Андрей Фролов - Забытый этаж
– С чем же вы пожаловали в Урожай? – вместо этого спросила она, обводя площадь крепкой мозолистой рукой – так радушный и гордый хозяин показывает гостям свои владения.
– Старшие Братья Артефициалии сказали, что совсем скоро гулы Урожая отправляются на Торжище… – Мальчик старался не смотреть по сторонам, сосредоточившись на разговоре. Он слышал, как у Насти заурчало в животе, отчего девочка сконфуженно ойкнула. – Крумм показал дорогу. Вы ведь знаете Крумма?..
Анабелла одарила звероморфа взглядом коротким, но столь информативным, что, если бы представители семейства кошачьих умели краснеть, саблезубый непременно залился бы краской. Затем женщина кивнула.
– Да, мы отправляемся на Торжище, – признала она. – Как заведено. Сразу после празднества.
– А можно… – Мимо пронесли огромный чан с одуряюще-пахучей похлебкой, отчего Витька чуть не захлебнулся слюной. – А можно мы отправимся с вами? Нам очень-очень надо на Торжище… Мы даже можем заплатить, если это нужно! У нас есть немного синдриния…
Советница улыбнулась, на ее щеках появились ямочки, и сразу стало заметно, какой яркой красавицей гулка была в молодости. Она помотала головой и снова коснулась носа сложенными в щепоть пальцами:
– Не нужно платы. Если Бруно пропустил Крумма в каверну, тот среди тех, кого урожайщики считают гостями. Если вы друзья Крумма, вы тоже гости…
– Знаете, мы так не привыкли, – вдруг вмешался Димка, и стало слышно, как его живот тоже урчит голодную сонату. – Чтобы задаром… Может, сможем чем-то помочь? Например, в погрузке самокатов?
Витя и Настя слаженно кивнули, благодарно покосившись на брата за его находчивость. Анабелла смерила всех троих удивленным взглядом. Поджала губу и многозначительно хмыкнула, поглаживая сумки и кошельки, оттягивавшие пояс.
– Интересно… – протянула она, будто попробовав что-то экзотическое, но вкусное. – Похвально слышать столь добрые речи от существ, похожих на арсилитов. Но вы ведь вовсе не арсилиты, не так ли?
И она снова загадочно улыбнулась, глядя то на братьев, то на сестру, то на звероморфа. Димка побледнел, Витя покраснел (на щеках у обоих, точно нарисованные слезинки, проступили россыпи шрамов), глаза у Насти полезли на лоб, а Крумм отвернулся. Но Мудрослов задала свой вопрос вовсе не для того, чтобы услышать ответ. Она еще раз кивнула и подытожила:
– Лучшей помощью, други, – тепло, но с нотками металла сказала женщина, – будет не мешать нам в сборах. Запаситесь хорошим настроением, потому что скоро праздник. А если мне что-то от вас понадобится, я дам знать…
И отошла, жестами подзывая помощников. Раздала распоряжения, отправилась проверять столы. Тех, как стало возможным подсчитать, оказалось восемь групп – по числу Мудрословов и самого князя-Сеятеля, – образовывавших занятный узор, если смотреть со струн под потолком. Рабочий день (точнее, Цикл, как его называли в пещерах) подходил к концу. В поселок из теплиц прибывало все больше освободившихся гулов. Все чаще они прикладывались к фляжкам, все ярче горели их темные глаза, все более шаткой становилась походка.
Из гаражей в бугристом теле оползня выгнали несколько боевых шагоходов, усиленных листами брони. Машины отвели к каравану, где расставили вдоль колесниц. Живая цепь, загружавшая самокаты, постепенно редела – кузова были под завязку забиты товаром.
Чуть поодаль, на краю площади накрывали своеобразное пиршество и для сторожевых звероморфов – ставили здоровенные миски для еды и чаны с питьевой водой. Наблюдая за этим упорядоченным хаосом, близнецы молча замерли на прежнем месте. Их потряхивало от голода и перенесенных тягостей, но гордость и воспитание не позволяли ни просить еды, ни попробовать ее стащить…
– Приготовления почти закончены, – голос Анабеллы раздался так близко и неожиданно, что дети подскочили, а Крумм прижал уши. Мудрослов подошла к ним сбоку, вытирая руки о передник. – Пока не пригласили к столу, идемте, я покажу вам посевы…
Ребята переглянулись и вопросительно уставились на звероморфа. Тот, встряхнувшись, лишь повел плечом.
Посевы – это гордость трудогуликов, говорил этот жест. Если вы откажетесь, добавлял пристальный взгляд зеленых глаз, Анабелла обидится. Обидится весь клан…
– Конечно, – без особой радости, но твердо ответил Виктор за всех. – Для нас это честь, уважаемая Анабелла…
И они побрели за гулкой к окраине поселка, где возвышались серо-белые поликарбонатные шатры. Крумм, ступая мягко и бесшумно, следовал за ними, помахивая хвостом. Оглянувшись на столы, густо заставленные угощениями, троица едва подавила дружный стон.
– Голодом уморить задумала… – недовольно, но очень-очень тихо пробормотал Димка, сжимая кулаки.
– Не нервничай, – так же едва слышно пробормотал кот. – Вас приняли в караван. Все, что остается, – набраться терпения.
Дима лишь криво и недоверчиво ухмыльнулся – легко говорить о терпении, когда живот крутит, а один вид заставленных яствами столов кружит голову. Однако стоило советнице ввести гостей внутрь первой же герметичной теплицы, как мысли о еде поблекли, вытесненные свежими впечатлениями.
Да, им было неуютно в этом чужом мире. В мире, где не было ни одного Лифта, способного помочь словом или делом. В мире, где Локо – дальние родственники Лифтов – оказались столь безразличны и продажны, что подчинялись не законным протоколам, а количеству кристаллов синдриния. Такой цинизм со стороны разумных механизмов угнетал наших героев, подавлял и заставлял смотреть на жизнь глазами взрослых. Но огонь азарта, первооткрывательства и искреннего восхищения новым все еще теплился в их юных душах. А потому дурное отметалось легко и непринужденно, усталость и голод отступали, уступая место позитивным эмоциям…
Посмотреть внутри было на что, хоть запах и вид плантаций сразу вызвали у всех троих воспоминания о Грибнице. Потому что урожайщики, как можно было предположить чуть раньше, выращивали именно грибы. В кадках, затененных пластмассовых ящиках, на грядках из рыхлого грунта, на коралловых корягах, горах опилок и даже в мутной илистой воде.
В отличие от поляны, где Витька испортил зрение, в этом царстве грибов царил строжайший порядок. Повсюду висели графики дежурств и климатические карты; обогреватели и вентиляторы работали в четко заданном режиме; меж грядками пролегли ровные, чистые и прочные мостки.
Сами плантации, продемонстрированные Анабеллой, оказались такими красочными и разнообразными, что тотчас вытеснили любые воспоминания о слугах Ризоморфа. И пусть мысль о том, чтобы поесть грибов, все еще вызывала у заботинцев легкую тошноту, глазеть на пестрые грядки это не мешало. Настя, мечтавшая стать агрономом, и вовсе чуть не потеряла голову. Отбросив скромность, она набросилась на Мудрослова с расспросами, спешно восполняя пробелы в своих познаниях по биологии.
А расспрашивать было о чем…
В приземистых плексигласовых бараках гости нашли гроздья белоснежных шариков, потрескавшихся так, словно были обмазаны высохшей глиной. Затем бесформенные желатиновые комочки янтарного цвета, сросшиеся в растянутую геометрическую фигуру. Рядом росли нежно-фиолетовые палочки, тонкие и чуть изгибающиеся, в которых без подсказки и гриб-то не определишь. Еще тут были мохнатые пушистые сферы; плоские грибы-узоры, больше напоминавшие кляксу масляной краски; ярко-красные цилиндры, одинаковые настолько, словно сошли с конвейера Штамповальни; мясистые коричневые крупношляпники; мелкие, как ружейная дробь, гвоздики с блестящей серой шляпкой, и многое другое.
– Урожайщики – уважаемый клан, – гордо и неспешно рассказывала советница, ведя их вдоль посевов. – Под землей непросто вырастить пшеницу или горох, а потому наш труд крайне ценится в Катакомбурге. Даже самые безумные воители не рискуют бросать нам вызов. Потому что понимают, с какой неумолимой яростью может обрушиться на них гнев остальных кланов…
Как затем пояснила Анабелла, какая-то часть урожая предназначалась в пищу подданным Верховного Сеятеля. Что-то выращивали на корм тягловым звероморфам и гвард-терьерам. Что-то использовали в медицинских целях. Однако большая часть грибов заготавливалась именно для Торжища, где свежие и сушеные богатства трудогуликов выменивались на оружие, синдриний, ткани, лекарства, украшения, волосы или детали для паровых колесниц…
Настя сыпала вопросами. Витя любопытство тоже проявлял, но куда сдержаннее. И только Димка насупленно молчал, не в силах дождаться, когда же закончится эта внезапная экскурсия. Крумм, старательно ступавший исключительно по мосткам и ни разу не прикоснувшийся к грязной почве под ними, замыкал шествие.
Наконец Анабелла посчитала, что ритуальная демонстрация богатств Урожая завершена. Все пятеро выбрались из теплицы, только теперь ощутив, насколько влажным и сырым был воздух внутри.
