Инга Леви - Хрангелы
– Это мы еще посмотрим, – подмигнула Натка. – Ладно, пойду лечить больного добытчика. Я быстро!
Через десять минут головная боль исчезла без следа.
– Спасибо, – устало сказал Френк (боль ушла, но осталась какая-то противная слабость).
– Пожалуйста, – так же устало ответила Наташа. Впервые с тех пор как у нее «проявился дар», было так трудно снять боль. – Бедный, представляю, как ты намучился, если я еле-еле из тебя это вытащила.
– Я еще посплю, ладно? Ты иди, только не обижайся!
– Конечно-конечно, – засобиралась Ната, – конечно, спи. Сейчас это самое лучшее.
Не успела за ней закрыться дверь, как Френк провалился в тяжелый, плотный сон. Снилось ему, что он в пустыне, идет по раскаленному песку, вокруг шипят огромные змеи, подбираются ядовитые пауки, солнце палит нещадно... Ужасно хотелось пить, какие-то несуществующие птицы, похожие на стервятников, кружили над его головой, едва не задевая когтями... Он проснулся с пересохшими губами и бешено колотящимся сердцем.
– Ненавижу всех! – вырвалось у него еще в полусне. Френк рывком сел в кровати, огляделся. В комнате все приобрело странные размытые очертания. Еле слышно открыв дверь, на цыпочках вошел Ник.
– О! Ты не спишь! А я твой сон охраняю, никого не пускаю. Как раз вовремя проснулся, пойдем обедать! Или тебе сюда принести? Джонни сказал, у тебя голова болела. Хочешь, принесу обед прямо в постель?
Все время, пока Ник говорил, Френк не сводил с него тяжелого взгляда.
«Какой он, оказывается, назойливый, – закипала тягучая злоба. – И говорит, и говорит! Не переслушаешь...»
– Так что? Ты как? Пойдешь? Или сюда принести? – не унимался Ник. Он чувствовал вдруг возникшую напряженность, но пытался отгородиться от нее словами.
Френк по-прежнему молчал.
– Ты меня слышишь? Что ты молчишь?
– Жду, когда тебе надоест корчить из себя сестру милосердия и ты отсюда уберешься. Терпеть не могу таких добреньких!
– Френк, – мягко проговорил Ник, – ты можешь грубить сколько угодно, но я-то знаю, что ты так не думаешь. И знаю, что ты меня любишь, дружище.
– Ты ошибаешься, – холодно возразил Френк, – именно так я и думаю. И я тебя – ненавижу!
Все пропало
Ник шел в столовую и думал о Френке.
«Какой он разный... С одной стороны – великодушный, смелый, яркий, а с другой – такое может сказать в запале! Наверное, это из-за повышенной актерской чувствительности. Разбудили не вовремя –сразу: «ненавижу!». Хорошо, хоть ничем в меня не швырнул». Ник очень живо представил, как Френк спросонья запускает в него подушкой. В воображении это было довольно смешно и совсем не обидно. Ник очень хорошо относился к Френку и, кажется, мог бы простить ему даже такое.
«Надо все же захватить обед для этого привереды: пока он
окончательно проснется, может ничего и не остаться».
Проснуться-то Френк проснулся, но настроение его не улучшилось. В голову лезли мысли одна другой хуже.
«Что за привычка –вечно лезть со своими дурацкими советами? Со своей фальшивой заботой! «Принести тебе обед сюда?» Просто мамочка! Да и остальные не лучше, им бы только животы набить. А то, что я мог погибнуть, не долететь, разбиться об этот чертов купол, – никого не волнует! Эгоисты проклятые! Бездари! Ни один из них мизинца моего не стоит. Питер... тоже мне, компьютерный гений, даже не слышал об игре, в которую полмира играет! Салма вечно умничает, Йен вечно молчит, Наташа...» – тут в мозгу словно что-то щелкнуло, как будто внутренний голос сказал: «Стоп!». Запал пропал, пар вышел, осталась противная слабость, как после приступа головной боли. «Сходить, что ли к воде?»
Заставляя себя переставлять ноги, он никак не мог отделаться от мысли, что ему нужно сделать что-то очень важное, но только не мог вспомнить, что...
После купания легче не стало. Неотвязное ощущение чего-то несделанного никак не хотело уходить.
«Может, пойти еще поспать? Что-то ты мне, братец, не нравишься...»
Дотащившись до комнаты, он рухнул в постель, даже не заметив тарелку с едой, заботливо принесенной Ником.
На этот раз он заснул крепким сном и не слышал, как входили и выходили из комнаты, как Ник шикал на мальчишек, слишком громко что-то обсуждавших под окном, как нарастали раскаты грома и начался настоящий тропический ливень...
– Слушай, что он ночью будет делать? – прошептал Антон. – Спит весь день.
– Пусть спит. Он такое сделал! Кто знает, как это на здоровье влияет? Может быть, сон – как раз то, что ему сейчас необходимо.
– Конечно, пусть спит. А то утром что-то очень уж нервный был.
– А ты бы не стал нервным после того, что там, за куполом,
увидел? Хрангелы сказали: кто-то из нас знает, как этоможно остановить. И кто же этот «кто-то»? Почему онмолчит? А вдруг будет поздно? Вдруг уже поздно?
– Я тоже все время об этом думаю. Только ничего в голову не приходит.
– Ладно, давай спать, – вздохнул Ник.
Все угомонились. Стояла тишина, разбавляемая шорохами тропической ночи да тихим посапыванием юных дарований...
Вдруг что-то словно подбросило Френка, и, резко вынырнув из забытья, он сел в кровати. Сна не было ни в одном глазу. Он четко понял, что нужно сделать. Бесшумно одевшись, выскользнул за дверь. От дневной слабости и следа не осталось. Френк быстро и уверенно шел в сторону столовой. Огромная луна заливала лагерь мягким светом, было удивительно красиво, пахло чем-то терпким и в то же время нежным. Френк шагал по этой ночной сказке, уверенный: то, что он собирается сделать – единственный за последние несколько дней правильный поступок.
– Френк, мальчик мой, стой! – пыталась остановить его следовавшая за ним Красинда. Как будто он мог ее услышать!..
Она встала на пути своего питомца, крыльями преграждая ему путь. Френк прошел сквозь них с равнодушием трактора, продирающегося сквозь просеку. Красинда просто поверить не могла: он преодолел энергию крыльев! Что он задумал, непонятно (его сознание было как будто затянуто пеленой), но от этого чего-то так и веяло опасностью.
«Болтан, Форчунья, на помощь!» – просигналила она. Наверное, надо было их сразу позвать, Но когда она (влекомая смутной тревогой) отправилась к Френку, ей и в голову не приходило, что она не сумеет совладать с ним.
– Что случилось? – сонными голосами спросили тут же появившиеся хрангелы.
– Ой, не знаю! – испуганно ответила Красинда. – Не знаю, не знаю, не знаю! Но его нужно срочно остановить!
– Нужно так нужно, – сказал Болтан, – потом разберемся.
Он поставил энергетический заслон, и Френк на полном ходу врезался в это неожиданное препятствие.
– Ага, вот вы, значит, как, – пробормотал он. Постоял секунду, а потом... исчез.
– Ой! – пискнула Красинда. – Где он?!
– Мальчик гораздо сильнее, чем я думал. И хитрее. Надо было его энергетическим колпаком накрыть. Он телепортировался туда, куда шел.
– А куда он шел?! – Красинда была на грани истерики.
– В столовую. Он уже там. Буди Ника, – это уже относилось к Форчунье.
Форчунья без лишних вопросов направилась к Нику, но тут же вернулась:
– А что ему сказать?
– Пусть все бегут в столовую и попытаются остановить Френка.
– Кажется, уже поздно! – раздосадовано воскликнул Болтан. – Быстрее, к океану!
От того, что Красинда увидела, у нее перехватило дыхание. Френк, стоя у самой кромки воды возле горы продуктов, вспарывал ножом пакеты с крупой, торопливо вскрывал банки с консервами и швырял все это в воду. Освобождал от упаковок сахар, шоколад, муку, сухое молоко и высыпал в океан...
– Болтан, делай что-нибудь! – взвизгнула Красинда. – Он сошел с ума!
У Болтана, беспомощно смотревшего на Френка, поникли крылья.
– Болтан, ну что же ты стоишь! – рыдающая Красинда бросилась к Френку, заслоняя то, что еще можно было бы спасти. Но для него не существовало никаких препятствий, никаких крыльев, – и последние пачки печенья, пропоротые острым ножом, летели в воду.
К берегу уже неслись Ник, Грег, Дино, Салма, Антон.
(«Поздно... – как сквозь сон подумала Красинда, – слишком поздно...»)
– Френк! Френк, что ты здесь делаешь?! – на бегу кричал Ник. –
Что ты дел...
Он застыл в метре от Френка, увидев, чтоон делает. Вернее, что уже сделал.
– Что ты натворил? – сказал Ник неживым голосом, не сводя глаз с плавающих оберток. Потом, зажмурившись на секунду, словно надеясь, что ему это почудилось, повернулся к Френку. Тот стоял совершенно безучастно, будто не имел ни малейшего отношения ни к полиэтиленовым ошметкам, качающимся на поверхности океана, ни к испуганным глазам Салмы, ни к ножу в своей руке, вообще, – ни к че-му!
– Ах ты, гад! – подскочил к нему Грег и замахнулся, намереваясь как следует врезать. – Ты что же это! А?!
