Татьяна Семенова - Монсегюр. В огне инквизиции
Иоанн вспомнил, что при обсуждении практики испытания водой у некоторых членов диспута возникли определённые сомнения относительно тезиса, что вода не принимает ведьму, что непогружение в воду не является признаком колдовской сущности. Встал вопрос: а как же Иисус, ходивший по воде «яко по суху»? Тогда диспут пришёл в тупик. Обсуждать Библейских персонажей посчитали кощунством. В итоге всё оставили как есть, порешив пока не поднимать этот щекотливый вопрос.
И вот пришло время испытания. На берегу реки собралась вся деревня. В волнении жители ожидали прихода Марии. Показалась скромная процессия. Мария, одетая во всё чёрное, шла в сопровождении священника Иоанна и его помощника.
Из толпы выделилась Беллина и громко выкрикнула:
— Ведут ведьму проклятую. Смотрите, добрые люди, как свершится кара небесная!
Толпа зашумела. Кто-то искренне жалел Марию, кто-то, наоборот, проклинал её, списывая все свои несчастья на бедную женщину.
Процессия приблизилась к берегу реки и остановилась. Мужчина, нанятый помогать при испытании, приготовил длинную верёвку. Священник что-то еле слышно говорил Марии.
Испытание не начиналось, ждали прихода инквизитора Бернарда и старосты. Постепенно шум толпы стих. Затаив дыхание, все смотрели на Марию.
Та стояла тихая и печальная, теребя в руках белую лилию, дорогой сердцу цветок, выращенный руками её единственного сына Мигеля. Взгляд женщины искал в толпе родные лица — мужа и сына. Наконец она увидела их, попыталась улыбнуться, но улыбка вышла печальной. Мигель подался вперёд. Единственным его желанием сейчас было броситься к матери, сжать её в своих объятиях и не отпускать никуда. Но отец крепко схватил его за руку, тихо проговорив:
— Это бесполезно. Крепись, сынок. Пусть никто и никогда не видит твоих слёз.
Неожиданно среди присутствующих возникло волнение. Молодой человек, решительно расталкивая локтями народ, приближался к Беллине. Оказавшись рядом, он схватил её за волосы и потащил к реке.
— Дайте мне верёвку! — закричал он. — Вот настоящая ведьма! Это её мы должны подвергнуть испытанию!
Беллина отчаянно визжала. Народ веселился. Муж Беллины, изрядно захмелевший, стоял поодаль с друзьями и покатывался со смеху.
— А твой будущий зять силён, — хихикнул один из его приятелей.
— Бьюсь об заклад, — хохоча, ответил муж Беллины, — что он не дотащит её до реки. Вырвется, вредная баба.
Почти у самого берега Беллина, пронзительно крича и отбиваясь, упала на землю. Не в силах поднять её, парень схватил женщину за горло. Ситуация стала принимать нешуточный оборот. Муж Беллины, перестав смеяться и выкрикивая ругательства, бросился к ней на помощь. Кто-то из толпы уже пытался оторвать парня от женщины, однако тот держал ненавистную бабу мёртвой хваткой. Только несколько человек, набросившись на обезумевшего молодого человека, смогли с трудом расцепить его руки. Подоспевшие друзья быстро увели парня прочь.
Инквизитор и староста застали лишь последний акт сцены: растрёпанная Беллина, сидящая на траве и растирающая себе горло, рядом женщины, обмахивающие её платками, и несколько молодых парней, уходящие прочь с места испытания.
— Что здесь происходит? — грозно спросил инквизитор.
— Госпожа Беллина хотела утопиться, но ей не дали, — раздался ехидный голос из толпы.
— А жаль, — совсем тихо прокомментировал кто-то.
Беллина медленно поднялась с земли и, растолкав окруживших её женщин, прямиком направилась к инквизитору.
— Господин инквизитор, — хрипло проговорила она, всхлипнув, — я хочу засвидетельствовать, что меня чуть не убили. Этот одержимый дьяволом, который раньше назывался женихом моей дочери, в сговоре с ведьмой. Его надо привлечь к суду.
Инквизитор вздохнул.
— С этим делом потом разберёмся. Приступим к испытанию.
Священник прочитал молитву. Мужчина с верёвкой в руке подошёл к Марии. Её нужно было раздеть до рубашки и связать по всем правилам, крест-накрест: большой палец правой руки привязать к большому пальцу левой ноги и наоборот.
Связанную женщину вывезли на лодке подальше от берега, туда, где глубина была значительно больше человеческого роста. Судья, проводивший испытание, стоял на берегу. В руках у него был конец верёвки.
— Если Мария пойдёт ко дну, — объявил он, — значит, она не ведьма. А если останется на поверхности, то её вина доказана.
— Она же умрёт, если пойдёт ко дну, — выкрикнул кто-то.
— На то у меня и верёвка, чтобы вытащить её, — сказал судья.
— Но это слишком далеко от берега. Вы не успеете спасти её, она захлебнётся.
— На всё воля Божья, — невозмутимо произнёс судья.
Он махнул платком, и человек в лодке сбросил Марию в воду.
Не прошло и несколько секунд, как она скрылась под водой.
— Вытаскивайте быстрее! — закричали в толпе.
Судья поднял руку, призывая к тишине.
— Надо немного подождать, — сказал он.
Народ затих. Все взгляды были устремлены на тихую гладь воды, где на поверхности плавно качалась лишь белая лилия.
— Давай, тяни! — закричал опять кто-то. — Не успеем же спасти!
Судья кивнул, но рядом с ним возникла Беллина и вырвала верёвку из рук.
— Подождите! — завопила она. — Может, ведьма ещё всплывёт.
— Уйди, женщина! — оттолкнул её судья.
Беллина сопротивлялась.
Но народ не обращал на эту потасовку внимания, потому что взоры всех были прикованы к реке, где два человека пустились к лодке вплавь. Один из них был мальчик, явно не очень хороший пловец. Однако, стараясь изо всех сил, шлёпая по воде руками, он медленно, но верно приближался к месту трагедии.
Отец и сын ныряли несколько раз, пока, наконец, не вытащили бедную женщину. Увы, ей уже ничем нельзя было помочь.
Прошло несколько дней. Марию похоронили на христианском кладбище. Все старались не говорить о случившемся. Беллина же заперлась у себя в доме и не показывалась никому на глаза. Староста собирался привлечь её к суду за клевету, как и было обещано, но не успел. Женщина неожиданно пропала, а спустя день в тихой заводи её нашёл местный рыбак. Кто-то говорил, что она сама утонула, но многие считали, что это сделал либо муж Марии, либо несостоявшийся жених её дочери. Разбираться особо не стали, так как никаких улик против подозреваемых не имелось. Поговорили-поговорили, на том и остановились. Судья заключил, что это был несчастный случай.
Через месяц после случившегося умер муж Марии. Тоска поглотила его целиком, и он не смог оправится от потери. Мигеля взял на воспитание сосед, папаша Жиро, добрый, но очень бедный человек. Небольшой домик родителей Мигеля пришлось продать, и мальчик поселился у Жиро постоянно. Жизнь его потекла обычным чередом. Скорее всего, повзрослев, он стал бы портным, как его покойный отец, женился бы на какой-нибудь местной девице, завёл бы детей. Но судьба опять подкинула ему испытание, сведя с двумя странными рыцарями, Анри и Пьером, прибывшими в их деревню холодной зимой и постучавшихся именно в дом папаши Жиро.
Что же касается пропавшего Антония, коего, по уверению Беллины, ведьма Мария превратила в коня, то старосте удалось разузнать все подробности таинственного исчезновения. Конечно, никакого колдовства здесь и в помине не было. Просто Антоний, испугавшись приезда инквизитора в их деревню, сбежал. Связи с катарами он никогда не скрывал, потому и побоялся привлечения к суду.
Также староста выяснил и про внезапно умершую козу. Никакой порчи на неё никто не наводил. Старая была коза, вот и сдохла.
А жених дочери Беллины так и не породнился с семейством трактирщика. Ушёл из деревни и нанялся конюхом в замок местного барона.
Глава 10
Дорога в Монсегюр
Декабрь 1241 года. Лангедок
Отдохнув немного, Анри, Пьер и Мигель двинулись дальше. К вечеру добрались до Вильфранш-де-Ларагуэ. Однако в город заезжать не стали: наверняка во все населённые пункты уже отправлены депеши с описанием их внешности. Оставив стены города позади, заночевать решили неподалёку от Авиньонского замка. Никто из них даже предположить не мог, что меньше, чем через полгода, двое из них вернутся сюда.
Ночь прошла без приключений, чего и следовало ожидать. В это время года вообще мало кто покидал свои дома. Все предпочитали отсиживаться в тёплых жилищах. Бродяг же и разбойников на земле господина Альфаро можно было не опасаться.
Как только рассвело, оседлали коней и продолжили путь.
— Может быть, сделаем крюк и заедем в деревню недалеко от Пруллианского монастыря?[42] — предложил Мигель.
— Там живёт мой дядя. Раздобудем еды, корм для лошадей…
— Нет, малыш, — покачал головой Анри. — Во-первых, мы потеряем время, во-вторых, твой дядя может, не моргнув глазом, сообщить о нас местным властям. Сейчас нельзя быть уверенным ни в ком. И потом, у меня вызывает отвращение всё, что связано с доминиканцами. Я даже к стенам этого Пруллианского монастыря не подойду.
