Кирилл Кащеев - Магия без правил
– А все… все невесты ачуч-пачуч после свадьбы превращаются в ачуч-пачуч? – дрожащим голоском спросила Танька, круглыми от страха глазами глядя в сторону кухни, где грохотали сковородки и раздавался жалобный тоненький Маринин голосочек.
– Э, неправильно поняла, слюшай! – Сирануш неожиданно заговорила серьезно. – Зачем невеста, не обязательно невеста! Любой человек может ачуч-пачуч стать! Из жадности может стать, из страха может стать – побоится в большом мире, опасном мире жить. А вот если станут все люди ачуч-пачуч – тут-то конец свету и настанет. Поэтому хоть и жалко нам вас, что большие будете, глупые будете… – голос Сирануш снова зазвучал насмешливо, – а к себе вас брать не спешим: опустеет большой мир – одни ачуч-пачуч останутся, ачуч-пачуч останутся – скоро ничего не останется! А зачем ачуч-пачуч ничего? Нам свет нравится, мы не хотим ему конец! Потому я и против была, чтоб мой глупый внук невесту из людей брал – нечего большой мир опустошать, даже чуть-чуть не надо!
– Не волнуйтесь, бабушка Сирануш, – сказала Ирка, стараясь ни в коем случае не шевелить плечом, на котором, кажется, и пристроилась бойкая бабушка. – Если из большого мира исчезнет одна вредная белобрысая ро́бленная – это категорически не конец света!
– Слюшай, вам отсюда быстрее убираться нужно, понимаешь, э? – обеспокоенно откликнулась Сирануш. – Пока другие не решили, что если их предводитель человеческую невесту завел, так и на их долю блондинки остались. А это получится еще чуть-чуть ближе к концу света!
Танька испуганно прикрыла ладонью светлые косы, и, как ни странно, встревожился и Богдан, обводя веселящихся за тарелками ачуч-пачуч настороженным взглядом.
– За мной бегите, только не отставайте, э! – скомандовала Сирануш.
Ирка хотела скептически хмыкнуть – все-таки бабуля преувеличивает свои возможности, – но вдруг почувствовала, как на груди у нее что-то шевельнулось.
Конь-кулончик фыркнул, топнул ногой, тряхнул гривой и легким галопом понесся вниз по складкам Иркиного платья. А на спине его едва заметно поблескивало что-то, и пронзительный голосок Сирануш вопил:
– Бего-ом! – конь спрыгнул на стол, потом на пол – неугомонная Сирануш послала вороного в галоп.
Ирка с Татьяной переглянулись, подобрали длинные юбки и со всех ног рванули за крохотной всадницей. Сзади бухал сапогами Богдан.
– Куда мы? – с трудом поравнявшись с несущимся во весь опор жеребцом и стараясь ни в коем случае не наступить на него и не смахнуть подолом, прокричала на бегу Ирка.
– Зачем спрашиваешь, слюшай? – прокричала в ответ невидимая всадница. – Вы ж не просто так к ачуч-пачуч явились, вы ж за своим интересом явились – или думаете, Сирануш глухая, ничего не слышит?
Снова сверкнул ослепительный свет, без перехода они очутились под открытым небом. Под ногами была брусчатка старинной мостовой.
– Армянский рынок! – выдохнула за спиной Татьяна и быстро пояснила: – Только это давно уже не рынок, это площадь так называется.
Все равно – это был рынок. Обычно чинная, изящная и даже гламурная средневековая площадь теперь полна была воплей и бурления жизни. Ее заполняли доверху заваленные прилавки – даже сквозь сгустившуюся ночную мглу светились желтые бока дынь, фонарями алели помидоры. А на каждом прилавке скакали и приплясывали ачуч-пачуч, те самые, что помогали девчонкам принять ванну. И воздух звенел от их пронзительных криков:
– Капуста, капуста, свежая капуста!
– Бананы-апельсины-мандарины, новый урожай из Аргентины!
– Девушка-персик, подходи, покупай персик, сладкий – наполовину мед, наполовину сахар!
– Ищите свой главный армянский плод, – крикнула Сирануш. – Ищите, только смотрите, не ошибитесь!
Ирка растерянно уставилась на заполонившее прилавки изобилие. От воплей продавцов кружилась голова.
– Может, помидор? – пробормотала она, нерешительно протягивая и тут же опуская руку.
– Почему? – удивилась Татьяна.
– Ну… Я когда на рынке торговала, рядом со мной армяне с помидорами стояли, – неуверенно сказала Ирка.
Графиня выглядела совершенно скандализованной:
– Вы… Вы… О боже, на рынке! Панна Ирина, какая компрометация!
Ирка пожала плечами – это еще не самый крутой факт ее запутанной биографии.
– Дыню бери, дыню! – дергая Ирку за широкий рукав, прошептал Богдан.
– Позвольте узнать, господин цыган, почему вы остановили свой выбор на дыне? – с надменной язвительностью поинтересовалась Татьяна.
– А они сладкие! – простодушно сообщил тот. – Мы с таборными мальчишками всегда у армян дыни воровали.
– Одна торгует, второй ворует! – схватившись за голову, простонала графиня. – Быть может, я тоже совершала на рынке какие-нибудь несовместимые с дворянской честью деяния, просто не помню об этом?
– Успокойся, ты на рынок даже за покупками никогда не ходила, – обиженно глядя на подругу, буркнула Ирка. Когда Ирка в упырицу превратилась, Танька, значит, ничего, спокойно восприняла, а рынок ее не устраивает! Подумаешь, графиня! – У твоей мамы домработница есть.
– И это совершенно естественно и нормально, – явно успокаиваясь, сообщила Татьяна. – Посещение подобных мест губит репутацию дамы, а с поведением благородной девицы вообще несовместно, – графиня вдруг замолчала, внимательно разглядывая разложенные ачуч-пачуч товары и после долгой паузы припечатала. – И должна вам сказать, рынок тут вовсе ни при чем!
На физиономии графини появилось то выражение азарта, с каким настоящая Танька распутывала хитрые загадки.
– Разве нас просят назвать плод, которым господа армяне торгуют? Нам нужен просто главный армянский плод! Я вам говорила уже, что армянское христианство чуть ли не самое древнее! В их истории прародительница людей ела вовсе не яблоко! По армянской легенде, бог велел ей отыскать плод, съев который, она сможет рожать детей и населить землю людьми! Поэтому он и имеет отношение к семье! А чтоб она смогла найти этот плод, бог назвал его особенное свойство: он делится рукой пополам! – и тут Татьяна завопила на весь рынок, презрев всякое графское достоинство: – Абрикос! Хочу абрикос!
– Ай, умница, почти ачуч-пачуч! – восторженно вскричала бабушка Сирануш.
Снова блеснул ослепительный свет… и троица ребят обнаружила себя стоящими там, где они и начинали шестой тур квеста, – внутри восьмигранного павильона на ратушной площади, у засолившегося старого Армянского колодца. Только на бортике колодца теперь лежала… Ее тоже можно было назвать старинной, эту нитяную авоську в дырочку. Точно такая же еще сохранилась у Иркиной бабки. Крохотные торговки ачуч-пачуч один за другим закатывали внутрь веселые ярко-желтые мячики спелых абрикосов. И звучал пронзительный голосок:
– Порадовали бабушку, приятно, слюшай, э? Не думала, что разгадаете загадку, – забыли люди легенды, все забыли, а вы знаете!
– Как хорошо, что умные книжки, которые ты глотаешь пачками, еще в XIX веке были написаны, – с облегчением пробормотала Ирка.
– А может, оставайтесь с ачуч-пачуч, э? – явно решившись на беспрецедентный шаг вдруг предложила бабушка. – Такие умные сейчас – вырастете, совсем глупые будете, жалко, э? Нет? Совсем не хотите? Э, значит, до совсем большие-глупые недолго осталось, – заключила Сирануш. Авоська уже раздулась, бока абрикосов торчали сквозь переплетение нитей, две пыхтящие ачуч-пачуч затолкали внутрь последний шарик, и бабушка скомандовала: – Берите свои абрикосы на здоровье! Килограмм ровно – хватит-нет, перевешивать будете, э?
– Спасибо, хватит, перевешивать не будем, мы доверяем, – автоматически пробормотала Ирка и протянула руку к авоське.
Соленая вода в глубине колодца с громким рокотом взбурлила. Ее черное зеркало пошло рябью, крутая волна пробежала от одной стенки к другой. Вода начала подниматься, подниматься, подниматься… Пока не оказалась почти вровень с бортами. Ее поверхность раздалась, и над водой всплыл могучий рыбий плавник. Блеснула чешуя…
– Вишап! – задушенным шепотом выдохнули ачуч-пачуч. И тут же восьмигранный павильон заполонили дикие вопли: – Виша-ап! Водный демон! Спасайтесь! Мы все пропали! – крохотные ачуч-пачуч метались по краю колодца, в отчаянной надежде спастись прыгали вниз и, топоча маленькими ножками, с криками разбегались по павильону, прячась по темным углам от водяного демона.
Богдан выхватил серебряный нож и бросился к краю колодца, Ирка рванула за ним, выщелкивая на кончиках пальцев собачьи когти. Пусть только этот проклятый демон всплывет!
– Тьфу! – объявил всплывший, длинной струей сплевывая воду на бортик колодца. – И чи стоять ци диты, щоб чесна пресноводна щука за ради них в якись пакости плавала, як треска соленая! Та став бы хто инший им помогать, та ще писля того, як воны мэнэ, солидну стару щуку, до унитазу запихали! Та що ж делать, якщо я така добра, що в мэнэ за тих дитей – щоб их раки защипали! – аж жабры вид жалости болять, як вони там сами-смисеньки у тий клятый квэст грають?
