Джеймс Паттерсон - Возрождение
— Буду, — шмыгаю я носом.
— Значит так… классно проснуться и увидеть твое лицо. — Он захлопал глазами, пытаясь сфокусировать взгляд. — Это просто… прекрасно. Потому что ты такая красивая.
Ком у меня в горле растет. И опять растет.
— Я думала… — шепчу я, и слезы текут у меня по щекам. — Я думала… Я боялась… ты никогда не очнешься.
— Да брось ты! Думала, я тебя одну в самый интересный момент оставлю? — Его короткий смешок больше похож на задушенный кашель. — Да ни за что на свете! — Его глаза посерьезнели, он берет мою руку и подносит ее к своим распухшим губам. — Я тебя больше никогда не оставлю. Никогда.
Сердце у меня подпрыгнуло. Сжимаю его руку и киваю:
— И я тоже.
Так до конца полета я рядом с Клыком и просидела. То просто смотрела, как он спит, то сама засыпала, а очнувшись, ловила на себе внимательный взгляд его черных глаз. Будто он впервые в жизни меня видит. И все это время, и спящий, и бодрствующий, Клык ни разу не выпустил мою руку.
И самое странное, несмотря на все те ужасы, которые с нами произошли и, возможно, еще не остались в прошлом, я совершенно успокоилась. Я счастлива. Я нашла свою половинку.
И мне больше ничего не страшно. Со мной Клык, со мной моя стая. Теперь мне все по плечу. Что бы ни случилось.
— А куда мы теперь направляемся? — спрашивает Клык, зевая, и поворачивает голову к иллюминатору.
— Туда, где вы будете в безопасности, — откликается мама из мягкого низкого кресла в трех рядах от нас, — в рай.
Книга четвертая
Рай
74
Шестеро крылатых и одна совершенно ошалевшая от дальнего перелета собака выползли из самолета Нино Пьерпонта в тропическую жару под восхитительно сияющее солнце.
Джеба мы оставили в самолете. Мама сказала, что здесь есть больничка и что медики с ним сами разберутся. Их уже предупредили, что за ним глаз да глаз нужен. А лучше бы и вовсе под замок посадить, по крайней мере, на время.
— До вашего дома отсюда рукой подать, — говорит мама, и через десять минут мы гуськом тянемся за ней в спасительной тени джунглей.
Оглядываюсь вокруг и немею от восхищения: лианы змеятся по высоченным, как небоскребы, деревьям. Стволы поросли мерцающим, точно неоновым мхом. Птицы наперебой чирикают или такие трели запустят — только держись! В прорехах ветвей виднеются далекие утесы, выросшие над белым песчаным берегом и голубой водой.
Мама права, здесь настоящий рай (см. картинки к слову «рай» в иллюстрированном словаре).
— Ну и ничего ж себе! — выдыхаю я.
— Да здравствует наша новая жизнь! — Клык берет меня за руку и сплетает наши пальцы, а улыбка его говорит больше, чем мы за всю жизнь сказали друг другу словами. Но я и так эти слова знаю: «Вместе». «НАША новая жизнь».
Я развеселилась, и голова у меня мгновенно закружилась от миллиарда всяческих новых возможностей. Чего только ни обещают нам эти волшебные края!
— Смотрите, смотрите! — Надж вертит головой по сторонам. — Игги, ты только потрогай, какой мох на деревьях мягкий! Красота-то какая! Я никогда не видела такого яркого зеленого цвета. А попугаи! Вон! — визжит она от восторга. — Да вон же, наверху! Послушайте, слышите, странный такой клекот? Ой! Их здесь сотни. Голубые, красные, желтые. А здоровые какие!
Газзи взлетел вверх к попугаям, схватился за лиану и, как Тарзан, раскачивается и прыгает с дерева на дерево. Игги за ним. Ума не приложу, как он между деревьями лавирует и башку себе не разбивает?!
— Отгадайте, какой лучший способ испортить нам первый день в раю? Усесться в смолу покрытой пухом задницей! — вопит Тотал. И Газзи, повиснув на одной ноге вниз головой, как сумасшедший, заливается хохотом.
— Здесь наверняка и водопады есть, — продолжает трещать Надж, не обращая на мальчишек никакого внимания. — В тропическом раю всегда водопады есть. Это я точно знаю. Правильно?
Мама довольно улыбается:
— Конечно есть.
— Здесь и дома на деревьях построены! — Газзи чуть не выпустил из рук лиану. Ништяк! Класс! Целых три дома! Глядите!
И вправду, три дома так замаскированы, что, уж на что у меня глаз острый, я их даже сначала не разглядела. Но стоило Газзи пальцем тыкнуть, сразу сообразила: в кронах деревьев, на самых верхушках, настоящая маленькая деревня построена.
Для нас.
— Тут имена наши на дверях написаны! — кричит во все горло Газзи. — Надж, вон твой домик.
— Не может быть! — Надж со всех ног (хотя правильнее будет сказать, со всех крыльев) кинулась на вершину.
Из трех наших домов дом Надж самый хипповый: суперсовременный. Дизайн минималистский. Все белое, простое, но ужасно изысканное. Гвоздей никаких не видно. Как оно только все вместе скреплено? Чудеса.
— Здесь кровать с балдахином! — доносится до нас ее восторженный визг. И тут же вслед несется: — Газзи! Ну-ка слезай! Немедленно!
Я только хихикаю молча.
— Тотал, по-моему, вон там и твой дом, — говорит мама, показывая на построенный на дереве настоящий дворец.
— Мой? — не верит своим ушам Тотал и тут же взлетает вверх. — О!!! Доктор М! Какие великолепные арки! А колонны-то! Колонны! Просто как в греческом храме! А бархат-то, бархат! Вот что значит изысканный вкус. Абсолютно как у меня. Элегантно! Очарова…
Не успел он закончить с восторгами, как неподалеку раздался заливистый радостный лай, и в просвет в густом кустарнике высунулся мокрый черный нос.
— Акела! — Тотал кубарем скатился с дерева, чуть не упав на свою возлюбленную.
Ничего себе! Они действительно все продумали. Ни о чем не забыли.
Клык, Ангел и я смеемся и бодро шествуем по тропинке за мамой.
— Макс, тебе туда. — Мама показывает на огромный бенгальский фикус баньян.[5]
Если про него не знать, мой новый дом разглядеть практически невозможно — укрытие они мне приготовили просто на славу. Ствол — настоящая башня, и густая раскидистая крона темно-зеленых листьев тянется к солнцу.
— Как краси-и-иво! — восторженно протянула я.
— Твой дом очень тебе подходит, — говорит Клык позади меня, и от его дыхания у меня по шее бегут мурашки.
Гляжу на толстые узловатые корни, густо падающие с ветвей настоящей защитной стены вокруг ствола. Интересно, что Клык имеет в виду, говоря, что мой дом похож на меня?
— А как туда войти? — спрашиваю маму.
Она улыбается:
— Взлететь.
75
«Вот здорово! Тут летать можно», — восхищенно думаю я. Представляете! Собственный дом, в котором летать можно!
Внутри дерево совершенно пустое — настоящее сквозное дупло. Потолок из стекла, но он высоко-высоко, на самом верху. Сквозь крону широких кожистых листьев бьют лучи света, и мне кажется, что мое дупло похоже на старые пыльные церкви, где под стрехой летают ласточки.
Клык куда-то ушел с мамой. Наверное, она увела его в местную райскую больничку снимать бинты с его быстро заживающих ран. А Ангел осталась со мной исследовать дом. Мы все излазали и все обсмотрели, каждый закуток, каждую попавшуюся нам на глаза деталь. Например, мебель. Ее вроде бы даже специально не делали. Похоже, что дерево само, самым естественным образом разрослось так, что в извивах висячих корней получились стулья, а главное пространство оказалось окружено балкончиками с удобными гамаками. На первый взгляд здесь нет ни системы, ни порядка. Но приглядишься — все под рукой, все удобно и обустроено, и очень-очень красиво.
Похоже, тот, кто все это придумал, хорошо меня знает.
Нажимаю кнопку на стене и откуда-то сверху на землю, как по мановению волшебной палочки, бесшумно сползает железная винтовая лестница. Тут уж не чудо природы, а чудо техники.
Но мне лестница ни к чему — недаром же мне крылья даны. Взлетаю, но кажется, что это не я лечу, а дерево само меня закружило и по спирали поднимает вверх, туда, где в стеклянном потолке открывается люк на крышу. А там — смотровая площадка, прикрытая густой листвой. И оттуда весь остров видно. На одном краю — обрывающиеся в море утесы, на другом — море ласкает пологий песчаный берег. Ну и, конечно, нет лучшего места, чтобы следить за моей шебутной стаей.
Короче, ничего офигеннее и придумать невозможно. Мы с Ангелом на минутку присели.
Я размечталась об ожидающих нас впереди долгих счастливых беспечных днях. О том, как мы будем плескаться в волнах, прыгать с утесов, кувыркаться в небе над нашим прекрасным островом. Только вдруг замечаю, что Ангел чем-то озабочена. Странно… С чего бы это?
— Ты что хмуришься?
Она нервно вцепилась мне в руку:
— Я хочу остаться здесь навсегда. Макс, я никуда не хочу отсюда улетать.
— Не волнуйся, мое солнышко. Мы же сюда навсегда прилетели, — обещаю я ей. Снова счастливо оглядываю свой дом. Он здесь словно целую вечность стоял и еще целую вечность стоять будет. — Мы здесь теперь навсегда поселились.
