке Барри, чтобы забрать осколок локулуса.
Но тот отвел ладонь.
– Значит, вам должно быть плохо каждые несколько недель… – тихо произнес он. – Так почему же вы в порядке?
– Нам помог чистый свежий воздух Бельвиля? – предположил Касс.
Лицо Барри сморщилось.
– Вы издеваетесь надо мной! Вы все наврали! Я клянусь, я узнаю, что с вами было! Вот увидите, я доберусь до правды!
– Отлично, – отозвался я. – А пока не вернешь мне это?
– С чего мне возвращать тебе осколок разбитого окулуса? – фыркнул Барри. – Он может иметь какую-то ценность.
– Локулуса, – поправил Касс. – Через букву «л».
– Поверь мне, – поднажал я, – тебе он точно без надобности.
– Ой, да неужели? – протянул Барри. – Совсем-совсем?
С притворным вздохом он протянул осколок Кассу. Мы оба одновременно к нему потянулись.
Но прежде чем наши пальцы успели до него дотронуться, Барри резко развернулся и, сопроводив это приглушенным кряхтением, швырнул его далеко в засыпанные мусором кусты.
– Удачной охоты, – бросил он. – Через букву «о».
Глава 5
Осколок удачи
– Что у тебя с лицом? – показавшийся на пороге папа окинул меня изумленным взглядом.
Я выглянул ему за бок и увидел сидящего на диване незнакомого мужчину в черном. При виде меня он поднялся.
– Оцарапался о шип, – ответил я, касаясь щеки. Ширины пластыря не хватило, чтобы закрыть весь тонкий порез. – Мы потеряли кое-что в лесу.
Мне не хотелось говорить об осколке при незнакомце. Мы почти полчаса ползали по кустам, прежде чем наконец смогли его найти. Из-за чего опоздали в школу. Правда, к счастью для нас, никому не было до этого дела. Мы с Кассом были своего рода вернувшимися с войны героями, и потому мы буквально купались во всеобщем внимании. Школьная медсестра обработала наши порезы и дала мне целую упаковку пластырей. Директриса миссис Соур принесла на классный час праздничный торт. Большую его часть умял Барри, но все равно это было приятно. Я даже успел пообщаться со школьным психологом, которая сказала, что должна проверить меня на ПТС. Я сначала решил, что это какая-то пицца, вроде пепперони+томаты+сардины, но, оказалось, речь шла о посттравматическом синдроме. Но если у меня и случилась какая-то травма, то это от осознания того, что никакой пиццы мне не видать.
– Джек… Касс, – папа сменил тон, – это мистер Энтони из охранного агентства. После сегодняшнего странного визита тележурналистов я подумал, что будет лучше, если мы защитим наш дом от любых незаконных проникновений, прослушивания и записывающих устройств. Кое-кто в этом городе – пусть он останется неназванным – решил получить Эмми за лучшее журналистское расследование.
Касс кивнул.
– Понимаю, мистер Маккинли. Я познакомился с его сыном. Вас не в чем упрекнуть.
– Мы пойдем наверх, – сказал я.
Мы наперегонки бросились через зал и по задней лестнице на второй этаж. Касс добрался до последней ступеньки первым. Сбросив обувь и стянув носки, он босиком зашагал по турецкому ковру, которым был застелен пол длинного коридора.
