Война вечножителей (ЛП) - Бакли Майкл

***

В ту ночь солдаты надели имеющиеся у них доспехи, взяли щиты и оружие и ушли через массивные ворота форта. Сабрина вместе с семьей стояли там, махали рукой и желали всем удачи. Мимо прошло так много знакомых лиц, и гарантии, что они вернутся, не было. Пиноккио наблюдал, как отец уходит на войну. Форма Джеппетто была ему велика, но несмотря на все трудности в управлении луком и колчаном, он все равно шел вперед.

– Присмотри за моим сыном, Рельда, – попросил он.

– Пока ты не вернешься, Джеппетто, – кивнула бабушка.

– Прощай, папа! – крикнул мальчик.

Дядя Джейк в своем длинном пальто плелся следом. Заметив его среди других солдат, бабушка вскрикнула и взмолилась, чтобы он не уходил.

– Я должен, мама, – сказал дядя Джейк.

– Это не твоя битва, Джейк, – заспорил Генри.

Джейк повернулся и показал на могилу Шиповничек.

– Теперь моя.

Через мгновение он вместе с войском скрылся. Вместе семья закрыла тяжелые створки и заперла их так, как показали охранники. Сабрина все еще слышала удаляющийся марш тяжелых ботинок.

– Они не готовы, – прошептала она бабушке.

Старушка печально кивнула.

– Никто никогда не готов к войне.

Ожидание было мучительным. Не в силах усидеть на месте, Сабрина бесцельно бродила по форту. Остановившись у новой клиники, она помахала рукой медсестре Кильке, которая жевала бутерброд с рубленой свининой. Медсестра Килька заедала стресс, учитывая ее и без того обширную фигуру, Сабрина подозревала, что сегодня ночью она легендарно объестся.

Шли часы, и семья собралась в столовой. Они ничего не сказали друг другу, но их встревоженные взгляды говорили громко и ясно. Даже Эльвис не находил покоя, щелкая зубами на муху, постоянно садившуюся на его нос.

Через какое-то время подошел Пиноккио, и его улыбающееся лицо, казалось, слегка сняло напряжение. За его спиной висел мешок с содержимым, которое, как казалось, волновало мальчишку. Сабрина недоумевала, как он может быть радостным, в то время как его отец воевал.

– Я принес подарки, – объявил мальчишка, ставя мешок на стол и развязывая туго натянутую веревку. – Их немного, но, надеюсь, они вам понравятся.

И, достав марионетку, он протянул ее Сабрине. Она внимательно осмотрела ее и с улыбкой отметила, что кукла очень даже на нее похожа. У фигурки были светлые волосы и голубые глаза, а на правой щеке даже маленькая ямочка. Девочка восхищалась ее детальностью вплоть до грязных кроссовок и своей любимой синей рубашки. Стоило дернуть за нитки, как конечности куклы с щелчком повторяли движение.

– А по какому поводу? – поинтересовалась Дафна, принимая от Пиноккио куклу, похожую на себя.

– Вы все были замечательными друзьями моему отцу, – ответил мальчик. – Я хотел вас скромно отблагодарить. Уверяю, им удастся уловить некоторые качества вашего характера.

Бабушка Рельда улыбнулась, разглядывая свою марионетку в ярко-розовом платье с такой же шляпкой, в центре которой красовался подсолнух.

– Я в восторге, – заверила она.

Окрыленный Пиноккио показал широкую зубастую ухмылку. Затем он достал из мешка марионетки Генри и Вероники. Кукла Пака была в грязной зеленой толстовке с капюшоном.

Была даже марионетка Эльвиса.

– Она выглядит почти как я, – отметил Пак, восхищаясь подарком.

– Пиноккио, это правда замечательно, – сказала бабушка.

– Ты верно много работал над ними, – добавила Вероника.

– С правильным вдохновением горы можно свернуть, – ответил мальчик.

– Не знаю, что сказать, – вмешался Генри. Он дергал за нитки, и его марионетка забавно танцевала.

– Если бы я знала, что нам что-то подарят, я бы тоже приготовила сюрприз, – слегка смутилась Сабрина.

– Ну, есть кое-что, что вы могли бы сделать в ответ, – признался мальчик.

– И что же? – спросила Дафна.

– Я надеялся, что Сабрина научит меня управлять ковром-самолетом. Мне это любопытно, но я не хотел мешать солдатам. Теперь же, когда они ушли, я был бы признателен за урок.

Кивнув, Сабрина посмотрела на свою марионетку.

– Для тебя что угодно. Ты не покрасил куклу в зеленый, так что ты мой друг навсегда. – И она послала Паку сердитый взгляд. Король Обманщиков расхохотался над ней и стал играть своей марионеткой, так что та наклонилась и ткнула девочку задом.

***

– Ничего себе, сколько дверей! – воскликнул Пиноккио, пролетая с Сабриной через Чертог Чудес верхом на ковре-самолете. – Как думаешь, сколько их тут?

– Не знаю, – ответила Сабрина. – Бабушка говорила, что сотни, но сама не была уверена.

– Как думаешь, что за ними?

Сабрина пожала плечами.

– По большей части… неприятности.

– Наверняка потрясно иметь свои ключи, – предположил мальчик. – Должен признать, я слегка завидую теми свободе и ответственности, которые передали вам предки. Меня удерживали почти на каждом шагу. Что весьма удручало.

Сабрина рассмеялась.

– А ты говорлив, много слов знаешь.

Пиноккио покраснел.

– Научился некоторым то тут, то там.

Увидев, что смутила мальчика, Сабрина извинилась. Он явно хотел продолжить беседу, но был таким странным, что ей стало не по себе от него. Решив сосредоточиться на уроке, она постаралась избежать дальнейших разговоров. Пиноккио быстро учился. Быстро освоившись на ковре, он через несколько минут уже так свободно управлял им, что обогнал Сабрину. Вскоре она поняла, что больше ей нечему его учить. Видимо, почувствовав то же самое, он вернулся к своей гневной тираде.

– Быть таким молодым внешне так разочаровывающе, – продолжил мальчик. – Ты должна понять. Взрослые полагают, что раз ты выглядишь ребенком, то и интересы у тебя детские, или, что еще хуже, тебя надо защищать как ребенка. Отец запрещал мне учиться управлять ковром. Только после долгих уговоров он разрешил мне полетать с тобой.

– Ну, взрослые хороши в установке правил, но, думаю, они это делают, чтобы уберечь детей, – предположила Сабрина.

Пиноккио нахмурился.

– А я не совсем ребенок. Мне почти двести пятьдесят лет. По крайней мере, мозгу точно! И интересы у меня взрослые. У меня страсть к искусству и музыке, культуре и политике. Помимо этого дурацкого, детского тела во всем остальном я взрослый!

Словно почувствовав его гнев, ковер покачнулся и перевернулся, рухнув на землю, так что дети покатились по полу. Если не считать шишки на голове, Сабрина не пострадала. Пиноккио также выглядел невредимым.

– Ковер предпочитает спокойного водителя, – объяснила Сабрина.

Пиноккио снова вспыхнул.

– Прошу прощения.

– Иногда я тоже выхожу из себя, – пожала плечами Сабрина. – Не бери в голову.

Она пересекла коридор, чтобы подобрать ковер, скользнувший к одной из многих дверей. Она мало чем отличалась от парадной двери бабушкиного дома: красного цвета с вбитым в дерево камнем. На камне была высечена рука. Под ней на полу лежал тканый коврик с надписью «Добро пожаловать». Взяв коврик в руки, она посмотрела на медную табличку на двери, чтобы узнать, что внутри, однако, в отличие от остальных дверей в Чертоге, на этой ничего не было написано.

– Странно, – удивилась Сабрина.

– Что странного? – поинтересовался Пиноккио.

– Здесь не сказано, что в этой комнате, – Сабрина изучала дверь. – И нет замочной скважины.

Пиноккио заинтересованным не выглядел.

– Может, стоит вернуться в форт. Можем пойти пешком… или я слишком многого прошу?

Сабрина осторожно потерла шишку на голове.

– Ладно.

***

Стоило Сабрине шагнуть в реальный мир, как ее горло наполнилось дымом. Со всех сторон доносились болезненные крики раненых. В форт заносили носилки с десятками вечножителей. Солдаты вернулись.

– Что случилось? – спросила она, но солдаты были слишком заняты либо измотаны, чтобы объяснить. Они ринулись на нее, толкая спереди толпы, словно мячик для пинбола.