Михаил Валигура - Приключения Торпа и Турпа
— Это Пузырь сказал, — пискнул один из волков, известный в стае ябеда.
— А ну-ка, выдь сюды, Пузырь! — приказал Горюн.
Валки расступились, и из их рядов вышел толстый-претолстый волк на коротеньких ножках.
— Ты чего это, Пузырь, себе позволяешь? — строго молвил Горюн. — Ты как смел дразниться и говорить «не жнаем»?
— Жуб болит, — пояснил виновато Пузырь.
— Зуб, говоришь? А с чего это он у тебя болит?
— Шломал, — ответил Пузырь.
— И обо что же ты его сломал? — поинтересовался Горюн.
— Шам не жнаю, — пожал плечами Пузырь. — Я шебе шел по лешу, вдруг вижу — штука какая-то лежит. Я думаю: «Эге… А нельжя ли ее как-нибудь шьешть?» Ну, и шхватил ее, потащил в леш. Дотащил до штарой бережки, только кушать — а жуб раж… и шломался. Нешьедобная штука. Жележная какая-то.
— А какого она была цвета? — вмешался Апельсин.
— Желеного, — прошепелявил Пузырь.
— Ура! — закричал Сопер. — Это канистра!
— Ну-ка, живо тащи ее сюда! — приказал Горюн. — Да пусть кто-нибудь с ним отправится, не то этот проглот по дороге попробует ее с другого боку куснуть — авось там помягче.
Через десять минут канистра стояла на опушке. Сопер схватил ее обеими лапами и встряхнул. В канистре забулькала жидкость.
— Ура! — снова закричал он. — Вот он, раскрывач. На месте! И крыши в городе опять станут видимыми!
— План наш будет таков, — прервал Соперовы восторги Апельсин. — Ночью мы проберемся в город. Сопер, я и несколько волков. Пока Сопер будет брызгать крыши своим раскрывачом, я и волки под моим началом будем стоять на стреме.
— На чем будем штоять? — не понял Пузырь.
— Сторожить будем, — пояснил Апельсин. — Чтоб никто не подошел.
— А ешли кто-то подойдет? — снова поинтересовался Пузырь.
— Тогда вы его съедите, — ответил котенок.
— Ну, как же, — возразил волк-ябеда. — Мы не можем. Мы все-таки Добрые волки, а не людоеды.
— Съедите в виде исключения, — отрезал Апельсин. — Или, в крайнем случае, напугаете.
Решено было ограничиться напуганием, а в город выступить в полночь в составе одного Сопера, одного Апельсина и четырех волков.
В городе тем временем на всех улицах и на Главной площади шли военные учения. Мужское население превратилось в солдат и офицеров и занималось строевой подготовкой и упражнениями с оружием. Все готовились выступить в победоносный поход под предводительством полководца Картара. Впрочем, уже в восемь вечера учения закончились, и жители разбрелись по своим домам, потому что Картар объявил в городе комендантский час, и каждый, кто был бы замечен на улице после восьми вечера, рисковал немедленно оказаться в тюрьме.
Сам Картар, который вселился в дом бывшего бургомистра, сидел в кабинете хозяина. Все шторы на окнах были задернуты, в подсвечниках горели свечи, тускло освещая пыльный стол, на котором были разложены огромные листы бумаги, перья и чернила разных цветов. Картар сидел за столом и рисовал карты будущих сражений. Нарисовав карту всей страны и отметив стрелочками маршруты передвижения своей армии, он принялся за план Города-на-Воде, который полководец собирался покорить первым.
Покончив с рисованием, Картар откинулся на спинку кресла, довольно и злобно потирая руки.
— Итак, — сказал он сам себе, — начало положено. Я стал-таки повелителем этого города. Но это только начало. Вскоре я сделаюсь диктатором всей страны, а со временем — и всего мира. Пока эта штука в моих руках, — Картар взял со стола магический жезл, увенчанный зловеще поблескивающим при свечах «Глазом Ягуара», — … да-да, пока эта штука в моих руках, я непобедим! Да поможет мне Марс.
И негодяй снова принялся за составление карт.
Часы на городской ратуше пробили полночь… С последним их ударом в город, никем не замеченные, вошли шестеро: Сопер, с канистрой в лапах, Апельсин и четыре волка — Пузырь, Ябеда и два волка-близнеца Шышли и Мышли.
— Итак, — сказал вполголоса Апельсин, взявший на себя руководство всей операцией, — обрисовываю наши дальнейшие действия. Сопер взлетает вверх и обрабатывает крыши. В это время каждый волк стережет свой угол дома: Пузырь и Ябеда — ближние, Шышли и Мышли — дальние. После того, как первая крыша будет обработана, Мышли и Шышли остаются на местах, а Пузырь и Ябеда перебегают к дальним углам следующего дома. Затем Шышли и Мышли перебегают к ближним, и так далее. Я хожу кругами и наблюдаю за всем сразу. Понятно?
— Понятно, — хором отвечали валки, а Пузырь добавил:
— Только вот ешть — ужаш, как хочетша.
— Потом наешься, — обрезал Апельсин. — Сможешь слопать хоть все канистры, которые попадутся тебе по дороге. А сейчас — за дело. Ну, Сопер, — вперед!
И Сопер взмыл в воздух.
Да!.. Бедному дракончику пришлось изрядно попотеть этой ночью. На каждую крышу уходило не меньше пяти минут, а таких крыш в городе было штук восемьдесят, если не больше. Сопер совсем выбился из сил, да и волки, бегающие от дома к дому, тоже. Один Апельсин, казалось, не знал усталости и командовал вовсю.
Уже рассвело, когда Сопер принялся за последнюю крышу — крышу на доме бургомистра, в котором теперь жил Картар. Он плеснул струйку раскрывача на невидимую пока поверхность, и через миг та радостно блеснула зеркальным алюминием с розоватым оттенком зари. Но у дракончика уже не было сил для торжества, и он рухнул на крышу вместе с канистрой, немедленно захрапев.
— Дело сделано, — важно заметил Апельсин. — Можете отправляться в лес.
— А ты что же? — поинтересовался Ябеда.
— А я попозже вернусь, — ответил Апельсин. — У меня в городе еще кое-какие дела имеются. Ясно?
— Ясно, — ответили хором Пузырь, Ябеда, Шышли и Мышли и затрусили в сторону леса.
Апельсин сладко потянулся, зевнул и ловко вскарабкался по водосточной трубе на крышу, где уже сладко дремал Сопер. Примостившись рядом с ним, Апельсин еще раз потянулся, еще раз зевнул, свернулся черным клубком и тоже закрыл глаза.
А Сопер уже спал, как убитый, шумно сопя, и из его ноздрей валил густой дым, в котором иногда мелькали маленькие искорки огня.
Глава шестнадцатая
— Крух, — сказала жена булочнику, проснувшись утром и глядя в потолок. — Или я все еще сплю, или наша крыша вернулась на место.
— Ты спишь, — ответил булочник, не открывая глаз. — Ты спишь, но так как ты женщина вредная, то одновременно мешаешь спать другим. Мне, например. Немедленно перевернись на другой бок и закрой рот.
— Да проснись же ты! — возмутилась жена, пихая булочника локтем.
— Вот вздорная баба! — выругался Крух и разлепил левый глаз…
Несколько минут он разглядывал новенькую крышу над собой, затем поспешно разлепил второй глаз и радостно вскочил с криком:
— Эге-гей! Вот так чудеса творятся в нашем городе! Век живешь, да не знаешь, до чего здорово свою крышу отыскать!
Булочник мигом одел свой парадный накрахмаленный халат и принялся месить тесто.
— Напечем пирожков славных, угостим мы весь город на славу! — мурлыкал он себе под нос песенку собственного сочинения.
Просто удивительно, как сильно изменился человек за одну ночь! Но это можно понять. Во-первых, крыша нашлась, что уже само по себе радость! Во-вторых, Крух всю ночь провел защищенный от вредного воздействия Марса, что тоже немедля сказалось. Единственное, чем было омрачено столь чудно начавшееся утро — это отсутствие дров. Нечем было даже растопить печку. Можно, конечно, сходить в дровяную лавку к бородатому Чуку, но Крух вспомнил, как тот два дня назад кинул в него поленом из форточки, и идти расхотелось.
И тут неожиданно раздался робкий стук в дверь. На пороге стоял бородатый Чук, держа в руках вязанку дров.
— Вот, понимаешь… — начал Чук, неуклюже извиняясь за позавчерашнее. — Я тебя не сильно ушиб-то? Что-то нашло — прямо не знаю… Я вот дровишек тебе принес… Все же друзья. А, Крух?
— Конечно, друзья! — успокоил его Крух. — Да еще какие друзья! Таких друзей еще поискать надо!
— Ну… — смутился Чук. — Давай, я тебе хоть печку помогу растопить, что ли?..
Они вмиг затопили печку и поставили в нее противни с булочками и пирожками.
— Послушай, Чук, — взмолился вдруг булочник. — Проследи, будь добр, за хлебом, а я только сбегаю к Шампаки, выпрошу у него бутылочку рома. Не из чего делать ромовые бабки!
Крух выскочил из дома и остолбенел. Город, вновь обретший свои драгоценные крыши, сверкал в лучах яркого утреннего солнца, как пригоршня серебра, и блестящие зайчики бегали по стенам и мостовой.
— Что творится, что происходит! — крикнул Крух, забегая в лавку Шампаки. — Город просто не узнать!
— Как раз узнать, дорогой, — вышел навстречу гостю Шампаки. — Все, как прежде. Только еще лучше. Праздник, честное слово!
