Владислав Крапивин - Стража Лопухастых островов
Генка шмыгнул носом и сдержанно поклонился. Ему захлопали. Не все, конечно. Ученый дядя с помазком снисходительно улыбался. Депутат Стоерасов пытался сказать «э-э» и «а-а», что означало сдержанное несогласие. Ветеран Калашный стал багровым и дышал, как попавший на отмель пароход времен Марка Твена. Но большинство Генку одобряло. Ведущая Эмма Певичкина аплодировала с этим большинством. Потом завосклицала:
– Замечательно! Спасибо, Гена!.. Разумеется, кое-кому мнение нашего юного таланта может показать субъективным, но ясно и то, что многие разделяют его точку зрения! И, кроме того, нельзя не заметить, как растет дарование всеми нами любимого Геночки Репьёва. Очень хорошие стихи!
Генка опять погладил Пегасика и глянул в камеру ясными глазами.
– Нет, не очень хорошие. Я торопился. Рифмы не везде получились…
– Это ничего, это ничего! – радостно заторопилась Эмма. – Сейчас включится прямой телефон, зрители начнут высказывать свое мнение по всем нашим вопросам и заодно помогут Геночке подобрать наиболее точные рифмы. Это вполне в правилах наших дискуссионных и литературных передач…
Эмму перебил ветеран Калашный. Он хотел узнать, за что проливали кровь, если на телестудии позволяют выступать всяким мелким хулиганам! Ветерана в свою очередь перебила подруга Глеба Соломина Ниночка Крокус. Поднялся шум, все хотели сказать что-то свое и раньше других. О сдержанной интеллигентной дискуссии теперь нечего было и думать. К тому же, включился телефон и трезвонил не умолкая. Звонили не только из Малых Репейников, но также из Бубенцов, Красностадухина, Курочки Рябы и других ближних городков и поселков. И даже из губернского Ново-Груздева. Почти все клеймили «НИИТЕРРОР», и каждый хотел подсказать начинающему поэту Гене Репьёву рифмы для последних строчек.
Через десять минут Эмма Певичкина со счастливой улыбкой закрыла передачу.
Часть третья ТАМ СТУПА С БАБОЮ ЯГОЙ…
Плавни
1
Тому, кто в юные годы отправлялся искать загадочные острова, известно: трудности начинаются еще до экспедиции. Главная трудность – уговорить родителей: отпустите нас, ничего с нами не случится!
Практичный Пузырь предложил простой способ. Мол, рассказывать про плавание не надо. Просто следует сказать, что с утра все станут заниматься ремонтом лодки, потом заночуют в сарае, после этого еще целый день провозятся с ремонтом и вернутся домой вечером. Потому что рассчитывали: день пути до острова, потом возня со скважиной и ночевка, а затем день обратного пути.
На первый взгляд все получалось как надо. Но Ига поморщился, набрался храбрости и сказал:
– Вообще-то я родителям по большому счету не вру. Если не какая-нибудь ерунда вроде «Ты сегодня обедал?» – «Ага, до отвала!» Если сильно соврешь, потом на душе так, будто дохлую мышь проглотил.
Пузырь заметил, что ради больших достижений иногда приходится идти на жертвы. Но Ига возразил:
– Если в начале дела вранье, то и достижения не получатся. Примета есть такая…
Пузырь напомнил историю Руала Амундсена: тот всем сказал, что плывет к Северному полюсу (чтобы не приставали), а на самом деле отправился к Южному. И открыл его.
Но вмешался разумный Соломинка.
– Во-первых, мы не Руалы, не Амундсены. А во-вторых… мама с папой выйдут на двор и увидят, что там – ни нас, ни лодки. Ни утром, ни вечером, ни на следующий день. Представляете тарарам?
Представили…
– К тому же, не исключен вариант, что мы можем задержаться на острове, – заметил Лапоть.
– Тогда все равно будет тарарам, – сказал Пузырь.
– Но, по крайней мере, не влетит за вранье, – вздохнул Соломинка.
В конце концов отпустили всех. Пузыря, Соломинку и Лаптя – потому, что родители уже привыкли к их всяким затеям и загородному бродяжничеству (и, кроме того, были «морально готовы заранее», с весны: раз друзья налаживают лодку, значит, все равно куда-то поплывут). Начинающий поэт прибегнул к испытанному средству, о котором упоминал: ударился в рев – это на родителей всегда действовало безотказно (хотя поэту потом было неловко). Степке разрешили путешествовать почти без возражений – дед и бабка привыкли, что она целыми днями с Игой и, видимо, полагали: раз так, бояться нечего. Все опасались, что труднее других придется Власику. Но тот уговорил тетушку довольно быстро (хотя было подозрение, что прибегнул к Генкиному способу). Маргарита Геннадьевна раздобыла у знакомых сотовый телефон, вручила Власику и взяла с племянника клятву, что он будет звонить с пути через каждые два часа. А она станет сообщать о делах экспедиции родителям других путешественников.
Дольше всех уговаривал маму Ига (отец только нерешительно покашливал во время разговора). Для начала мама (творческая натура!) ярко обрисовала все беды, которые ждут «безответственных авантюристов, рискнувших отправиться неизвестно куда без сопровождения взрослых». Конечно, она ведь не знала о приключениях ненаглядного сына в иных пространствах! Ига отвечал разумно и сдержанно. Сначала. А потом подумал даже: не пойти ли Генкиным путем. К счастью, до такого скандала не дошло, хотя мама в пылу затянувшегося спора воскликнула:
– Нет! Нет, нет и нет! Только через мой труп!..
Ига пригрозил, что, если не отпустят, он от стыда перед ребятами сам станет трупом. Или, в крайнем случае, полутрупом.
– Но там джунгли и трясины! – не уступала мама.
– Да какие трясины! Мы же будем на воде, в лодке!
– А если лодка перевернется! Ты почти не умеешь плавать!
Ига искренне возмутился. Это он-то не умеет? Да он… да еще в прошлом году… все видели, как он на озере… да спросите хоть кого!..
В конце концов с Иги потребовали честное лопухастое слово, что он во время всего плавания не снимет с себя спасательный жилет. Ига – что делать-то! – дал. Хотя и представил, каким идиотом будет выглядеть в глазах экипажа «Репейного беркута».
Опасался он зря. В начале рейса Соломинка, назначенный капитаном, железно потребовал:
– На борту всем быть в жилетах. Кого увижу «без», то пешком пойдет обратно домой по кочкам.
И никто, даже Пузырь, не пикнул.
…Ранним утром корабль «Репейный беркут» на ручной двухколесной телеге был доставлен на дамбу. Там его оснастили мачтой с парусом, загрузили походным имуществом и с дружным криком спихнули на воду. Сиганули по сторонам лягушки, приветственно погудел проезжавший через дамбу самосвал.
Телегу загнали в кусты. Толкаясь шестами, вывели лодку через ряску и заросли рогоза в ближнюю протоку. Капитан Соломинка заправил тельняшку в трусы с лампасами, натянул на лоб бейсболку с якорем и отдал команду механику Пузырю:
– Запускай.
Музейный мотор (подарок Якова Лазаревича Штольца) зачихал, словно кот, сунувший нос в тополиный пух.
– Вперед помалу… – сказал капитан. – Лапоть, направляй…
– Два румба влево, – велел штурман Лапоть, сидевший впереди всех с картой на коленях.
Власик поднял видеокамеру, чтобы запечатлеть исторический момент.
– Поехали? – радостным шепотом спросила Степка у Иги.
– Не «поехали», а «пошли», – строго сказал Ига, который за дни подготовки экспедиции поднаторел в морской терминологии.
Генка Репьёв быстро шевелил губами (и облизывал их) – видимо, сочинял подходящие случаю поэтические строчки.
– Давай уж читай, не пыхти, – хмыкнул бесцеремонный Пузырь. Генка встал у мачты – тощенький, вдохновенно растрепанный, в желтом своем костюмчике с крылатой лошадью (уже по-походному измочаленном) – и звонко сказал над Плавнями:
Чрез левое плечо мы плюнем
В начале нашего пути,
Чтоб этот путь в конце июня
Благополучно нам пройти.
Друг другу очень твердо скажем мы;
«Стараться будем до тех пор,
Пока мы не отыщем скважину…
И фиг тебе, «НИИТЕРРОР»!
Стихи единодушно одобрили. Власик, снимавший Генку, отложил камеру и занес его творение в судовой журнал. Поставил дату и час.
Был и в самом деле уже конец июня. Со дня скандальной телепередачи прошло две недели. Шум, поднятый из-за коварных планов, которые разработал кандидат наук Чарли Афанасьевич Мишечкин, постепенно утих. Потому что «НИИТЕРРОР» больше никак не проявлял себя. Занятое своей работой, отпусками, огородными делами и повседневными житейскими хлопотами взрослое население Малых Репейников успокоилось. Решило, что энтузиастам оружейной ярмарки дан достойный отпор.
Но «лопухастый народ» был более бдителен. Несколько мальчишек заметили на дамбе подозрительных дядек с приборами на треногах. Обратили внимание и на вертолет с непонятными эмблемами, который кружил над Плавнями: уж не искал ли остров со скважиной? Был также легкий скандал с незнакомым (явно нездешним) мужчиной, который на берегу озера делал фотоснимки и держался при этом крайне опасливо. Подозрительного типа атаковал и обратил в бегство Казимир Гансович. Уже второй раз этим летом сдержанный интеллигентный гусь проявил несвойственную ему агрессивность…
