Серж Брюссоло - Волк и фея
И она с отвращением отодвинула поднос.
– Надеются постепенно отравить нас, – проворчал синий пес. – Тогда убийство пройдет незамеченным. Они всегда смогут сказать, что мы умерли от голода и отчаяния. В любом случае и речи не может быть о том, чтобы мы ели их отбросы. Я закопаю их. Тогда они подумают, что мы попали в их западню.
Пегги сжала зубы.
– Надо ограничить порции, чтобы растянуть наши продукты, – заметила она. – Но даже если мы будем очень мало есть, этого нам едва хватит на три недели. После чего мы умрем с голоду.
Синий пес покачал головой.
– Знаю, – сказал он. – Единственный выход – подкоп. Я вырою небольшой тоннель и пойду за Антоненом. Он сможет прорыть ход пошире. Мы освободим тебя. А пока ты нас ждешь, ты должна лежать, чтобы экономно расходовать силы.
– Вода в бочке скоро перестанет быть пригодной для питья. Она начнет застаиваться.
– Мы будем быстро действовать. Я прямо сегодня начну копать. Я изучил местность, когда мы вышли из кареты. Башня стоит посреди опушки пятидесяти метров в диаметре. А за ней начинается густой, темный лес… Если мне удастся прорыть подземный ход двадцать пять метров длиной, я выползу среди кустов, незаметно. Солдаты не увидят, откуда я вылез. Я буду весь в земле… они подумают, что я – дикий зверь.
– Двадцать пять метров – очень большое расстояние. Тебя может завалить.
– У тебя есть другие идеи?
– Нет.
– Тогда за дело. Чтобы я мог начать рыть, надо снять плитки с пола. Это твоя работа, мне такое не под силу.
Пегги сочла предприятие рискованным, но так было лучше, чем ждать смерти сложа руки. Раз Дени де Монтовер торопится, Пегги тоже приходится действовать быстро!
Для удобства она сняла платье и, оставшись в рубахе, стала скрести вокруг плит ложкой, стараясь производить как можно меньше шума.
– Достаточно снять три плиты, – объяснил пес, – я – маленький. Чем уже тоннель, тем меньше риска, что он обвалится.
Это была трудная задача, а необходимость не производить шума делала ее еще более сложной. В поту, с пересохшим горлом, Пегги удалось через пять часов упорной работы расчистить место, куда смог пролезть пес. Он тотчас же начал копать. Черная земля летела из-под его лап, образуя огромную кучу. Он не обманул, в этой игре ему не было равных! Пегги упрашивала его поменьше шуметь, чтобы не привлечь внимание солдат, стоящих на страже вокруг башни.
Когда солнце стало садиться, пес уже прорыл отрезок в три метра. Он остановился, выбившись из сил. Весь в земле, с высунутым языком, он вылез из тоннеля и вернулся к Пегги, которая отмыла его и дала напиться.
– Твои лапы в крови, – заметила она. – Думаешь, долго продержишься в таком ритме?
– Надо продержаться, – сказал пес, тяжело дыша. – Время работает против нас. Антонен должен освободить тебя до того, как ты умрешь с голода.
Для поднятия духа они поели, стараясь оставаться разумными, но после работы они проголодались, и у них плохо получалось ограничивать себя.
Усталые, они заснули крепким сном.
На следующий день они снова принялись за дело, стараясь делать передышки. Пес рыл, Пегги уносила землю на верхние этажи башни, если бы она не делала этого, земля заполнила бы всю спальню. Девушка переносила ее в корзине из ивовых прутьев, дно которой она выстлала тряпками. От хождения по каменным лестницами с неровными ступенями ее ноги болели.
Время от времени она думала об ограх, которые должны были скоро проснуться и разрушить ее страну.
«А если они придут и сюда? – подумала она. – Если они разрушат башню?»
Если такое случится, то ее могут сожрать вместе с донжоном, и в этом не было ничего радостного.
В полдень им просунули в щель новый поднос с отравленной едой. Пегги вывалила содержимое мисок в яму, стараясь не прикасаться к пище. После чего она потерла руки землей, чтобы очистить их от остатков еды.
Но два часа спустя случилась беда. Пес вылез из тоннеля, задыхаясь, со стертыми в кровь лапами.
– Я наткнулся на слой камней, – пробормотал он. – Похоже на подземную стену, окружающую башню. Стена уходит глубоко в землю… Невозможно прорыть ход под ней. Можно подумать, что это специальный барьер, чтобы не рыли подкопы…
Пегги повалилась на кресло, упав духом.
– Строившие башню знали, что единственный способ сбежать – вырыть подземный ход, – простонала она. – И они приняли соответствующие меры. У тебя ничего не получится. Мы пропали.
Маленький пес грустно повесил голову. Пегги было так больно смотреть на него, что она взяла его на руки и посадила на колени.
Пока она чесала ему за ухом, подумала со странным смирением, что на этот раз им не выбраться.
Подготовка к войне
Сафра Раанит Синий Орлеанский Камень стояла перед столом, за которым вот уже два дня феи собирались на военный совет на поляне лагеря Голубых Папоротников.
– Я уверена в переданной мне информации, – заявила она властным голосом. – Девчонка… та, что украла сонную палочку, была арестована и осуждена людьми. В данный момент она заточена в башне Страдания. Замурована заживо…
– Куда она дела палочку? – спросила Токката. – Неужели она отдала ее своим сородичам?
– Нет. Кажется, она воспользовалась ею, чтобы усыпить своих родителей, короля и королеву. Ее заточили до того, как она успела уколоть новую жертву. По всей видимости, она не отдала палочку судьям. Они продолжают ее искать, но напрасно. Я думаю, что маленькая воровка после преступления ловко ее спрятала. Мне не важно, что она сделала с людьми, судьба этих убийц природы мало меня волнует. Ежедневно они губят столько деревьев, цветов и животных, что заслужили, чтобы их стерли с лица земли… но меня волнует судьба палочки. Представьте, что ее захватят наши враги – люди! Тогда у них будет великолепное оружие против гигантов – пожирателей камней, которые вот-вот проснутся.
– Ты права, – одобрила ее сержант Берта. – С таким оружием им будет легко усыпить огров одного за другим…
– Нельзя этого допустить! – добавила Токката. – Мы столько ждали, и все напрасно!
– И не говорите! – отрезала Сафра Раанит. – Мы рассчитываем на огров, чтобы они помогли нам избавиться от людей. Как только человеческая цивилизация и все их города будут превращены в пыль, Природа опять вступит в свои права. Леса снова вырастут там, где возвышались ужасные города этих недоумков. Животные будут бегать, не боясь, что охотники их убьют… Мы очень давно мечтаем избавиться от этих хищников, неспособных уважать кормящую их землю. Только пожиратели камней могут провести операцию такого размаха. Через месяц они истопчут города, безобразящие планету. А вы знаете, как и я, что без городов люди ничего не могут. Это будет подходящий момент, чтобы поработить их…
– Но палочка… – вмешалась Токката, видя, что Сафра теряет нить разговора.
– Да, – сказала фея, – надо забрать палочку, пока она не попала к людям. Это главное. Предлагаю напасть на донжон, в котором держат нашу воровку. Мы освободим ее и заставим говорить. Она должна будет рассказать нам, где спрятана палочка, а затем…
– А затем мы ее накажем, – проговорила Токката Желтая Треска. – Превратим ее в отвратительное животное… в…
Задохнувшись от ярости, она не смогла закончить фразу.
– Так и сделаем, – одобрила Сафра. – Предлагаю превратить ее в фурункул на заду у свиньи, но только после того, как она вернет то, что нам принадлежит.
– Палочку! Палочку! – скандировали феи, собравшиеся вокруг стола.
– Раз мы пришли к согласию, – заключила Сафра, – пора вооружаться и пускаться в путь. Надо взять башню штурмом как можно быстрее. Успех огров зависит от нас!
Стоя на стене замка Бреганога, Колен смотрел в небо. Оставаясь один, он снимал кованый шлем, под которым задыхался. Он не хотел, чтобы Мария-Женевьева увидела, в кого он превратился – в волка с клыкастой пастью, налитыми кровью желтыми глазами, мучимого желанием убивать. Иногда, когда дух рыцаря-призрака оставлял его, он вновь обретал ясный ум и превращался на несколько часов в Колена Манике. Тогда он осознавал, в какую ловушку попал. Проклятые доспехи стали его тюрьмой. Если он по глупости захочет от них избавиться, он тотчас же умрет. А если продолжит их носить… то станет игрушкой злобного духа, поселившегося в нем. Пусть бессмертный, но злой, жаждущий лишь убийств, использующий любой предлог, чтобы выхватить меч. Даже Мария-Женевьева, привычная к лесным опасностям, стала его бояться.
Он был погружен в раздумья, как вдруг ворон с железным клювом сел ему на плечо и что-то зашептал на ухо. Вороны были шпионами Эрвана де Бреганога, теперь они стали шпионами Колена, донося информацию со всех уголков королевства.
Сообщив, что хотел, ворон улетел. Колен поправил шлем и спустился со стены по единственной еще не разрушившейся лестнице.
Мария-Женевьева, не слышавшая, как он подошел, вздрогнула, вдруг увидев его рядом с собой. Она знала, что ей не следовало больше оставаться в обществе этого создания дьявола и лучше ей опять жить одной, как раньше, но… но она была влюблена в Колена. Она ничего не могла с этим поделать. Каждое утро, открывая глаза, она обещала себе распрощаться с ним до полудня и уйти, не оборачиваясь, затем наступал полдень, а она все еще была здесь… по-прежнему здесь.
