Исса Плиев - Через Гоби и Хинган
– Что касается первого требования, то соблюдения его гарантировать не могу. Единственное, что обещаю, – сохранить всем жизнь. Относительно второго условия, можете не беспокоиться – перед вами генерал-полковник Советской Армии Плиев.
Надо было видеть, как генштабист вдруг весь подтянулся, вроде бы внутренне «спружинил».
– Мы васа знаем, васа превосходитерьство, – прошелестел он и, сложив ладони у груди, зашипел. По этике японской аристократии такое шипение означало, как мне пояснили, подобострастие и готовность к услугам.
– Тем лучше, – я с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. – Через два часа вы подготовите войска гарнизона к сдаче в плен, а ваши парламентеры прибудут к монастырю.
– Хоросо, васа превосходитерьство. – И полковник снова зашипел.
Мы сели в машину и выехали из Жэхэ тем же путем, каким прибыли. На улицах стали появляться жители. Одни приветливо махали руками, другие явно торопились, пугливо оглядываясь по сторонам. Видно, здесь уже знали о подходе советских войск и опасались боев.
Беспокоясь за передовой отряд, я направил офицера связи с автоматчиками на южную окраину Жэхэ. Возвратившись, офицер доложил, что подполковник Осадчук [135] перед выходом к городу свернул вправо. Он готов ворваться в Жэхэ с юга и ждет только сигнала.
О своем маневре Осадчук послал боевое донесение командиру дивизии. Но оперативная группа к тому времени уже проскочила со мной вперед. В этом, пожалуй, был виноват я сам. Что поделаешь, на войне всякое бывает.
Японские парламентеры прибыли ровно через два часа. Переговоры закончились довольно скоро. А вслед за тем части гарнизона приступили к выполнению условий капитуляции.
Разговор с японским полковником убедил меня, что хотя командование 44-й японской армии и знало о нашем наступлении через пустыню Гоби, но оно не было своевременно осведомлено о конкретной обстановке. Во всяком случае, штаб армии плохо информировал свои войска. Не поступало необходимых сведений ни из штаба 3-го фронта, ни из штаба Квантунской армии. Видно, кое-кто из больших чинов всерьез продолжал считать это направление труднопроходимым.
Когда в Жэхэ узнали о падении Долоннора, то посчитали, что советско-монгольские войска осуществили наступление с севера, со стороны Цзинпэна. Выход наших войск непосредственно к Жэхэ ожидался не так скоро.
К вечеру мы заняли все важнейшие объекты города: радио и телеграф, телефонную станцию, вокзал. Нам достались многочисленные склады и, что особенно важно, запасы горюче-смазочных материалов.
Крепость, в которой располагались японские части, была довольно мощным военным объектом. Ее опоясывала четырехметровая стена с бойницами. В крепости имелись взлетные площадки, казармы, склады вооружения, боеприпасов и продовольствия. Словом, она была хорошо подготовлена к обороне.
Когда подошел штаб Группы, он разместился в японском военном городке, поблизости от крепости. Там мне показали японскую географическую карту. Территория нашей Родины вплоть до Уральского хребта была окрашена на ней в тот же голубой цвет, что и японские острова. Надпись гласила: «Великая Западная колония Японской империи…» Вот когда я с удовольствием вспомнил басни дедушки Крылова! [136]
Ночь в городе прошла неспокойно. Разоружение гарнизона закончено еще не было. С наступлением темноты несколько неразоруженных подразделений обстреляли наши позиции в восточной части города. То там, то здесь происходили запоздалые «вспышки воинской доблести» небольших групп и подразделений, просочившихся из крепости; дело доходило даже до применения артиллерии прямой наводки. К утру все сопротивлявшиеся подразделения были уничтожены. Кое-кто из неудачливых вояк попытался вернуться в крепость, но никто из них не решился уйти в горы. Горький опыт войны в Китае подсказывал, что это опасно. Партизаны уничтожали не только мелкие подразделения, но нападали и на крупные части.
Наконец генерал Коркуц доложил, что весь гарнизон разоружен. В плен сдалось 8136 солдат и офицеров. В качестве трофеев нашим войскам досталось 9126 винтовок, 81 легкий пулемет, 42 тяжелых пулемета, 15 минометов, 3 танка, 300 автомашин, несколько миллионов патронов, 42 склада (4 артиллерийских, 13 продовольственных, 13 продовольственно-фуражных, 9 вещевого имущества, 3 горюче-смазочных материалов) и много другого военного имущества{22}.
По этим цифрам можно судить, какие крупные запасы создали японцы в крепости и в городе. Они рассчитывали выдержать длительную осаду в отрыве от внешнего мира. А на худой конец за мощными стенами можно было укрыться и от гнева порабощенного ими китайского народа. Но крепость пала без боя.
Овладение городом Жэхэ имело большое оперативно-стратегическое значение. Оно открывало путь к Пекину и на побережье. А с выходом советско-монгольских войск к Ляодунскому заливу оказывались отрезанными все японские соединения, действовавшие в Северном Китае.
Этот день был насыщен важными событиями, оказавшими решающее влияние на дальнейший ход боевых действий в Маньчжурии. К тому времени в центре [137] Забайкальского фронта 6-я гвардейская танковая армия овладела городами Чжанту, Синьминь, Ляошань и вышла на подступы к Чанчуню. Возникшая угроза вынудила часть штаба Квантунской армии передислоцироваться из Чанчуня в Мукден.
Решив захватить в плен командование противника, командующий Забайкальским фронтом приказал высадить в этих двух городах воздушные десанты.
Был ясный солнечный день. Лишь изредка с северо-запада проплывали рябые тучки. Но в воздухе все еще держалась послегрозовая свежесть.
Ровно в тринадцать часов над Мукденом появились десантные самолеты. На одном из них находился представитель командующего фронтом генерал-полковник Владимир Дмитриевич Иванов. Снизившись над аэродромом, самолеты сбросили 225 автоматчиков, которые быстро овладели всеми важнейшими объектами аэродрома.
Генерала Иванова встретил представитель императора Пу-и начальник гарнизона города Мукдена генерал-лейтенант Конго.
Сорока пятью минутами позже на Чанчуньском аэродроме приземлился десантный отряд численностью 200 человек. Вслед за тем над городом появился самолет, эскортируемый четырьмя истребителями. В нем находился представитель маршала Малиновского полковник Артеменко. Вскоре после его приземления на аэродром прибыл заместитель начальника штаба Квантунской армии генерал-майор Мацумура.
Генерал Иванов и полковник Артеменко передали представителям вражеского командования требования о выводе войск из городов и подготовке к сдаче их в плен.
1-й Дальневосточный фронт высадил воздушный десант в Харбине. Прибывший с отрядом представитель штаба фронта генерал-майор Шелахов предъявил японскому командованию ультиматум.
Узловым событием 19 августа была встреча Маршала Советского Союза А. М. Василевского с начальником штаба Квантунской армии генерал-лейтенантом Хата, японским консулом в Харбине Миякава и начальником 1-го отдела штаба Квантунской армии подполковником Сидзима. С нашей стороны присутствовали [138] Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, Главный маршал авиации А. А. Новиков, член Военного совета генерал-полковник Т. Ф. Штыков и другие.
Переговоры, продолжавшиеся несколько часов, состоялись в лесном домике неподалеку от советско-маньчжурской границы. Японцы приняли безоговорочную капитуляцию. Были уточнены места разоружения и сдачи в плен каждой армии и каждой дивизии, установлен порядок передачи складов с вооружением и стратегическим сырьем.
Однако переговоры еще не означали конца войны. Боевые действия продолжались.
Не снижая темпов наступления, войска Группы 20 августа двинулись к Пекину. 6-я и 5-я монгольские кавдивизии захватили город Аньцзянтунь и к середине дня достигли Великой Китайской стены, которая здесь проходила по границе Внутренней Монголии с Китаем.
На месте, где река Чаохэ разрывает стену, китайцы в давние времена построили укрепленный город Губэйкоу. Позднее по долине реки пролегли шоссейная и железная дороги на Пекин.
Гарнизон города не получил приказа о капитуляции и мог бы задержать наше наступление. Но, не видя перспектив, а также целей борьбы, ради которых стоило бы отдавать жизнь, он сложил оружие.
К тому времени, когда поступил приказ командующего Забайкальским фронтом, запрещающий переходить южную границу Маньчжурии и Внутренней Монголии, наши соединения уже овладели городом Шизячжэнь и находились на полпути от Жэхэ к Пекину. До столицы Китая остался один «прыжок». Но пришлось приостановить наступление и отойти из пределов Центрального Китая на север, за Великую Китайскую стену.
Хребет японского милитаризма был сломан. Но некоторые гарнизоны отказались выполнить приказ о капитуляции и продолжали бессмысленное сопротивление. Для их разоружения были выделены подвижные кавалерийские подразделения, усиленные артиллерией и саперами.
