Гарри Килворт - Последняя тайна
— А разве вы не вредили мне?
— Как вам хорошо известно, Свелтлана, об убийстве я никогда не помышлял! Порядочные звери всегда оказываются в невыгодном положении, потому что им приходится ждать, пока их противник сделает первый ход. Лишь тогда они могут обратиться к силам закона и порядка, чтобы восторжествовала справедливость.
— Здесь, в Катае, можно нарушить эти правила. Мы больше не подчиняемся нашим законам. Здесь вы можете принять мои правила игры!
— В Катае убийство тоже преследуется по закону, но даже если бы и не преследовалось, стать таким, как вы, мне не позволила бы честь! Я честный зверь, Свелтлана! А для вас «честь» пустое слово! Вы всегда рвались к власти и ради этого шли на нарушение любых правил и законов!
— Как хорошо вы меня знаете, Нюх! — щелкнула зубами Свелтлана.
Он тем временем задней лапой тихонько поднял с пола какой-то предмет и осторожно сунул его за отворот левой штанины. Свелтлана не заметила этих манипуляций, поскольку была всецело поглощена наблюдением за его передней правой лапой, которой он мог, как она догадывалась, в любое мгновение выхватить пистолет.
— А вы совсем не знаете меня, Свелтлана! — вкрадчиво произнес Нюх.
— Ну, кое-что я о вас знаю! Например, что вы любите свою спутницу! И очень не хотели бы, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Вы угрожаете причинить вред Брионии? — холодно спросил. Нюх.
Она пожала плечами:
— Вы необыкновенно догадливы, детектив!
Свелтлана так близко наклонилась к нему, что он ощутил ее запах.
— По-моему, вам лучше возвратиться домой, достопочтенный Нюх Серебряк! Вы должны предоставить мне возможность найти нефритовые туфли зеленого идола Омма!
Нюх встал.
— А я думаю, мне следует предупредить вас, что Бриония Живорез такой же грозный противник, как и я. Даже более опасный, потому что она дама… А они всегда опаснее. Спокойной ночи.
С этими словами он вышел и отправился через сад.
Внезапно в миртовых кустах, окружавших пруд с золотыми рыбками, он заметил темную фигуру. Агент Свелтланы?
— Эй, выходи! — выхватив пистолет, крикнул Нюх.
— Выйду, только убери пистолет, — выбираясь из зарослей и отряхивая шерсть от прутьев и листьев, сказала Бриония. — Это всего лишь я!
— А зачем «всего лишь я» ночью прячется в кустах? — спросил Нюх.
— Если бы не яркая луна, ты бы меня ни за что не заметил, — проигнорировав вопрос, сказала верная Бриония. — Так ты встречался с ней? — немного помолчав, спросила она.
— С графиней Боггински? Да.
— И что в итоге?
— Она предложила нам действовать сообща. Во всяком случае, я понял ее так… Но мы-то знаем, чего она добивается! Она ждет, что мы выложим ей все, что знаем о туфлях, а сама она не скажет нам ничего. Когда я не согласился, она пригрозила причинить вред тебе, чтобы заставить меня принять ее правила игры.
— Но ты не согласился на такое, надеюсь?! — воскликнула Бриония.
— Я сказал ей, что ты не менее грозный противник, чем я, и что не желаю иметь с ней никаких дел!
Брионию такой ответ очень обрадовал. Сама она считала себя ничуть не слабее любого, пусть даже очень сильного, самца. Тут в миртовых кустах послышался шорох и чей-то голос позвал их. Первым из зарослей появился Грязнуля, а за ним следом вылез и Плакса. Оба с облегчением вздохнули, увидев друзей целыми и невредимыми.
— Я решил, что пора идти на разведку! — объяснил свое появление Грязнуля.
— Я тоже! — добавил Плакса.
— Очень хорошо, что все мы настороже! Ну а уж раз мы собрались все вместе, то давайте обсудим ситуацию! — предложил Серебряк.
— За постаментом, на котором восседает этот идол, мы с Грязнулей обнаружили следы хорька или барсука, — мрачно пробормотал Плакса. — Хотя со времени кражи и прошло довольно много времени, навес над идолом не позволил дождю их размыть. По крайней мере, теперь мы знаем, к какому виду принадлежит зверь, который украл туфли!
— Я видел эти следы, — пробормотал Нюх. — Без сомнения, это следы вора!
Плакса был явно разочарован. Он решил, что Нюх хочет присвоить его успех, и прямо заявил об этом.
— Понимаю твое огорчение, Плакса, но я действительно заметил эти следы! Самое же главное заключается в том, что в этих следах я обнаружил крошки гипса! — ответил Нюх.
— И что это значит? — удивленно спросил Плакса.
— Это значит, что у вора были гипсовые лапы!
Плакса усомнился:
— У хорька или барсука — гипсовые лапы?
— Разумеется нет. Судя по всему, вор надел на свои лапы гипсовые слепки лап другого зверя, чтобы скрыть собственные следы, — сказал Нюх.
— Очень прозорливо! — восхитился Грязнуля. — Значит, какой-то тип соорудил себе гипсовые лапы, совершил в них ограбление, а потом выбросил их? Он решил нас перехитрить и заставить искать хорька или барсука, в то время как на самом деле он… Кто же?
— Этого мы пока не знаем, но определенно этот зверь меньше хорька или барсука. Слон не смог бы надеть барсучьи лапы, тигр тоже. В общем, у этого зверя ступни меньше, чем у барсука.
— Ну тогда под подозрение подпадает очень много зверей! — заявила Бриония.
— Да, конечно, но круг подозреваемых сузился, а ведь мы собираем улики всего несколько часов! Со временем наверняка появятся и другие улики. Все вы молодцы, и особенно Плакса, который частенько не видит дальше собственного носа! Ну не смотри на меня так сердито, я пошутил! Твой вклад в общее дело всегда весьма велик!
Плакса смягчился. Все, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим комнатам. После утомительного дня ласки крепко засыпают и спят как убитые. Дронго, напротив, спят очень чутко и мгновенно просыпаются. Поэтому-то они и считаются превосходными сторожами. Вот и сейчас, выполняя указание Великого Панголина, они охраняли сон ласок.
31
— И так, с чего начнем, хозяин? — спросил Грязнуля.
— Тебя, мой друг, я попрошу покопаться в дворцовом мусоре. Выясни, куда его выбрасывают. Поройся на свалке и поищи эти проклятые гипсовые лапы. Хорошо?
— Ты попал точно в цель! Рыться в мусоре — с детства мое любимое занятие. Все свои юные годы я провел с дружками на свалках! Идешь со мной, Плакса?
Плаксе не улыбалось копаться в кухонных отбросах и прочей дряни, но расставаться с другом ему хотелось еще меньше.
— Ну ладно.
Нюх с Брионией остались на веранде. Они сидели за столом и беседовали, когда им подали завтрак: мандарины, бананы, яблоки и груши. Бриония чуть не сказала, что предпочла бы яйцо всмятку, но посмотрела на переводчика, дронго, и слово «яйцо» застряло у нее в горле. Всю жизнь Бриония лелеяла мечту стать вегетарианкой, но это невероятно трудно для ласок, которые, в отличие от людей, не всеядные, а стопроцентные хищники. Когда ее одолевало чувство голода, первое, что ей приходило на ум, — это мясо.
Ласки приучились к фруктам и овощам — и ели их даже в ту пору, когда были дикими зверьками, еще не владевшими речью, — но так и не смогли преодолеть потребность в мясе. Бобы на подрумяненном ломтике хлеба — это, может быть, и неплохо, но не идет ни в какое сравнение с тушеным кроликом!
Одна из предков Брионии стала вегетарианкой, но это было в те времена, когда ласки жили очень бедно и их не окружало столько соблазнов. Брионию же соблазняло все: воробьиная печень, тоненькие кусочки мышиного бекона, рыба и — простите, дронго, — яйца всмятку. Бриония громко вздохнула.
— Что ты вздыхаешь? — спросил Нюх. — Расстроилась из-за моей встречи со Свелтланой?
В саду на легком ветерке дрожали розовые и пурпурные колокольчики фуксии. Бамбуковые заросли покачивались в медленном ритмическом танце. Изумрудно-зеленые кузнечики прыгали с листа на лист. Бриония попыталась отвлечься созерцанием этих чудес природы, но безуспешно.
— Почему ты решил, что меня интересуют твои отношения со Свелтланой? — спросила она. — Мне нет до них никакого дела!
Нюх понял, что совершил ошибку:
— Нет, конечно нет. Я… Я не знаю, как у меня такое сорвалось с языка.
— Я тоже.
Бриония некоторое время молчала, и лишь скрип кресла-качалки выдавал ее волнение.
— Ты же понимаешь, она опять попытается убить тебя, — наконец выдавила она.
— Конечно! Но я настороже.
— Хорошо.
Ближе к вечеру вернулись со свалки Грязнуля с Плаксой и торжествующе выложили перед Нюхом гипсовую лапу барсука.
— Одну нашли!
— Ему пришлось залезть в самую глубину мусорной кучи! — похвастался Плакса. — Вы бы видели, как Грязнуля рыл в ней ходы! — Плакса снял с плеча друга рыбью кость, а потом вытащил из его шерсти несколько ржавых канцелярских скрепок. — Конечно, прежде чем нести вам эту лапу, ему бы не мешало принять душ, но он, конечно, не стал этого делать!
