Александр Охотин - Вовка – брат волшебника
— Хорошо, Учитель, — ответил мальчишка и направился к двери.
Проходя мимо Вовки, он сказал ему:
— Теперь держись. Достанется тебе от Учителя по полной программе.
Старик на это чуть заметно усмехнулся, помолчал, собираясь с мыслями, а потом обратился к Вовке:
— Итак, Вова, то, что ты натворил, — непростительно. Это преступление — преступление против Сил Света. Ты это понимаешь?
— Но я ничего такого не делал! Я не вор! Я той сумки раньше даже не видел!
— Я не про это. Я знаю, что ты не крал. Ты никогда не смог бы, да и не сможешь совершить столь подлый и позорный поступок. Но ты проявил малодушие. Ты отступил перед несправедливостью.
— Я не отступал… то есть я… я… собирался… — Вовка замолчал. Он не знал, что сказать в свое оправдание.
— Не отступал? Тогда что тебя понесло на крышу? Ты же знал, что ночью прошел дождь, что крыша скользкая. Кирилл искал тебя, чтобы помочь отстоять правду и наказать зло, а ты все испортил. Из-за своей глупости ты потерял жизнь.
— Но этот… ну… Кирилл, он же… Ну, я же не разбился.
— А если бы не Кирилл? Если бы он не успел? Что тогда? А насчет того, что не разбился… вот, посмотри.
Старик сделал движение рукой, будто начертав в воздухе невидимый знак. Огромный экран на стене — да, это, все-таки, был экран — включился, и на нем Вовка увидел свой интернат. Он увидел себя, сидящего на крыше. Он увидел учителей и воспитанников интерната, толпящихся во дворе. Все они с ужасом глядели наверх. Все были в панике — все кроме любимчика Гоблина по прозвищу «Гоблиненыш». Гоблиненыш стоял в сторонке и противно ухмылялся.
Вот через ворота во двор въехала милицейская машина, а за ней пожарная и скорая. Вот Вовка, то есть не он, а как будто другой, тот, что на крыше, встал и пошел по крыше к двери на чердак. Вот он поскользнулся и поехал по скату вниз, а вот уже падает… Под многоголосый возглас ужаса собравшихся во дворе людей он с оглушительным ударом падает на землю. Потом он как-то странно вздрагивает и больше уже не двигается. Вокруг его головы начинает растекаться алая лужица.
Это был такой ужас, какого Вовка никогда раньше не испытывал. Это был шок. Как, оказывается, страшно видеть себя, мертвого, со стороны. Вовке стало так плохо, что, казалось, лучше и вправду умереть.
Вид на экране снова переместился во двор интерната. Там происходило нечто. Блинов, схватившись руками за голову, опускается на землю; директор, весь бледный, бежит с милиционерами и докторами к тому страшному месту; Антонина Александровна падает в обморок… Только Гоблиненыш стоит в сторонке и противно ухмыляется.
— Ну что, самому жутко? — спросил старец, погасив экран и взглянув на Вовку.
— Да, — ответил Вовка чуть слышно. Ему и правда, было жутко. Даже не просто жутко, а совсем плохо. Казалось, что-то оборвалось у него внутри. Он еле стоял на ногах. Еще немного и он упал бы в обморок.
— Теперь ты понял, к чему приводят необдуманные поступки? — спросил старик.
— Понял… Но я же не нарочно, я же не хотел…
— Я понимаю, что не нарочно.
— Но если я разбился, то почему я здесь, почему живой? Так же не бывает.
— Бывает, но очень редко. Так редко, что и вправду можно сказать, что не бывает. В общем, скажи спасибо Кириллу. Это он тебя спас — еле успел. А ты знаешь, что ему это стоило? Ты знаешь, сколько энергии ему пришлось потратить, чтобы успеть это сделать?
— Не знаю…
— Ну так вот, Вова, столько энергии не выработает за целый год ни одна электростанция в вашем Мире. Ведь ему пришлось ловить тебя почти у самой Земли. Он сделал почти невозможное. А ведь потратил он свою собственную жизненную энергию. Теперь ему придется долго ее восполнять.
— Но зачем?! Что ли кто его просил?
— Никто не просил, но он не мог поступить иначе.
— Но как же, я не понимаю то, что там, и то, что здесь? Там мертвый, а тут живой?
— Ты этого сейчас не поймешь. Это слишком для тебя сложно. Зато, я надеюсь, ты увидел, к чему приводят необдуманные поступки. Этот урок ты запомнишь навсегда.
— У меня не было выхода. Мне пришлось запереться от них на крыше.
— Неправда. Выхода нет только у слабых, безвольных людей, а ты не такой. У людей, сильных духом, выход всегда есть.
— А какой у меня был выход? Сделать все как велел Гоблин… то есть Геннадий Олегович? Наговорить на себя при всех, да еще стоя на коленях?
— А что, разве не ты хозяин своему языку? Твоим языком управляет Блинов? Тебе нужно было лезть на крышу, чтобы не сказать то, чего не хотел? Нет, Вова. Твой язык подвластен только тебе. Он скажет только то, что велишь ему сказать ты, а не кто-то другой.
— Вот я и не собирался на себя наговаривать. Только Вы ведь не знаете Геннадия Олеговича. Он не отстанет.
— Я его знаю. Это очень непорядочный человек. Да, он на все способен. Но он не может заставить твой язык произносить то, что хочет услышать он. И еще запомни: такие люди, как ваш воспитатель, на самом деле слабы духом. Они могут только кичиться своей важностью, а на деле ничего из себя не представляют.
— Вы такое говорите о воспитателе?! — удивился Вовка.
— Я говорю о нем правду. И совсем не важно, что он воспитатель. Если человек негодяй, то никакая должность, никакой пост, как бы высок он ни был, не сделают такого человека порядочным.
— А зачем вы мне это говорите?
— А затем, чтобы ты это знал. Ты должен был отстоять правду, а ты, вместо этого, полез на крышу и сорвался оттуда. Теперь некому доказать, что ты не вор. Все продолжают думать, что деньги украл ты. Разве ты хочешь этого?
— Мне теперь все равно, ведь я уже мертв. Я видел, что разбился.
— Не говори ерунду. Как бы мы с тобой сейчас разговаривали, если бы ты был мертв? Ты разбился там, в твоем Мире. Только это уже был не ты, а то, что было тобой раньше. Заметь, не кто, а что. Считай, что там разбилась твоя оболочка, а не ты. Здесь совсем другой Мир, в других измерениях. Раз ты перенесен в этот Мир, значит, ты жив. Вот если бы Кирилл не успел… но он, к счастью, успел — в самый последний миг.
— И что же теперь будет?
— А вот этого я не знаю. Этого не знает никто. Все теперь зависит только от тебя.
— Но теперь же ничего с этим не поделаешь.
— Вот видишь, что ты натворил? Так бывает всегда, когда совершаются необдуманные поступки. А еще хуже, когда результат поступка непоправим. Сначала сделают, не подумав, а потом не знают, как исправить. Но тебе придется исправлять.
— А как исправлять-то?
— Я помогу тебе. На этот раз такое возможно. Да, на этот раз возможно невозможное. Тебе повезло, что Кирилл был в вашем Мире и спас тебя. Я верну время вашего Мира назад на столько, на сколько смогу. Все повторится с того момента, когда ты находился еще на крыше.
— А как вы это сделаете? Вы что, бог?
Я Главный Хранитель Миров — это все, что я могу тебе сказать. И я прошу тебя, будь осторожен. Это будет первая служба, которую ты мне сослужишь.
— Вам? А какая вам от этого польза?
— Большая польза. Я охраняю правильный порядок вещей. Я оберегаю Миры от разрушительных стихий. Одна из таких стихий вы, люди. Ваши необдуманные поступки, вольно или невольно совершаемое вами зло — все это ведет ваш Мир к гибели. Не разбившись, ты уменьшишь количество зла на вашей Земле, а противодействие злу, моя главная миссия.
Хранитель замолчал, о чем-то задумавшись, а потом продолжил:
— Это лишь первая служба, которую ты мне сослужишь. Потом ты должен будешь сполна наказать зло. Это ты должен был сделать раньше. Кирилл для того тебя и искал. Упав с крыши, ты чуть все не испортил.
— А какое еще-то зло?
— А ты не знаешь? Ладно, скажу. Ведь кто-то же украл деньги у твоей учительницы. А у нее двое маленьких детей. Их надо кормить, одевать, покупать игрушки. И это все на небольшую зарплату. Они во многом себе отказывали, чтобы накопить деньги на ремонт своего домика. Теперь у них все сорвалось. Разве это не зло?
— Да, это зло, — согласился Вовка. — Вы ведь не знаете, как мне жаль Антонину Александровну.
— Знаю, потому и разговариваю с тобой. Видишь ли, Вова, то, что так поступили с твоей учительницей, — это подлое преступление. Этому не может быть прощения. Но у этого преступления есть еще одна страшная сторона, которой не может быть прощения. Ты не догадываешься какая?
— Нет.
— Ладно, скажу и это. Дело в том, что кражу совершили не из-за денег.
— А из-за чего? — удивился Вовка.
— Это сделано, для того чтобы обвинить тебя в краже. Кое-кому хотелось показать, что ты вор. А кому этого хотелось ты и сам, наверное, догадываешься.
— Догадываюсь… Но ведь не Геннадий Олегович украл деньги?
— Нет, не он. Видишь ли, Вова, Блинова теперь посадят в тюрьму, не за кражу, а еще хуже. Его посадят за доведение до самоубийства. Все ведь думают, что ты нарочно прыгнул с крыши, из-за него. Но это не значит, что зло будет наказано сполна. Ведь тот, кто по его велению украл и подложил тебе сумку, останется ненаказанным.
