Диана Джонс - Тирский мудрец
— Таспер, — послушно ответил Таспер.
— Ах, какая лапочка! — улыбнулась первая тетенька. — Я бы хотела его усыновить.
Остальные тетеньки, собравшиеся вокруг, горячо это одобрили.
— Это невозможно, — серьезно возразил высокий. Голос его был нежнее сливок и твердый как скала.
Дамам осталось только выпрашивать у него разрешение поухаживать за Таспером хотя бы денек. Ну, часик.
— Нет, — мягко отвечал высокий. — Его нужно немедленно вернуть.
На это все собравшиеся тетеньки закричали, что дома Таспер подвергнется громадной опасности. Высокий дяденька сказал:
— Разумеется, я о нем позабочусь.
Затем он протянул руку и поднял Таспера.
— Идемте, Таспер.
Едва Таспера вынули из сферы, как обе ее половинки испарились. Одна из тетенек взяла его за свободную руку, и они направились прочь — сначала верхом на лошадке, и Тасперу страшно нравилось, как его качает, а потом в большущий дом, где была совершенно непонятная комната. Там Таспер сидел в пятиконечной звезде, а вокруг мелькали картинки. Люди кругом мотали головами.
— Нет, опять не тот мир…
Высокий дяденька отвечал Тасперу на все-все вопросы, и тому было так интересно, что он даже не обиделся, что ему не разрешают ничего есть.
— А почему нельзя? — спросил он.
— Поскольку вы самим фактом вашего здесь пребывания заставляете мир колебаться, — затейливо объяснил высокий. — Если внутри вас окажется пища, она, будучи плотной субстанцией, принадлежащей этому миру, может даже разорвать вас на части.
Вскоре после этого появилась новая картинка.
— Ах! — закричали все.
— Так это Тира! — сказал высокий.
Он удивленно поглядел на Таспера.
— Должно быть, кто-то решил, что вы существо беспорядочное, — заметил он. Затем он снова поглядел на картинку — лениво, но настороженно. — Никакого беспорядка, — промурлыкал он. — Никакой опасности. Пойдемте со мной.
Он снова взял Таспера за руку и повел его в картинку. При этом волосы у Таспера заметно потемнели.
— Элементарная предосторожность, — пробормотал высокий, словно бы извиняясь, но Таспер не обратил на это никакого внимания. Таспера совершенно не заботило, какого цвета были у него волосы с самого начала, а кроме того, его страшно занимало то, с какой невероятной скоростью они двигаются. Они ворвались в город и резко остановились. Рядом стоял очень славный домик — как раз на границе бедного квартала.
— Эти люди нам подходят, — заметил высокий дяденька и постучал в дверь.
Ему открыла очень грустная женщина.
— Прошу извинить меня, сударыня, — произнес высокий дяденька. — Вы случайно не теряли маленького мальчика?
— Да, — кивнула женщина, — но это же не… — Она заморгала. — Ой, Таспер! Куда же ты убежал? Ах, сэр, спасибо вам огромное!
Но высокого уже не было.
Звали женщину Алина Альтан, и она была настолько уверена в том, что Таспер — ее сын, что Таспер и сам в этом уверился. Он счастливо зажил с ней и ее мужем, который был хороший врач и работал очень много, но при этом почему-то богаче не становился.
Скоро Таспер позабыл и высокого дяденьку, и Империона, и Нестиру. Иногда, правда, его страшно удивляло — как, впрочем, и его маму, — что своим друзьям Алина представляла его так: «Это Бидиан, но мы обычно зовем его Таспер». Благодаря высокому человеку никто так и не узнал, что настоящий Бидиан забрел на реку, а там его съел невидимый дракон.
Если бы Таспер помнил высокого дяденьку, то удивился бы еще и тому, почему его появление словно бы подтолкнуло доктора Альтана на путь процветания. Жители соседнего бедного квартала вдруг обнаружили, какой он замечательный врач и как недорого берет. Вскоре Алина смогла отправить Таспера в очень хорошую школу, где он своими бесчисленными вопросами доводил учителей до белого каления. Как теперь часто и с гордостью говорила его новая мать, ум у него был донельзя пытливый. Хотя он быстрее прочих людей усвоил Десять Первых Уроков и Девять Добродетелей Детства, учителям частенько становилось от него так тошно, что они рявкали: «Знаешь что?! Иди спроси невидимого дракона!» — а так обитатели Тиры говорят всегда, когда чувствуют, что вопросов с них уже хватит.
Таспер мало-помалу, с огромным трудом отучил себя от обыкновения никогда не отвечать на вопросы. Но все равно вопросы он предпочитал ответам. Дома он задавал вопросы постоянно: «Зачем кухонный бог раз в год должен отправляться на Небеса с докладом? А можно мне в это время красть печенье? Зачем невидимые драконы? Если болезни насылают боги, как же папа их лечит? Почему у меня все время появляются маленькие братики и сестрички?»
Алина Альтан была превосходной матерью. Она с усердием отвечала на все эти вопросы — в том числе и на последний. Она рассказала Тасперу, откуда берутся дети, завершив отчет так:
— И тогда, если боги благословят мою утробу, появится малыш.
Она была женщиной набожной.
— Не хочу, чтобы тебя благословляли! — возмутился Таспер, снизойдя до утверждения, что делал только тогда, когда очень уж волновался.
Правда, у него не было выбора. К тому времени, как ему сравнялось десять, боги сочли уместным благословить его двумя братиками и двумя сестричками. В качестве благословений, по мнению Таспера, они просто никуда не годились. Они же были еще совсем маленькие — какой от них прок?
— Ну почему им не столько же лет, сколько мне? — допытывался он.
И вот у Таспера образовался на богов небольшой, но чувствительный зуб.
Доктор Альтан между тем продолжал процветать, и рост его доходов даже опережал прибавления в семействе. Алина наняла няньку, кухарку и множество совершенно непостоянных мальчиков-слуг. И вот, когда Тасперу исполнилось одиннадцать, один такой мальчик-слуга робко сунул ему сложенный бумажный квадратик. Таспер в изумлении развернул бумажку. Она была странная на ощупь и вроде бы даже дрожала в его пальцах. Еще от нее исходило сильное ощущение того, что говорить о ней не следует никому. Записка гласила:
Дорогой Таспер!
Вы оказались в необычном положении. Прошу Вас непременно позвать меня сразу, как только Вы столкнетесь лицом к лицу с самим собой. Я буду наблюдать за Вами и прибуду по первому зову.
Ваш Крестоманси.Поскольку к тому времени у Таспера не осталось ни малейших воспоминаний о раннем детстве, записка совершенно сбила его с толку. Он откуда-то знал, что говорить о ней никому нельзя, но еще он понимал, что к мальчику-слуге этот запрет не относится. Зажав бумажку в руке, он кинулся в кухню вслед за мальчиком.
На верху кухонной лестницы его остановил оглушительный грохот бьющегося фарфора. За грохотом немедленно последовал голос кухарки, разразившейся потоком обвинений разной степени справедливости. Таспер понял, что в кухню лучше не соваться.
Итак, мальчик-слуга, которого звали очень странным именем Мур, находился в процессе увольнения, как и все мальчики-слуги до него. Таспер счел за лучшее подождать Мура у задней двери. Он посмотрел на зажатую в руке записку. В пальцах у него закололо. Записка исчезла.
— Пропала! — закричал Таспер, и потому, что он предпочел утверждение вопросу, сразу стало ясно, как он взволнован.
О том, что было дальше, Таспер, пожалуй, и рассказать бы толком не смог. Вместо того чтобы подождать мальчика, он помчался в гостиную, собираясь, несмотря на все свои ощущения, рассказать о случившемся маме.
— Знаешь что? — начал он. Этот вопрос сам по себе ничего не значил, и Таспер применял его для того, чтобы что-нибудь сообщать окружающим и при этом не изменять своему обыкновению изъясняться исключительно вопросами. — Знаешь что? — Алина подняла глаза. И тут Таспер, несмотря на то что совсем уже собрался рассказать ей о таинственной записке, неожиданно для себя выпалил: — Кухарка только что вышвырнула нового слугу!
— Ну вот! — огорчилась Алина. — Теперь придется искать нового!
Таспер страшно на себя разозлился и начал снова:
— Знаешь что? Странно, что кухарка и кухонного бога не вышвырнула!
— Тише, милый! Нельзя так говорить о богах! — укорила его набожная женщина.
К этому времени мальчик-слуга уже ушел, а у Таспера пропала охота говорить о записке кому бы то ни было. Записка стала его личной волнующей тайной. Он думал о ней как о Письме от Незнакомца. Иногда, когда никто не слышал, Таспер даже шептал про себя странное имя Незнакомца. Но ничего не происходило, даже если он произносил это вслух. Спустя некоторое время он бросил это делать. Тасперу теперь было о чем подумать. Его увлекли Правила, Законы и Системы.
Правила и Системы являлись важной частью жизни населения Тиры. При такой великолепной организации Небес в этом не было ничего удивительного. Люди определяли свои поступки правилами вроде Семи Неуловимых Учтивостей или Ста Дорог к Богоподобию. Таспера учили подобным вещам с трех лет.
