Алан Сноу - Семейка монстров
Шеф «визгунов», соскочив с велосипеда и отцепив с седла подушку (чтоб, чего доброго, не украли), спросил:
– Ну, так что же тут происходит?
Члены незаконной Сырной Гильдии молчали. Бывшие пираты тоже не произносили ни слова. Первым заговорил Хватсон:
– Эта свора убийц и головорезов напала на нас! – сказал он.
– Напала?
– Да, сэр. Мы совершали мирную утреннюю прогулку, выгуливали своих собачек, а они начали стрелять неизвестно чем. Взгляните на наши лица и нашу одежду! Понюхайте нас!
– Стрелять? – вопросил полицейский начальник, а его команда зазвенела наручниками. – Это уже серьезное правонарушение, вызывающее необходимость ареста.
Звон наручников сделался громче.
– Все это сплошное вранье! – заявил с палубы Уиллбери. – Эти люди напали на нас первыми, а мы защищались. Я законовед и знаю…
– Терпеть не могу законоведов! – взорвался главный «визгун». – Они всегда мешают нам действовать по закону. Арестовать этого человека!
Несколько полицейских направились к кораблю, откуда Уиллбери крикнул:
– Стоять! Я еще окружной судья!
Он хотел поставить перед словом «судья» короткое словечко «экс», то есть «бывший», но ради безопасности не сделал этого.
Полицейские зазвенели наручниками
Хватсон произвел руками какие-то странные движения…
– Судья! – почтительно повторил «визгун». – Извините, ваша честь, я не знал. Простите великодушно… – Он повернулся к своим людям: – Арестовать этих… с собаками!
Продолжая звенеть наручниками, полицейские направились к Хватсону и его людям. Но тот приблизился к шефу полиции и вполголоса произнес довольно странные слова, сопровождая их не менее странными движениями рук. Слова были такие:
– Разница между мной и этим законоведом… – он повел головой в сторону Уиллбери, – как между сыром и мелом.
Полицейские замерли. Их шеф переспросил дрожащим голосом:
– Вы сказали про сыр и мел?
– Да, я так сказал.
– А какой, сэр, сыр… то есть, какой сыр, сэр, вы имели в виду? – При этих словах главный «визгун» тоже произвел руками какие-то непонятные движения.
– Какой сыр? – повторил Хватсон. – Конечно, самый большой. Великий!..
– Мистер Уиллбери, что они там выделывают руками? – спросил Артур.
– Я не совсем понимаю, – отвечал тот.
– А я думаю, – сказала Марджори, – все дело в том, что они принадлежат к одному братству. Все они члены незаконной секты – Сырной Гильдии. Той, которая признает лишь себя, а всех остальных считает недочеловеками, «недогномами» и «недозверями».
– Если она незаконная, – опять спросил Артур, – то почему существует?
– Почему? – сердито сказал Уиллбери. – «По кочану», как могли бы ответить капустоголовые. Потому что это тайная организация, которую многие тайно поддерживают, и привлечь их к ответу по закону очень трудно.
Артур не все понял, но то, что увидел и услышал, его удивило. Однако еще больше он удивился, когда на его глазах все полицейские рухнули на колени перед Хватсоном, склонили головы и что-то забормотали.
Все полицейские рухнули на колени перед Хватсоном
Если прислушаться, то бормотали они вот что:
– Мы чувствуем твой запах, сыр! Мы чувствуем твой запах! Он оглушает нас, мы обожаем его… подчиняемся ему… служим ему…
Хватсон самодовольно ухмыльнулся и уже тоном превосходства заговорил с шефом полиции.
– Я полагаю, милейший, – сказал он ему, – что тот, кого вы назвали «ваша честь», уже давно бывшая «честь» и сейчас не имеет никакого веса. Кроме того, он пригрел юного воришку, который украл у меня пару механических крыльев. У меня! А я, как вы только что поняли, один из тех немногих, кто имеет звание «Большой Сырник»! А те, кто со мной, – «маленькие сырники». И я настаиваю, чтобы этот мошенник был немедленно арестован, а украденные крылья возвращены мне!
Главный «визгун» выслушал все это, вытянувшись в струнку, и потом грозно взглянул на экс-судью:
– Это правда, сэр? Вы уже не судья?..
– Технически это верно. Я в отставке, – признал Уиллбери.
Прежде чем он что-то добавил, полицейский шеф крикнул:
– Прекратить разговоры! Опустить сходни! Неповиновение будет рассматриваться как помехи в работе полиции и заставит меня арестовать всех, кто на корабле!
Его слова вызвали замешательство на палубе, и после короткого совещания сходни были опущены, и полицейские тут же ворвались на борт корабля.
– Взлетай в воздух, Артур! – шепнул Уиллбери. – Быстрее!
Но ничего не вышло: моторчик разрядился после недавнего полета, и требовалось некоторое время, чтобы его зарядить. А времени у Артура не было. Полицейские по приказу шефа схватили его, надели наручники и увели с корабля. Крылья тоже забрали с собой.
Полицейские схватили Артура и надели на него наручники
Артур был в отчаянии, он чуть не плакал. Как все ужасно: сколько сил он потратил, чтобы вернуть крылья, и вот что получилось. Единственное утешение – гномов он все же спас! Но что будет теперь, когда полиция на стороне Хватсона и всех его «сырников»? А Уиллбери и другие оказались бессильными перед ними… Что он скажет дедушке, который ждет не дождется разговора с ним?..
Начальник полиции уже подошел к своему велосипеду-«шестипенсовику», взялся за руль и отдал последние распоряжения: два человека отведут арестованного в участок, остальные останутся наблюдать за кораблем – чтобы ни один человек оттуда не сходил на берег: ни бывший судья, ни капитан, никто… Да, а эта удивительная машина… крылья… Начальник с благоговением посмотрел на Хватсона и произнес:
– Возьмите их, сэр. Они ваши… Мы всегда к вашим услугам.
Хватсон схватил крылья, обнажил в улыбке нездоровые зубы:
– Вы говорите об услуге, шеф, а сейчас я хочу оказать ее вам. Я знаю, как тесно у вас в помещениях – негде отдыхать, негде содержать заключенных, потому предлагаю: отдайте этого мальчишку мне. Я найду, где его поместить.
– Нет! – закричал Уиллбери, слышавший эти слова. – Вы не имеете права! Это противозаконно!
– Ничего, – сказал шеф полиции, – я сделаю так, что будет законно. – Он положил руку на плечо Хватсона и произнес: – От лица полицейской службы объявляю вас с этой минуты временно исполняющим должность тюремщика 3-го класса и поручаю охрану этого молодого преступника.
– Слушаюсь, шеф! – рявкнул Хватсон и крикнул своим «сырникам», тыча пальцем в двух из них: – Эй, вы! Забирайте мальчишку! Отвечаете за него головой!
Оба подошедших к Артуру были крупные, здоровенные мужчины, но у одного нос был залеплен пластырем, а второй – весь перевязан бинтами, словно только что удрал из больницы.
Этим мужчинам Хватсон велел доставить Артура в Сырный Холл
– О господи! – вдруг воскликнула Марджори. – Одного я узнала! Он…
– Молчать! Иначе арестую всех! – рявкнул шеф полиции, но она уже зажала себе рот рукой.
– Сейчас еще не время вступать с ними в спор, – тихо сказал Уиллбери, кладя руку на плечо Марджори.
Артура уже уводили прочь, и он беспомощно смотрел назад, где оставались друзья.
– Мы освободим тебя! – крикнул Уиллбери. – Держись и ничего не бойся!
– Хорошо, – безнадежным голосом ответил Артур, едва сдерживая слезы.
Совсем другое настроение было у Хватсона.
– Вы проявили истинную мудрость, шеф, – сказал он на прощание начальнику полиции. – И я сделаю так, что вас наградят за это, брат сырник!
– Служу сырному братству! – негромко произнес главный «визгун», отдавая честь, взгромоздился на свой велосипед и уехал, оставив полицейский наряд на берегу канала.
– Бедный Артур, – проговорил Уиллбери, отводя глаза от берега. – Он спас столько гномов, вернул крылья… И опять такая беда… Что же делать?..
Главный «визгун» уезжает
Глава двадцать девятая
Исход
В подземном царстве в эти же часы собрались все живущие там капустоголовые. Они стояли перед троном, установленном на большой каменной глыбе в дальнем конце пещеры. На этой глыбе пока еще хватало места для всех. Пока – потому что вода, появившаяся невесть откуда, постоянно прибывала и пол пещеры находился уже на несколько футов под водой.
Королева капустоголовых села на трон, водрузила на голову огромный кочан и громко откашлялась. Ей это разрешалось с незапамятных времен – громко говорить и громко кашлять, всем же остальным полагалось изъясняться исключительно шепотом.
– Я пригласила вас, господа, – так начала королева, – чтобы сообщить пренеприятную информацию: в окружающей нас формации произошли какие-то непонятные пертурбации, ведущие к трансформации близлежащей концепции антуража. Исходя из создавшейся ситуации и при наличии полного отсутствия осуществимости и достижимости, я приняла решение о передислокации… Эй, что там за разговорчики! Я ведь несу… то есть держу тронную речь!
