Вадим Чирков - Ликующий джинн
— Так вы об этом хотели позвонить? — Славик сгорал от нетерпения.
— Я вчера сказал: "Эврика!", но это была не пишущая машинка, а… — Кубик затормозил перед красным светом, — а идея. — Он оторвал правую руку от баранки и поднял указательный палец.
— Какая? — Славику казалось, что светофор остановил и идею. — Какая, дядя Витя?
Вот зеленый. Кубик двинул машину и сказал так же важно, как только что поднял палец:
— Думать в наше время, нужно хитро и сложно. Этому учат нас миллионы детективов, которые начали писать дамы, сменив губную помаду и щипалку для бровей на авторучку. Шеф-робот рассыпал передо мной всяческие приманки и я в конце концов подумал: почему бы не показать приманку и ему? Мы сделаем так…
Кубик рассказывал, а Славик время от времени то просто соглашался, то одобрительно ухал, то все же переспрашивал:
— Ну да?
— Вы уверены, дядя Витя?
— Это точно…
— И?..
— Ждать?
— Я могу, конечно…
— Появится. Появится!
— Ух ты! Прямо отпад!..
— А потом?
— Это все вы за ночь придумали?
Машину художник остановил за полквартала от дома Славика.
— Не нужно, чтобы нас видели вместе: никто не должен знать, что и мы с тобой — организация. Организация, — повторил он внушительно. — Славик, Кубик и…
— …Питя, — закончил Славик. — Он ведь тоже обещал думать. Когда начнем нашу операцию?
— После того, как сделаем все уроки, — твердо заявил Кубик. — Самый первый этап операции — будем называть ее "Эврика" — твой. Если хочешь, я буду околачиваться неподалеку.
— Лучше не засвечиваться раньше времени, — на профессиональном языке разведчиков и грабителей ответил Славик.
— И — держи меня на кончике телефонного провода, — закончил Кубик.
Стимул — великое дело. Когда он есть, человек может свернуть горы. Славик быстро пообедал, четко и коротко ответил на два телефонных звонка: "Да. Все в порядке. Двоек нет. Кто мне может звонить! Сижу за уроками. Ну да, я очень хороший. Я и не думал дерзить. Я знаю: никуда ни ногой. Пока".
Славик поместил телефонную трубку на базу, повторил: "Ни ногой", пошел в свою комнату к книжной этажерке и полез за книги на нижней полке (родители не очень-то любят наклоняться). В руке его оказался знакомый нам молстар. Он поставил молстар экраном к себе на письменном столе. Перед молстаром разложил учебники и тетради. Все-таки проверил прибор — повключал одну за другой три кнопки, отвернув молстар от себя. Экранчик послушно засветился. Работает. Теперь можно браться за уроки. Ура. Сейчас я вам покажу.
Конечно, операцию он начнет сегодня же. Вот только разделается с домашкой.
Операция "Эврика!"
И Славик взялся было уже листать дневник, как понял вдруг, что к немедленному штурму алгебры еще не готов. Что-то ему еще мешает. От этого "чего-то" нужно избавиться.
Он встал и подошел к телефону. Стас будто дожидался его звонка.
— Pronto, — ответил он. Наверно, вчера смотрел итальянский фильм.
— Слышь, Стас, у меня тут такое!
— Ну?
— Короче, операция "Э".
— Везет человеку. Идет уже?
— Только-только посмотрел.
— Грузи.
Славик рассказал Кубикову идею — словно она уже осуществлена, словно операция "Э" уже завершилась.
— Мой фазе, он рыбак, про такую ситуэйшен говорит: "ловля на живца". А "грины"[2] к ней еще не подключились?
— Пока нет. Они пока ничего не знают.
— А если они ее раздолбают? Они ж шурупят, наверно, совсем иначе.
— Подожду до завтра.
— Пудово зажигают твои фантасты. А что завтра "геморрой"[3], ты не забыл?
— Сейчас сяду. Хотел тебе позвонить.
— И то. Давай.
— Даю.
После разговора со Стасом стало немного легче. Сейчас можно вернуться к алгебре. "Геморрой" не шутка. И алгебра было пошла, пошла, но Славик вспомнил кое-что еще. Питя! Вдруг он на экране! И подскочил к компьютеру..
Теперь он сидел, что называется, одним глазом упершись в страницу учебника, а другим, кося на экран монитора… На экране ничего интересного не было: то есть, там не было Пити. Если бы Славик поговорил еще и с ним, уроки сделались бы сами собой. Раз-два — и их нету.
Славик встал и подошел, чтобы получше сосредоточиться, к окну. На скамейке, известной под названием "Харчевни трех пескарей" сидели Гера-Егор и Петюня! Рядом с Петюней сидела та самая худая кошка, участница эксперимента, и он ее гладил. Видно, только что чем-то угостил.
Славик бросился в прихожую, спеша, как на пожар, натянул куртку, вернулся в свою комнату, сунул в карман куртки молстар. Выскочил уже на площадку, но вспомнил что-то. Забежал в кухню, выхватил из холодильника три кружочка колбасы и сунул в другой карман. Вызвал лифт… Лифт, как никогда, шел медленно. Так же медленно он съезжал вниз.
Во дворе Славик в одно мгновение переменился. Чуть выйдя, он посмотрел на небо (было очень голубое). Осмотрелся по сторонам. Зевнул. И не торопясь, вразвалочку, хотя ноги его дрожали от нетерпения, пошел по направлению к "харчевне". Там рядом была еще одна скамейка, на нее-то Славик и сел. Достал из кармана кружок колбасы.
Кошка, которую гладил Петюня, колбасу в семи метрах сразу же учуяла и вырвалась из рук мужчины, от которого уже ничем, кроме пива, не пахло. Гера спал, откинув голову к спинке скамейки и открыв рот. Хорошо живут наши алкашики, подумал Славик, контрольная над ними не висит.
Кошка села у его ног и стала умильно на мальчика смотреть. Она мяукнула. тот отдал ей пахучий кружок. Кошки обычно жуют долго, но эта справилась с колбасой быстро. Славик скормил ей второй и третий кусочки. Она все съела и стала облизываться, что, наверно, так же вкусно, как и жевать копченую колбасу. Потом она сделала то, чего от нее и хотел кормильщик, — отошла на полтора метра и разлегалась, благодарно мурлыча, на нагревшемся на солнце куске картона со скамейки.
Славик вытащил коробочку молстара… Он покосился в сторону "харчевни" — да, Петюня не спускал с него глаз. Петюня, соглядатай, посланник братков и самого шефа.
Славик делал сейчас то, что Кубик назвал идеей. Шел самый первый этап проведения операции "Э".
Он это проделал когда-то в Егоровке с бабушкиным котом, но то был просто эксперимент, игра, сейчас же дело было очень серьезное, и бывший астронавт даже разволновался.
Кошка на куске картона стала уменьшаться. Остроглазый кандидат наук тоже, кажется, это заметил, на скамейке выпрямился и вытянул шею. Догадался толкнуть локтем приятеля. Тот, проснувшись, сперва ничего не понял, но сосед указал ему головой на пацана по соседству и кошку. Что-то прошипел — Гера встряхнул головой, протер глаза и тоже уставился на Славикин фокус.
Кошка на куске картона превратилась в котенка, а ее хвост в прутик. Котенок встал и жалобно-жалобно замяукал. Чего-то ему не хватало. Может быть, кошки-мамы рядом.
Оба соглядатая следили за экспериментом вытаращив глаза. Они бы и прервали его, отняв у мальчонки чудо-прибор, да нельзя было: мимо них время от времени проходили люди и вообще двор в этот теплый весенний день был полон народа и треть окон была открыта.
Славик перенажал кнопки и стал выращивать котенка в кошку. Этот процесс нам известен, не будем о нем рассказывать. Котенок перестал мяукать, начал под лучом молстара расти — и глаза у "дворян" тоже вырастали. Они моргали, глазам не веря, брови у них прыгали, они перебрасывались какими-то словами, даже не словами, а первобытными какими-то звуками, толкали друг дружку локтями… Экспериментатор же будто бы никого не замечал, занятый умопомрачительной этой игрой… Но краем глаза он видел, что делается на соседней скамье. Все было там так, как и предсказывал Кубик.
Котенок минут за пять вырос во взрослую кошку, ту происшедшее с ней встревожило — чуть вернув свой рост и возраст, она на Славика жутко зашипела. Но едва ли она поняла, что с ней сотворили. Кошка, пошипев, села и стала мяукать, жалуясь неизвестно кому и неизвестно на что, как это умеют делать только кошки. А Славик пожалел, что не захватил еще колбасы — мурку нужно было за сотрудничество поблагодарить.
Приятели на соседней скамейке дружно вскочили и так же дружно потрусили к выходу со двора, будто напуганные тем, чему были свидетелями. Славик, в свою очередь, удовлетворенно встал, сунул в карман молстар (проверил, там ли) и потопал домой. К учебникам и тетрадям, с которыми нужно все-таки сегодня разделаться.
Пожелаем ему удачи…
Питя в остаток этого дня на экране телевизора так и не появился.
Кубик позвонил через полчаса после возвращения Славика домой, выслушал его отчет. Слышно было, как он тяжко вздохнул.
— Возможно, уже завтра, Славик, будет и второй этап. Рискованное дело мы затеяли. Вернее, не мы, а я — я пустил огонек по бикфордову шнуру… И вся беда в том, что я-то здесь должен играть вторую роль, а главную — ты… — Кубик снова тяжелейше вздохнул. — Если б знала твоя мама, во что я тебя втравливаю… Ну, ладно, надеюсь, на людях ничего страшного не произойдет. Да и я буду рядом, бывший комендор и фехтовальщик. Да ведь и дело я, кажется, продумал и неплохо, и до конца…
