Генри Нефф - Пес-оборотень и колдовская академия
— Пожалуйста, прекрати кричать и сядь, — тихо сказала она.
Макс стоял в дверях, тяжело дыша. Над чашкой чая на столе госпожи Рихтер поднимался пар. Снаружи снова пошел снег.
Лицо директора было очень усталым и печальным.
— Прошу тебя, Макс, сядь, — повторила она. — Хочу с тобой об этом поговорить.
— Если хотите, почему вы послали мистера Винченти? — Макс снова разозлился.
— Потому что у меня была очень важная встреча, которую нельзя перенести. Пожалуйста, сядь.
Макс посмотрел на бежевый ковер и увидел горстку тающего снега. В снегу перед окном были неглубокие отпечатки ног.
— Почему он не мог зайти в дверь, как все? Что за тайны?
Он еле удержался, чтобы не заявить, что все знает про пропавших потенциалей, что госпожа Рихтер совсем не такая хитрая, какой хочет казаться.
— Я понимаю твою злость, — устало проговорила госпожа Рихтер. — Хочешь дальше стоять и кричать — пожалуйста. Или сядь и выслушай ответы на свои вопросы.
Макс услышал позади шаги. В комнату, держа руки в карманах, зашел мистер Винченти.
— Извини, Габриэль, — сказал он.
— Ничего, Джозеф, я все понимаю. Садись. Может, вдвоем убедим Макса нас выслушать.
Макс сердито воззрился на взрослых: они — то спокойные! Он глубоко вдохнул и присел на краешек стула.
— Я должен съездить к папе! — умоляюще произнес он. — Я ему нужен!
— Мне очень жаль, что это невозможно, — тихо произнесла госпожа Рихтер. — Но так вышло. Мне очень больно разлучать ребенка и отца, и на праздники, и в целом. Прости, что не сказали тебе раньше, но мы искали способы позволить тебе эту поездку. К сожалению, таких способов нет.
— Со мной все будет нормально. Поставите агента следить за домом…
Госпожа Рихтер покачала головой.
— Макс, я буду говорить совершенно открыто, чтобы ты все понял и больше мы не возвращались к этому разговору. — Ее голос стал жестким. — Мы тщательно проанализировали ситуацию. Ничего не будет «нормально». За тобой придет Враг, и не просто миссис Миллен и ей подобные. Чтобы обеспечить твою безопасность, нужно выделить огромные ресурсы, а сейчас я не могу на это пойти. Ты поставишь под угрозу себя, своего отца и, вероятно, многих других. Решение не из приятных, но оно принято.
Макс внимательно ее выслушал и, прежде чем заговорить, взвесил каждое слово.
— Мой отец тоже будет в опасности? — спросил он.
— Да, Макс, боюсь, что так, — ответила госпожа Рихтер.
Макс понурился. А потом произнес тихо и хрипло:
— Значит, я в тюрьме. Мне даже домой нельзя!
— Ну, Макс, — потрепал его по плечу мистер Винченти, — не все так плохо! Ты не один останешься здесь на каникулы. А Рождество мы будем встречать в Убежище.
Не слушая мистера Винченти, Макс вперился в почетную грамоту за плечом госпожи Рихтер.
— И что мне соврать отцу?
Госпожа Рихтер вздохнула и уперлась ладонями в стол.
— Что ты провалил экзамен по математике и должен заново пройти несколько тем, чтобы не просидеть здесь все лето.
Макс прикусил щеку и кивнул. Потом спокойно встал, хотя ему хотелось разломать подлокотники изящного кресла. В дверях он задержался.
— И все равно просижу здесь все лето?
— Надеюсь, это будет твоим решением, Макс. Не моим.
* * *Макс пришел на кухню, чтобы позвонить. Мамуля и Боб резали овощи для супа. Мамуля весело мурлыкала себе под нос, а Боб угрюмо хмурился: скорее всего, уже знал, что случилось. Великан вытер руки о передник, что — то прошептал Мамуле и увел ее с кухни.
Отец поднял трубку на второй раз.
— Папа, ты занят? Извини, что беспокою тебя на работе.
— Нет — нет — нет, я рад, что ты позвонил! Вообще — то тебе должно икаться, потому что мы с мистером Лукенсом как раз о тебе говорили. Я сказал, что ты приезжаешь домой из Рована, и он чуть не уронил кружку с кофе!
— Да ну, — сказал Макс и прислонился к мешку с картошкой.
— Правда! — воскликнул отец. — Он очень поразился! Сказал, что эксклюзивней не бывает. У него есть племянница, которая тоже хочет там учиться. Разве не здорово?
— Супер.
— Да, и еще… — Отец понизил голос. — Он хочет поговорить с тобой на рождественской вечеринке. Лукенсы приглашают самых больших шишек!
Макс тихо бился головой о стену и всем сердцем желал, чтобы связь оборвалась.
— Папа, у меня плохая новость…
— Что случилось? У тебя все хорошо?
— Нет, — сказал Макс и опустил голову между коленей. — Я провалил экзамен. По математике.
Из трубки вырвался облегченный смех.
— Господи! Меня чуть инфаркт не хватил! И это все? Макс, я провалил алгебру раза два, пока не стал разбираться…
— Нет, пап, ты не понял. Я должен сидеть каникулы здесь. А то меня оставят на лето.
В трубке надолго замолчали. Макс приготовился к худшему.
— Что?! — воскликнул Скотт Макдэниелс. — Ты хочешь сказать, что не приедешь домой на Рождество?
— Да. Мне очень жаль…
— Дай трубку кому — нибудь из учителей.
Эти слова вылетели из телефона, словно пули. Макс поежился и невольно покрутил головой в поисках взрослых. Потом задержал дыхание и еще раз повторил себе, что это ради папиной же безопасности.
— Папа, сейчас никого рядом нет. Я могу попросить, чтобы тебе перезвонили.
— Первый раз такое слышу! Какая наглость! Не пускать ребенка в семью просто потому, что он не решил пару задачек!
Отец надолго замолчал, а потом добавил очень спокойно:
— Макс, собирай вещи. Я встречу тебя в аэропорту, как договаривались…
— Нет, папа… — умоляюще произнес Макс.
— Я поставлю машину и…
— Папа, я не еду!
— Ты что, не хочешь ехать?! Макс, я твой отец… Да хоть бы ты и все их дурацкие экзамены провалил! Мне все равно! Я встречу Рождество с сыном! Лукенсы нас пригласили…
— Ну, раз тебе это надо для работы, другое дело! — огрызнулся Макс.
— Ты о чем? — обиженно отозвался отец. — Я уже развесил носки для подарков и…
— И маме? — прервал его Макс.
— Что?
— И маме будешь подкладывать подарки?
— Да, а причем тут…
— Ее больше нет, папа! — закричал Макс. — Хватит дарить ей подарки! Хватит совать в этот дебильный носок помаду, шоколадки и бусы! Мамы НЕТ!!!
Его крик отдался эхом, как в пещере. Макс закрыл глаза и от стыда совсем съежился. Он уже думал, что отец начнет его ругать, но тот сказал ледяным тоном:
— Ты мой сын, и я тебя очень люблю. Собирайся. Завтра к полудню я за тобой приеду. Скажи учителям или кто там тебя держит, что если мне помешают, я вызову полицию.
Связь оборвалась. Макс, совершенно опустошенный, медленно встал и повесил трубку.
— Ух! Вот так фейерверк! — воскликнула Мамуля, возбужденно блестя глазами. Оказывается, людоедша все это время пряталась за углом и грызла неочищенную морковку (которую уже сжевала до самого хвостика). — Я думала, мы с сестрицей скандалистки, но это полный отпад!
Макс молча пошел к ней, как зомби. Кривая ухмылка людоедши дрогнула. Макс навис над Мамулей и крепко обнял ее, не обращая внимания на бугристую спину, потную блузку и волосы, пахнущие половой тряпкой. Потом задрожал и прижался щекой к ее плечу. Людоедша застыла. Через несколько секунд Макса обняли короткие толстые ручки.
— Тш — ш — ш… Все будет хорошо, милок…
Макс поднял голову и посмотрел в красные, полные слез глаза.
— Ты не потерял папу, милок! — прохрипела она. — Ты нашел Мамулю!
Людоедша несколько раз ущипнула Макса за руку и завертела головой.
— Надо тебя покормить, вот что! Главное — набить желудок, и тогда никто не будет хныкать! Три окорока и кочан капусты, а утром опять к Мамуле!
Людоедша сжала Максу руку и рванулась к холодильнику, откуда, довольно напевая, начала выгружать окорока.
За дверью обеденного зала поджидал мистер Винченти.
— Папа сказал, что завтра за мной приедет, — сказал Макс, проходя мимо учителя на лестницу. — Говорит, что вызовет полицию, если будут проблемы. Вы с госпожой Рихтер разбирайтесь сами… А я пойду к себе в комнату. Хочу побыть один.
Дэвид смотрел на звезды над стеклянным куполом и что — то писал в блокноте. Макс вошел и плюхнулся на кровать.
— Что случилось? — спросил Дэвид и прошел к Максу по галерее, переступая через книги и астрономические модели.
— Все. Госпожа Рихтер не отпускает меня домой на каникулы.
— Почему? А как же твой папа?
Макс заколебался: он обещал и Найджелу, и госпоже Рихтер никому не рассказывать про миссис Миллен. И тут перед его глазами мелькнула картинка: отец стоит перед камином с тремя пустыми носками для подарков. Глаза Макса засверкали от злости.
За следующий час он рассказал Дэвиду все.
Все пережитые ужасы и чудеса хлынули из него, как вода из сломанного крана. Он рассказал про гобелен, про Ронина, про миссис Миллен и даже про подслушанный разговор об исчезнувших потенциалях и картинах. Дэвид слушал молча, только обнимал свои колени и ждал, пока Макс закончит.
