Виктория Хенли - Замок целителей
Он кивнул:
— Их много. Но мир теней постоянно пытается завоевать мир форм; и князь Тьмы всегда ищет здесь души, готовые служить ему.
— Но как они служат ему?
Дорьян шевельнулся, поплотнее привалившись к кровати.
— Наверно, лучше прочитать тебе стишок, сложенный дримвенами о князе Тьмы.
— Да… и что же говорят про него дримвены?
Дорьян нараспев произнес:
— Когда тебя радуют гнев и месть,
И жадность милее, чем честь,
Когда твою душу радует лесть,
А истина — горькая весть,
Тогда о тебе веселится князь Тьмы,
Тогда к тебе близок князь Тьмы.
Слушая Дорьяна, Сара, сама не зная почему, думала только о Берне. Она припомнила насмешку на его лице, как он веселился, когда смог с ее помощью пройти сквозь все кольца леса, как оборвал песню теццарины.
— Когда… — Дорьян умолк. — Сара? Что с тобой?
Она опустила руку на спинку кровати.
— Думаю, что этот князь Тьмы сейчас веселится о Берне… и обо мне…
— Сара, — проговорил он заботливым тоном. — Берн — шармаль. И он очаровал тебя. Ты ничего не знала об этом.
Тогда она рассказала Дорьяну все — о седьмом кольце, Берне и теццарине. Сара опасалась, что Дорьян теперь будет презирать ее.
— Но откуда Берну было известно, что ты способна взломать клетку?
— Не знаю.
И еще весь этот разговор о тенях! Ей так хотелось увидеть хотя бы огонек свечи. Сара спустила ноги на пол. Нащупав свечу, она вышла в коридор, зажгла ее от одного из фонарей и вернулась к Дорьяну.
— Как смеет князь Тьмы посылать темных птиц в мои сны! — возмутилась она. — В следующий раз я не позволю такой птице улететь. Я убью ее.
Ренайя кого-то искала, однако не могла вспомнить, кого именно. Кого-то из молодых. Наделенная огненным духом, особа эта могла защитить Замок, сохранить его в целости. Но кого же она искала? Тени заполняли ее разум, затмевая все мысли.
Она услышала посвист могучих крыльев. Вернувшаяся на мгновение надежда заставила ее приподнять голову. Возможно, это теццарина. Однако, поглядев вверх, она поняла, что надежда обманула ее. Создание это было темней самой тьмы и казалось облаком мрака. Птица подлетала ближе и ближе, а Ренайя все не могла понять, отчего так отяжелели ее ноги. Она попыталась бежать, ноги не повиновались, они не могли сойти с места. Ренайя оглянулась и увидела, что расстояние между нею и птицей быстро сокращается. Следовало добраться до двери раньше, чем птица успеет схватить ее. Если она сумеет скользнуть внутрь, то дверь можно будет захлопнуть, оставив птицу снаружи. Но почему так бессильны ее ноги?
Холодный как лед коготь прикоснулся к ее шее. Ренайя попробовала закричать. И тут она разом вспомнила, кого искала, кого хотела призвать на помощь. Сару, девушку, наделенную воинским талантом, внучку Кариида Завоевателя. Наконец Ренайя поняла, что спит, сон захватил ее и не позволяет проснуться.
Перед ней засветился вихрь, сотканный из ослепительно яркого света, и Ренайя поняла, что если позволит ему поглотить себя, тело ее погибнет. Она отвернулась.
Слева от нее воздух сгустился, образовав серый коридор. За тонкой серебристой границей стоял крылатый человек. Улыбнувшись, он поманил ее к себе рукой.
— Если ты переступишь границу, то сумеешь сохранить свое место в мире.
Перед нею открылись две двери. Однако из ослепительного света ее никто не звал.
— Иди же, Ренайя. Тебе нужно сделать всего один шаг, — сказал крылатый. — Тебе не обязательно умирать. Иди ко мне, переступи границу. Я следил за тобой, и ты принадлежишь мне.
— Нет, — ответила Ренайя. — Нет. Я никогда не принадлежала тебе.
Огромный коготь впился ей в спину. Времени на сожаление о том, что она могла или еще может сделать, не осталось. Она не сумеет передать то, что узнала, проститься, принести извинения, сделать добрые пожелания. Жизнь ее оборвется на этом месте. Ренайя отставила в сторону и боль, и желания, и сожаления. Шагнув вперед, она погрузилась в ослепительный свет.
Глава четырнадцатая
Разговор с Сарой продолжался, и Дорьян все более приходил в себя. Когда он рассказал ей, как во сне встретил девушку, у которой был камень дримвенов, она принялась взволнованно расспрашивать его:
— Ту девушку, у которой был свет? Твою в сестру?
— Я так считаю.
— И этот, как ты его называешь, камень дримвенов усиливает дарование человека, в чьих руках находится?
— Так гласит предание. Легенда дримвенов утверждает, его изготовили в пространстве начал.
— Пространстве начал?
— Это место, которое находится в самой середине всех миров.
Пылинка, что в пространстве начал парит,
Больше полей земных родит.
Двустишие скатилось с языка Дорьяна.
— Очень немногие посещали пространство начал — оно полно опасностей.
— Но кто-то все же побывал там и изготовил камень дримвенов?
— Да. Изготовил и доставил назад.
Сара принялась задумчиво водить пальцем над огоньком свечи, и Дорьян подумал, что она может обжечься. Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Но если князь Тьмы нападает на нас в наших снах и камень дримвенов имеет над ним власть, может, он способен помочь нам сопротивляться ему?
Дорьян едва верил своим ушам, но Сара действительно предлагала ему вступить в борьбу с самим князем Тьмы.
— Должно быть, Ренайя не ошиблась в определении твоего дара, — проговорил он. — Ты действительно Духовный воин.
Сара вновь поднесла палец к огоньку, и ее растрепавшиеся волосы упали на плечи.
— Если он нападает на нас, разве мы не имеем права ответить ему на удар ударом? — Она встала с решительным выражением на лице. — Но кем бы я ни была, фираной или трианой, здесь я более не могу оставаться.
Взяв подушку, она вытряхнула ее из наволочки.
— Я покидаю Замок. Сегодня же.
Бросив наволочку, она прикоснулась к его руке.
— Давай поедем вместе. Найдем твою сестру и камень дримвенов.
— Сара, — проговорил он, — предания дримвенов утверждают, что над князем Тьмы нельзя одержать окончательную победу и что каждый для себя должен решить сам, чью сторону примет — его или Бога.
Она прикусила губу.
— Значит, ты не хочешь даже попытаться? И все из-за каких-то полузабытых преданий?
— Возможно, и так. Однако если мы оставим Замок, об этом надо известить Совет.
Сара стала запихивать одеяло в наволочку.
— Нас не послушают. Они могут проповедовать всепрощение, однако сами так и не сумели простить того, как мой дед обошелся с Белландрой. Они ненавидят меня и намереваются выгнать меня из Замка, я это знаю. После того что я сделала, у них появился отличный повод. Потом, и ты… и ты тоже не белландрианин. Драдена Эстер — тетя Берна, и она поверит всему, что он скажет, даже если он перестанет быть шармалем.
В тенях возле Сары над свечкой плясал язычок пламени, напоминая Дорьяну о том, как она танцем отражала натиск темной птицы.
— Совет не захочет помочь нам. Надо отправляться в Сливию и найти там твою сестру.
— Мой Отец вырос в Сливии. Это опасная страна. Там не так, как у нас; здесь правят милостивые и справедливые короли, такие, как твой отец. В Сливии владычествует император — жестокий и развращенный.
— Но твоя сестра находится там.
Сара попала в самую точку. Теперь он не сомневался в том, что у него есть сестра, и стремился отыскать ее. Ведь сестру преследовал эбровен, и никто не научил ее науке дримвенов. Она отчаянно нуждалась в помощи.
Но Сара? Как перенесет она долгое путешествие и пребывание в такой стране, как Сливия?
Сара сняла с крючка студенческую куртку.
— Мы не можем позволить князю Тьмы победить. — Она оглядела крохотную комнатушку. — Теперь я никогда не сумею стать настоящей трианой. — Она решительно откинула волосы с лица. — Я еду. А ты?
Дорьян нерешительно кивнул.
Когда Дорьян вернулся в свою комнату за вещами, печать на двери спального корпуса показалась ему слабой. И он обрадовался этому, потому что все еще чувствовал, себя утомленным: путешествие во сне, переносившее его тело из одного места в другое, ослабило его много больше, чем любые занятия. Он переоделся в то, в чем приехал в Замок, однако прихватил с собой теплую куртку, которую выдали ему драдены. Лето не бесконечно.
Сара ждала его около своего корпуса, на ней была та самая одежда, в которой он впервые ее увидел, — мятая красная блуза и обыкновенная юбка. Она тоже прихватила с собой выданную в Замке теплую куртку. Наволочка с вещами была переброшена через плечо.
Сара без колебаний направилась к дальним воротам. Их не должны были охранять; наложенная элловеном печать считалась нерушимой. Корпуса и колокольня, как всегда, казались целыми и невредимыми — не было заметно ни трещин, ни груд щебня, ни облаков пыли. Сон пока оставался всего лишь сном.
