Татьяна Семенова - Монсегюр. В огне инквизиции
Наконец рыцарь прервал молчание.
— По справедливости мне надлежало бы убить вас ещё там, в лесу. Но я стараюсь быть снисходительным, даю вам возможность раскаяться, рассказать всё начистоту. — Он выдержал паузу. — Вы готовы отвечать на мои вопросы? Прежде всего я хочу услышать о том необычном ящике, что мы нашли в вашем мешке.
Саша и Аня перевели взгляд на Ивана. Они не понимали, что говорит воин, но очень хотели знать. Возможно, он выносит им смертный приговор. Им оставалось только следить за выражением лица их друга и за интонацией голоса. Но тот молчал как истукан, на лице застыло удивление, а взгляд был прикован к груди молодого рыцаря.
Аня и Саша пребывали в недоумении. Что так удивило Ивана? Лично они ничего необычного не заметили.
Шлем всё так же скрывал лицо рыцаря, только вместо плаща на нём теперь была лёгкая накидка, удерживающаяся на плечах шёлковым шнурком, который цеплялся за золотой аграф в виде круглого ажурного венка из цветов и листьев.
— Вы не желаете отвечать? — с нажимом спросил воин. — Я стараюсь держаться с вами учтиво и любезно, но своим молчанием вы вынуждаете меня применить к вам жёсткие меры.
Иван только открыл рот, но оттуда не вылетело ни звука.
— Принеси им воды, — бросил рыцарь своему оруженосцу, а затем обратился к пленникам: — У вас мало времени на раздумья. Я скоро вернусь. Уповаю на ваше благоразумие. И если не начнёте говорить, я прикажу вырвать вам языки.
Он развернулся и вышел из пещеры.
Через несколько минут туда вернулся оруженосец с кувшином в руках. Он освободил пленников от верёвок, указал на кувшин с водой и вышел.
— Оболенский, что происходит? — спросил Саша.
Ваня каким-то не своим голосом произнёс:
— Мы в плену у моего друга.
— Не понял.
— Ты видел у него на груди аграф? Ажурную застёжку в виде переплетённых в венок золотых цветов и листьев. Такой аграф носил Анри де Вилль. Мой друг по прошлой жизни.
— Ты уверен? — недоверчиво спросил Саша.
— Абсолютно. Теперь и голос его мне кажется знакомым.
— Почему бы этому рыцарю не снять шлем? — спросила Аня. — Ты бы его по лицу узнал.
— Они всегда готовы к бою. Сейчас воины Анри проверяют безопасность стоянки, выставляют караулы. Когда все защитные меры будут приняты, мы увидим их лица.
— Если нам раньше не отрубят голову или не сбросят в пропасть, — вздохнула Аня.
А Иван ещё подумал: «Или не вырвут языки». Но ничего не сказал.
Саша поднялся и стал нервными шагами прохаживаться по пещере.
— Так. Раз их главарь — твой бывший приятель, Вань, значит, у нас есть шанс спастись.
— Интересно, как? — развёл руками Оболенский. — Я должен сказать, что он мой друг по прошлой жизни? Бред полный.
Саша пропустил его слова мимо ушей и продолжил свою мысль:
— Расскажи нам об этом Анри. Возможно, удастся найти какую-нибудь зацепку. К примеру, слабость в его характере. А может быть, у него есть секреты? Этим можно воспользоваться. Шантаж, конечно, гнусное занятие, но в данном случае все средства хороши. Как говорится, жизнь — это большое поле, на котором каждый пасёт свои интересы.
Ваня почесал в затылке.
— Пока я лишь вспомнил отдельные моменты. Мы с ним познакомились при странных обстоятельствах. Это случилось, когда отец отправил меня в Монсегюр с письмом. Познакомились на кладбище. Если это можно назвать знакомством. Он украл мою лошадь и удрал. Потом я всё-таки его выследил. Мы дрались на мечах…
— Он тебя убил? — подняла брови Аня.
Ваня странно посмотрел на неё и в очередной раз подивился женской логике. Почему убил? Ему стало даже немного обидно. И потом, он же сказал, что они с Анри друзья. Значит, на этом история не закончилась.
— Нет, не убил. Мы одинаково хорошо владели искусством боя на мечах. Потом сдружились и до Монсегюра ехали уже вместе. За нами гнались крестоносцы. Это было не очень-то приятно. Опасности на каждом шагу. Дело в том, что Анри сбежал от тулузского инквизитора, а потом по пути убил ещё одного. Кстати, в дороге к нам присоединился Мигель. Чудный парнишка. Он фактически спас жизнь Анри…
— Ты по делу давай говори, — перебил его Саша. — Нам улики нужны для шантажа.
Иван наморщил лоб, пытаясь припомнить хоть что-то похожее на улику, но память не выдавала нужной информации.
— Ничего такого на ум не идёт, — виновато пожал он плечами. — Да и не знаю, годится ли тут шантаж. Мы, вроде, с Анри остались друзьями.
— Вроде? — с досадой воскликнул Саша. — Ты же нас уверял, что он твой друг.
— Да, был уверен, а теперь сомневаюсь. Что вы давите на меня? У меня голова скоро расколется пополам. Там такая каша… Я не всё помню. Как я могу давать какие-то гарантии? Мне нужно время для восстановления целостной картины моей жизни. Детство помню хорошо, в деталях. Как встретились с Анри — тоже. А потом отрывки какие-то. — Иван задумался и затем выдал: — Нет, всё-таки мы с Анри не враги. Вроде, друзья.
— Опять «вроде»! Как на кофейной гуще гадаешь, — набросилась на Оболенского и Аня. — Помню, не помню. Никакой определённости. Напрягай мозги. Это важно.
— Если бы я мог вспоминать события по своему усмотрению. Но это как яркая вспышка — всплывают какие-то моменты в памяти, а контролировать их не могу.
Саша озабоченно почесал подбородок.
— Обидно будет, если в твоей голове так и останутся бессвязные отрывки из прошлой жизни.
— Если он постарается, то всё вспомнит, — без тени сомнения произнесла Аня. — У Ваньки всплывают отдельные картинки, и мозгу нужно время, чтобы научится обрабатывать увиденное и выстраивать в определённый визуальный ряд. Память — очень сложный механизм и не думайте, что информация о событиях хранится как книжки в библиотеке ровненькими рядами на полочках. Воспоминания рассеяны по всему мозгу и соединены между собой так называемыми нейронными трассами. Собрать картинку воедино не так сложно, если, конечно, не нарушен контакт нервных клеток друг с другом — такое случается при серьёзных травмах головы или передозировке химических препаратов. Слава богу, в Ванькином случае ничего подобного нет. Поэтому можно надеяться, что он всё вспомнит. Мозг всегда стремится завершить начатый процесс. Это как незаконченная мелодия. Услышав её без последних аккордов, человек интуитивно достраивает звуковой ряд и довершает композицию.
— Это обнадёживает, — повеселел Саша.
— Только, Вань, тебе тоже надо приложить усилие, — настоятельно порекомендовала Аня. — Не рассчитывай, что оно само всё всплывёт в один миг. Старайся как можно дольше удерживать картинки прошлого и тогда события будут достраиваться.
— Ладно. Буду напрягать мозги до тех пор пока не закипят, — хмыкнул Иван.
Саша перешёл к волнующей теме.
— Вань, и всё же, учитывая, что ты кое-что вспомнил, скажи нам: хоть по характеру этот твой приятель какой? Жестокий? Или мягкий? С ним можно договориться?
Ваня махнул рукой.
— Настоящий головорез. Жёсткий. Отчаянный и бескомпромиссный.
Аня переменилась в лице, в её глазах читался испуг. Оболенский понял свою ошибку. Зачем он это сказал? Только напугал девушку.
— Ну-у… Не всегда, конечно, — поспешил он выправить ситуацию. — Иногда добрый бывает. Да. Он почти всегда добрый и мягкий. Ты посмотри на его лицо. Сама душевность.
— Он в шлеме, — выдавила Аня.
В пещеру снова вошёл оруженосец, приносивший им воду, в сопровождении ещё двух воинов. Они связали ребятам руки за спиной. И тут у Оболенского, как назло, зачесался нос. Он попытался почесать его о плечо, но ничего не получилось. Тогда стал интенсивно шевелить им, чтоб хоть как-то заглушить зуд. От этого получались дикие гримасы. Воины с подозрением уставились на пленника. Один даже угрожающе взмахнул мечом.
— Чего, испугались? — язвительно произнёс Иван по-русски. — А всего-то нос чешется.
Саша подставил плечо другу и тот с вожделением потёрся о него носом.
— В этого убогого явно вселился дьявол, — тихо сказал один воин другому.
— Кого ты назвал убогим? — возмущённо проговорил Иван уже по-провансальски и гордо поднял голову.
Оруженосец подтолкнул его мечом в спину, тем самым давая понять, что дебаты закончились.
— Следуйте за мной, — сказал он. — И не советую увиливать от ответов. Наш господин не любит лжецов и упрямцев. Не забывайте, что камень всегда падает на голову грешника.
Ребята переглянулись. Они даже не успели ничего придумать.
Воины вывели их на улицу и повели в сторону большого костра. В лагере кипела жизнь: кто-то чистил лошадей, кто-то проверял оружие, а кто-то просто отдыхал. Рядом с костром суетились люди, подкладывая поленья. На большом вертеле подрумянивалась целая туша кабана. Манящий запах жареного мяса бил в ноздри. Иван сглотнул слюну. Он вообще любил поесть и отличался здоровым аппетитом в любых ситуациях. А тут ещё свежий воздух и весьма продолжительный марафон по пересечённой местности. Он почувствовал, что проголодался. Саша и Аня, наоборот, совершенно не испытывали голода. Говоря откровенно, им бы сейчас и кусок в рот не полез.
