Никольская Олеговна - Приключения чёрной таксы
— Грех вам жаловаться. Ваше наказание можно назвать наказанием разве что в самом микроскопическом виде и с унизительными натяжками. Жить в замке, путешествовать по миру… Об этом многие только мечтают.
— Мадам Кортни, вам лучше, чем кому-либо известно, что для нас это было трудным испытанием, — сказала Лада.
— Знаю. И потому я всё устроила именно так, как вышло. На долю каждого человека приходится ровно столько испытаний, со сколькими он в силах справиться. Я знала, в сущности, вы хорошие девочки. Но на всякий случай устроила вам проверку. Чужое богатство не сделало вас завистливыми. Ненависть и несправедливость вас не озлобили… Одним словом, вы оправдали мои ожидания.
— Значит, всё, что с нами случилось, спланировали вы? Но это абсурд!
— Многие считают, что вещи, находящиеся за пределами их понимания, абсурд, на который не стоит обращать внимания. Я прочла «Приключения Отки и Франтишки», и впоследствии сценарием колдовства послужила именно она. По сути, я ничего не планировала. Но не сердитесь на писателя, он тут ни при чём.
— Выходит, мы были пешками в чьей-то игре?
— Ошибаетесь, — улыбнулась мадам Кортни. — Вас же никто не принуждал помогать узникам Пынтикова, спасать Кристофера или разоблачать Бэрримора. Спокойной и размеренной жизни английской собаки из благородной семьи вы предпочли благородную цель. Вы храбрые девочки! А храбрость всегда совмещается с гордостью и чувством собственного достоинства, даже у собаки. В отличие от человека, ни один пёс не считает обыкновенную верность чем-то необычным. Такая преданная дружба, такая сила доброй воли, увы, под силу только собакам. Вы заслуживаете прощения. И прямо сейчас.
— Постойте! — Лада твёрдо шагнула вперёд. — Я не могу…
— Ты с ума сошла! — рявкнула Юлька.
— Я не могу сейчас телепортироваться. Кристофер только-только начал приходить в себя. Если я исчезну, даже не знаю, что с ним будет…
— Не говори глупостей! Мы так долго этого ждали! — заголосила левретка. — Это всё равно, что держать одну лапу на газе, а другую — на тормозе!
Лада чувствовала себя так, словно на ощупь шла в полумраке по безлюдной улице, не зная, куда свернуть.
«Забудь о Кристофере. С ним будет всё хорошо, — советовал внутренний голос. — Нет, так нельзя», — возражал другой голос, видимо, голос совести.
— Юль, телепортируйся одна, — твёрдо сказала Лада. — А я останусь до тех пор, пока Крис не поправится. Я знаю, это ненадолго. Через месяц мы снова будем сидеть за одной партой.
— Я была в тебе уверена! — торжественно объявила мадам Кортни. — Ты выдержала испытание до конца — ты стала настоящей собакой…
— Промедление смерти подобно. У меня самолёт на Порт-о-Пренс через пятнадцать минут. Юля, Франт, Чарли, прощайтесь.
— Как, и он тоже? — Юлька недоумённо посмотрела на Чарлика. — А как же его хозяин?
— Отныне ты его хозяйка, — загадочно произнесла мадам Кортни.
Леврет подавленно молчал.
— У Чарлика давно нет хозяина. Он был занятым человеком и отдал собаку в приют. Но Чарли сбежал.
— Постойте! — выпалила Юлька. — Но на чемпионате по фризби у него точно был хозяин. Я даже помню его имя — Эмиль Вудсток!
— Мистер Вудсток — добрейшей души человек. Он работает дворником в нашем микрорайоне и иногда меня кормит. Но он мне не хозяин, — леврету было стыдно до слёз. — Мадам Кортни, зачем я там нужен? Спасибо, конечно, но…
— Никаких но! Ты будешь жить у меня. Или ты меня не любишь? — обиделась Собакевич. — Наш холодильник и то нежнее!
— Что ты! Я же с удовольствием! — моментально просиял леврет.
— Не скучай, Франя. С тётей Верой одному непросто будет, но она не посмеет тебя прогнать. А я скоро приеду, — такса и колли крепко обнялись.
— Прощание окончено. Вставайте за кафедру, — скомандовала Кортни.
Собаки повиновались.
— Колдюй, баба, колдюй, дед, колдуй, серенький медвед! — воскликнула длинношёрстая колдунья и взмахнула лапами.
Кафедра заколыхалась на прозрачных воздушных волнах и, излучая сиреневое сияние, стала медленно растворяться в воздухе. Силуэты смягчались и таяли…
— Скоро увидимся! — крикнул напоследок Франя.
Юлька ограничила прощальную речь обычным недовольным рычанием и, превратившись в прозрачный фантом, исчезла.
«Ну вот и всё…» — подумала Лада, и в душу вдруг вползло уныние.
Такса привычно свернулась на постели калачиком и глубоко вздохнула.
Вдруг что-то вспыхнуло, и из воздуха вновь материализовалась мадам Кортни. На ней был фланелевый дорожный костюм, а в лапе — миниатюрный саквояж.
— Я же совсем забыла сказать! — у Кортни был раздосадованный вид. — Твои мама и папа живы…
Эпилог
— Алло, Юль, привет!
— Привет-привет, туманный Альбион!
— Как дела?
— Ой, даже не спрашивай! Родители до сих пор в себя прийти не могут от радости. Видела бы ты их лица, когда я с Чарликом посреди ночи домой заявилась.
— Могу себе представить!
— Знаешь, непривычно опять человеком быть. Я когда иду, такое ощущение, что на ходулях ковыляю. За стол сяду уроки делать — ноги в пол упираются. Зато теперь я абсолютный билингв. С Чарликом друг друга с полуслова понимаем. Предки разрешили ему в моей комнате жить — мы теперь болтаем ночи напролёт. Он мне тут такого про себя понарассказывал! Оказывается, этот скромник был вожаком своры анархических дворняг!
— В Лондоне есть дворняги?
— Ещё бы! Приедешь — Чарлик всё сам тебе растолкует. А вчера нас родители застукали, когда мы лясы точили. Решили, что их дочка рехнулась. Я-то прикидываюсь веником: мол, ничего не помню. Где была? Что делала? Во вторник у меня встреча с психотерапевтом.
— А как Франт?
— В порядке. Тётя Вера полтора часа в «радостном» шоке пребывала, когда он объявился. Но потом ничего — смирилась. А как у вас?
— Крис поправляется. Аппетит у него — будь здоров!
— Про меня спрашивал?
— Конечно. Николас сказал, что ты замуж вышла, в свадебное путешествие уехала. А Гарри из больницы выписали. Он так расстраивался, что не успел с тобой попрощаться… У него поначалу проблемы из-за Бэрримора возникли. Альбинос дал показания, что Гарри подстрекал Чарлика к убийству Карла. Но полиция признала, что это была самооборона. Суд через месяц. Надеюсь, Бэрримор получит по заслугам. Карла похоронили. Когда Скотланд-Ярд начал расследование, выяснилось, что он — беглый преступник, известный в Западной Европе отравитель. Его десять лет Интерпол разыскивал. Не знаю, как уж они с Бэрримором спелись…
— А как старушка Бисти?
— Ой, с ней неприятная история вышла. Она на днях в морозилку залезла. Знаешь, у неё там годовой запас свежемороженых мышей припрятан. Не знаю, что случилось, но в итоге она просидела в морозилке целый час. Её Роджер нашёл, когда Бисти уже в сосульку превратилась.
— Померла?
— Отогрели. Элизабет в горячей ванне её полдня отмачивала. Зато теперь Бисти просто шёлковая. Привет тебе передавала.
— Как трогательно! А малыши?
— После той ночи в Восточной башне возомнили себя ниндзями. Гоняют по замку, тренироваться начали под чутким Бистиным руководством. На будущий год хотят участвовать в «Лучшем коте Великобритании».
— Во дают! Ну а ты?
— А что я? Я с Кристофером всё время. В саду гуляем после обеда. Правда, журналисты одолели! Пустили слух, что тебя НЛО похитил.
— Да ты что? Знаешь, как мне всего этого не хватает!
— Мне на днях письмо пришло из Национального центра космических исследований. Предлагают участвовать в долгосрочной космической экспедиции на Марс. Сейчас как раз набор собак ведётся. Мне в первую очередь предложили.
— Шутишь?!
— Ой, Юль, по-моему, Крис идёт. Я заканчиваю.
— Звони почаще! Мы скучаем. От Франта большой привет!
Чернышёва повесила розовую трубку игрушечного телефона, прыгнула на кровать и закрыла глаза.
В спальню заглянул Кристофер. Он с нежностью посмотрел на таксу, калачиком свернувшуюся на подушке.
— Спокойной ночи, Франтишка.
Дверь закрылась. Лада полежала немножко, но сон № 7 никак не шёл.
«Отчего я так счастлива?» — задумалась девочка.
«Если девчонка сумеет стать настоящей собакой, она вновь будет человеком», — вспомнились слова мадам Кортни.
«Всё просто: я, совсем как собака, радуюсь тому, что есть, и не грущу о том, чего нет…»
Она подошла к окну. Устроившись поудобнее на подоконнике, Лада вглядывалась в ночной небосвод — в нём было на удивление много звёзд.
«Почему луна то растёт, то убывает?..»
Вслушиваясь в какофонию ночного Лондона — далёкий рёв автомобилей, настойчивый вой сирен, шорох шин по асфальту — чёрная гладкошёрстая такса с рыжими подпалинами на морде пристально всматривалась в чернильно-синее небо, ловя и теряя звёзды Большой Медведицы.
