Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 т. Том 5. Мы — на острове Сальткрока. Мадикен. Мадикен и Пимс из Юнибаккена
Попробуйте-ка сказать, что лягушки не заколдованные принцы.
Бах! И он тут как тут! Точно в сказке. Вынырнув из рубки, он прыгнул на пристань и предстал перед Чёрвен и Стиной с крохотным щенком на руках.
Подумать только, принц! Чёрвен и Стина смотрели на него во все глаза. Одеждой он не походил на принца: на нем была самая обыкновенная куртка, обыкновенный свитер и обыкновенные синие брюки. Но в остальном это был настоящий принц — глаза синие, зубы белые, а волосы светло-золотистые, покрывавшие его голову, точно шлем. Да, он был под стать Малин!
— А я думала, что он будет хотя бы с короной на голове, — разочарованно прошептала Стина.
Не сводя глаз с принца, Чёрвен объяснила:
— Он носит ее, видно, только по воскресеньям. Ой, ну и обрадуется же Малин!
Чёрвен вдруг вспомнила о Пелле. Он-то не обрадуется их затее. Ну и разозлится же он, когда узнает, что они добыли принца для его сестренки. Вот тебе на! Прямо на них с холма к пристани несся Пелле, а следом бежала Малин. У Чёрвен мурашки забегали по коже, и она шепнула Стине:
— Ой, что будет!
Они обе вытаращили глаза. Ведь не каждый день увидишь, как Малин встречается с принцем.
Принцу понравилась Малин — это сразу было видно. Он смотрел на нее, как на невиданное чудо. Чёрвен и Стина переглянулись. Они были довольны. Принц даже онемел от восторга. Можно было подумать, это их заслуга, что Малин такая милая и волосы у нее золотые, а платье так ей к лицу.
Но вот принц, кажется, решился заговорить.
— Сейчас начнет свататься, — шепнула Чёрвен.
Но принц был осторожен.
— Я слыхал, что здесь, на Сальткроке, есть лавка, — сказал он. — Быть может, вы знаете, где?..
Да, Малин знала, где лавка, и как раз она шла туда; если он хочет пойти с ней, она покажет дорогу.
— А я мог бы пока присмотреть за щенком, — предложил Пелле.
Конечно, заколдованные принцы — это дело одно, а вот заколдованный принц с таким славным коричневым щенком — совсем другое дело. С таким принцем еще можно мириться. Кроме того, Пелле не знал, что это был заколдованный принц.
— Он думает, что это обыкновенный парень, — шепнула Чёрвен Стине. — Не скажем ему, что мы натворили.
Им все же казалось, что они чуточку предали Пелле. Чёрвен виновато смотрела на него, но он этого не замечал. Он видел только крохотного коричневого щенка.
— Как его зовут? — живо спросил Пелле.
— Его зовут Юм-Юм, — ответил принц, — а меня Петер Мальм.
Последние слова предназначались для Малин.
— Петер… вот тебе и раз. Ну и имечко для принца, — прошептала Чёрвен, взяв Стину за руку. — Пойдем за ними, посмотрим, что из этого выйдет!
Принц оставил щенка на попечение Пелле.
— Ты уж позаботься о Юм-Юме без меня, — ласково попросил он.
Не успел Пелле рта раскрыть, как за него ответила Малин:
— Ручаюсь, уж он-то позаботится!
И Малин ушла со своим принцем. Чёрвен и Стина, хихикая, побежали следом за ними в лавку и там, к своему величайшему удивлению, увидели, что принц покупает у Мэрты полкило кровяной колбасы.
— Неужто принц станет есть кровяную колбасу? — изумленно прошептала Стина.
— Не-а, это, наверно, для его поросят в замке, — объяснила Чёрвен.
Они держались все время поближе к Малин, чтобы не пропустить ни единого слова. Принц явно не отходил от нее ни на шаг.
Малин и Петер еще долго слонялись возле лавки и без умолку болтали. Петер рассказал, что снял на лето маленький домик у Эстермана на Большом острове, а теперь вот взял напрокат парусник, чтобы покататься по заливу. Еще он сказал, что скоро снова приедет на Сальткроку, потому что здесь отличная лавка.
— Отличная лавка, ха-ха-ха! — сказала Чёрвен Стине. — И отличная Малин, да?
Наконец Малин заторопилась домой. Ушел и принц. Пятясь назад, чтобы подольше видеть ее, он крикнул, размахивая бумажной сумкой:
— Ну, я поехал со своим провиантом. Но я снова вернусь, лишь только разделаюсь с ним, а на аппетит я не жалуюсь. Встречай меня на причале такая же милая, как сегодня, очень тебя прошу!
— Слыхала? — прошептала Чёрвен. — Вот так принцы и заливают, понимаешь?!
— У нас в колодце прибавилась еще одна лягушка, — рассказывал Пелле сестре, ложась вечером спать. — Я нашел ее на паруснике у Петера, и он велел забрать ее, потому что лягушки не выносят морского плавания. Он знает про это не хуже меня. — Пелле выпрямился в постели и горячо продолжал: — Он любит животных не меньше, чем я. И он — ученый, постоянно возится с животными и знает про них все на свете. Я тоже стану таким, когда вырасту.
Пелле, который раньше никем не хотел стать, неожиданно для себя открыл, что на свете есть настоящая профессия для тех, кто хочет все знать про животных. Казалось, он выбрался из кромешной тьмы на залитый солнцем простор. Потому что Пелле, семи лет от роду, уже опасался за свое будущее. Что станет с ним, когда он вырастет? Чем он будет заниматься? А теперь все прояснилось, и ему стало легче.
— Знаешь, у Петера интересная работа, — объяснял он Малин. — Угадай, что он сделал, например? Он прикрепил маленькие радиопередатчики к тюленям, чтобы узнать, как они ведут себя под водой, куда они плавают и все такое. Здорово… верно? — Внезапно он обхватил руками шею Малин. — О Малин, если бы мне собаку! С Юкке очень интересно, но он все время сидит в своей клетке. Представляешь, был бы у меня щенок, как Юм-Юм. Он бы бегал за мной по пятам.
— Я бы тоже хотела, чтобы у тебя была собака, — сказала Малин. — Но пока ничего не поделаешь, и радуйся, что у тебя есть Юкке.
— И Боцман, и Туттисен, и Мосес, — добавил Пелле.
Пелле по-прежнему считал, что Боцман — лучшая собака в мире, и, когда он приехал в этот раз на остров, Боцман встретил его радостным лаем. Он тоже считал, что Пелле лучший мальчик в мире, и теперь неотступно повсюду следовал за ним. Иногда к Боцману присоединялся Мосес, а иногда еще и Туттисен. Пелле расхаживал, как укротитель зверей, не знающий себе равных, и когда Чёрвен увидела это зрелище, ей стало не по себе. Не потому, что Мосес следовал за Пелле, а потому, что за ним ходил и Боцман. Тогда, обхватив шею Боцмана руками, она закружилась вместе с ним, приговаривая:
— Ах ты, песик ты мой паршивенький!
А Боцман смотрел на Чёрвен так, словно думал: «Ах ты, оса ты этакая, ничего мне больше не надо!»
И Боцман тут же отстал от Пелле, чтобы снова бегать следом за Чёрвен. До тех пор, пока не приполз этот Мосес и не втиснулся между ними.
Мосес уже совсем потерял совесть. Даже Чёрвен казалось порой, что он становится ей в тягость. Однажды вечером она сглупила, взяв его к себе в кровать, и с тех пор он больше не хотел спать в своем ящике, а только в ногах у Чёрвен. Она спихивала его вниз, но это не помогало, он снова упрямо влезал на кровать, а Чёрвен не менее упрямо снова сталкивала его вниз.
— Всю ночь мы только и делаем, что пихаемся, — жаловалась Чёрвен, а ее мать неодобрительно качала головой и говорила:
— Не надо было брать этого тюленя в наш дом!
Теперь Мосесу нравилось плавать в своем пруду, а после того как Юхан, Никлас, Тедди и Фредди обнесли пруд изгородью, Чёрвен могла запирать там Мосеса, если ей почему-либо хотелось побыть одной, без тюлененка, ползущего за нею следом.
Но Мосес по-прежнему отнимал у нее массу времени, требуя внимания и любви. А когда она играла и возилась с тюлененком, Боцман уходил прочь и ложился у крыльца лавки. В особенности если поблизости не было Пелле. В особенности если Пелле сидел внизу на пристани и играл с Юм-Юмом… а это случалось довольно часто.
Если живешь на Большом острове и очень любишь кровяную колбасу, то поневоле приходится ездить на Сальткроку. Туда приходится ездить чуть ли не каждый день, потому что там лавка. И если всякий раз с тобой крохотный коричневый щенок, то стоит лишь причалить к пристани, как тут же прибегает Пелле Мелькерссон поиграть с Юм-Юмом. А когда Пелле Мелькерссон играет со щенком, он охотно отвечает на все вопросы, даже не замечая, что он на них отвечает.
Можно, например, спросить: «Куда ты нынче девал Малин?» И услышать ответ Пелле Мелькерссона: «Она сидит дома на крыльце и чистит салаку».
Или: «Она пошла к Сорочьему мысу купаться с Тедди и Фредди».
Или: «Наверное, она в лавке».
А раз узнаешь все, что тебе надо, то оставляешь своего щенка на попечение Пелле Мелькерссона, и поспешно пускаешься в путь, и совершенно случайно встречаешься с Малин, и всякий раз чуть больше знакомишься с нею. И чуть больше влюбляешься в нее. Больше влюбляешься? Разве это возможно? Разве это чувство не поразило тебя, как молния, с самого первого взгляда, когда ты впервые увидел ее на пристани? Она или никто!
Однажды в июне, в среду, эту запомнившуюся на всю жизнь среду, Петер Мальм нашел Малин в сальткроковской лавке. Но он нашел не только ее, но и тюленя. В самом деле, на полу, играя с двумя маленькими девочками, ползал маленький тюлененок. Стало быть, Пелле Мелькерссон не хвастался, уверяя, что у них на Сальткроке есть ручной тюлень.
