Элизабет Гоудж - Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны
Сэр Бенджамин и мисс Гелиотроп прогуливались вместе в саду, и Дигвид остановил двуколку, чтобы Мария могла спрыгнуть и присоединиться к ним. Когда она уже была внизу, он протянул ей кулек с засахаренными орешками.
– Для вас, маленькая госпожа, – застенчиво произнес он.
А затем с багровым от смущения лицом он протянул кулек с леденцами мисс Гелиотроп: – Для вас, мэм. Я знаю, вы любите мятные.
Табак он отдал сэру Бенджамину и отъехал быстрее, чем они смогли как следует поблагодарить его.
– Всегда привозит гостинцы из города, – рассмеялся сэр Бенджамин, когда все трое повернули к усадьбе. – Канарейка, я думаю, для Мармадьюка Алли. Мармадьюк обожает птиц, но из-за Захарии все его питомцы обречены на краткую жизнь.
Мисс Гелиотроп показалась Марии несколько взволнованной, и сэр Бенджамин объяснил, почему.
– Я пригласил мисс Гелиотроп немного прогуляться, чтобы успокоить нервы. Сегодня утром Мармадьюк решил познакомиться с ней. Вместо того, чтобы раздвинуть занавески и наполнить кувшин для умывания горячей водой в обычной бесшумной манере, которая не разбудит самого чувствительного спящего, он немножко пошумел, и она проснулась и увидела его.
– Это был шок, – заохала бедная мисс Гелиотроп, – страшный шок. Ни один мужчина, за исключением моего отца, конечно, не переступал порог моей спальни.
– Мармадьюк Алли почти совсем не мужчина, мисс Гелиотроп, – успокоил ее сэр Бенджамин. – Он – ну – Мармадьюк Алли, и это огромный комплимент вам, потому что он так не любит женский пол, что в его обычае бежать женщин, как чумы.
– Теперь вы поняли, мисс Гелиотроп, кто так прекрасно делает всю работу по дому, – сказала Мария.
– Теперь-то я знаю, – сказала мисс Гелиотроп, начиная понемногу улыбаться. – Никогда не верила, что такой маленький и почтенный – ну – я должна сказать джентльмен за отсутствием лучшего слова – может оказаться такой хорошей хозяйкой.
– Тем не менее вы испытали шок, – сказал сэр Бенджамин сочувственно. – Мне кажется, вам будет полезна небольшая прогулка после обеда. Надеюсь, что до вечера не будет дождя. Вы с Марией могли бы поехать в коляске, запряженной пони. Это специальная дамская коляска, но ею не пользовались двадцать лет. Но Дигвид вычистил ее.
– Мне должно это понравиться, – любезно согласилась мисс Гелиотроп.
– Сэр, – восторженно закричала Мария, – можно мы поедем на Райский Холм?
– Конечно, – ответил сэр Бенджамин.
Они были уже возле дома, и пока сэр Бенджамин и мисс Гелиотроп задержались, чтобы еще раз взглянуть на сад, Мария вбежала в залу. Там были звери, все четверо – Рольв, Захария, Виггинс и зайчиха Тишайка – они расположились у огня, наслаждаясь каждый тем подарком, который Дигвид привез им из города – Рольв – огромной костью, Захария – тресковой головой, Виггинс – бисквитами, а Тишайка – редиской. Они сгрудились вокруг нее, перебирая лапами, виляя хвостами, шевеля ушами в дружеском приветствии, и она ласково потрепала их пушистые головы. Все было такое домашнее и дружелюбное, что Мария поняла – время знакомства с Лунной Усадьбой прошло, и теперь она сидит тут крепко, как бриллиант в оправе. Она еще сильнее почувствовала это, когда отворилась кухонная дверь и в проеме показалось розовое бородатое лицо Мармадьюка с широченной усмешкой, концы которой прятались где-то за ушами.
– Спорю, вы окажете мне честь, госпожа, взойдя на сцену моей кулинарной лаборатории, – сказал он скрипучим голосом. – Через кота Захарию мы получили информацию, что вы были приглашены на завтрак в дом его преподобия, викария Сильвердью, но по моему прошлому опыту у меня сформировалось неблагоприятное мнение о способе ведения хозяйства у его преподобия, и я возьму на себя смелость предположить, что трапеза, к которой Вы присоединились, состояла ни из чего иного, как из холодных закусок. Окажите ли вы мне честь, войдя внутрь?
Мария вошла и увидела, что кухонный стол покрыт белой скатертью, а на ней стоит блюдо с облитым розовой глазурью пирогом, кружка.
пенящегося молока и маленькая серебряная тарелочка, полная засахаренных вишен. Пока она уминала сладкий пирог, заедала его вишнями и с наслаждением, длинными глотками, пила молоко, Мармадьюк стоял на табуретке и вешал на окно клетку с канарейкой, а пока он прилаживал клетку, он не переставал улыбаться ей, а один раз даже подмигнул левым глазом. Она поняла, что он очень, очень доволен ею, как будто знал и высоко оценил то решение, которое она приняла в гостиной Старого Пастора, пока тот рассказывал ей о прошлом ее рода.
– Мармадьюк Алли, – осмелилась она обратиться к нему с вопросом, такой он был сияющий и дружелюбный, – но как Захария передал послание Старого Пастора?
– Сообщения, которые Захария предназначает для обнаружения, он пишет правой лапой на пепле. Захария – необычайно одаренный кот. Во времена фараонов, в древнем Египте, его предков, как он мне рассказывал, обожествляли, и в его венах, как он мне рассказывал, течет голубая кровь. Это последнее утверждение у меня была возможность проверить, когда однажды он к несчастью поранил нос о нож для резки мяса, пока готовилась его воскресная порция, состоящая из легких и грудинки. Кровь, которая потекла из раны, была голубая, как лесной колокольчик.
Мария поставила свой стакан молока и устремилась к очагу, чтобы посмотреть на пепел. Он был разглажен, наверно кончиком длинного хвоста, и испещрен маленькими рисунками, похожими на египетские иероглифы. Первым шел контур скрипки, за ним полумесяц, потом оба вместе, объединенные кружком. На следующем маленьком рисунке была церковь и кофейник. Мария восхищенно улыбнулась. Она поняла, что скрипка – это Старый Пастор, полумесяц – она сама, потом они вместе, направляющиеся в церковь и завтракать.
– Захария заслужил свою тресковую голову, – сказала Мария.
– А ты, маленькая госпожа, – отозвался Мармадьюк Алли, снова зовя ее к столу, – заслужила свой сладкий пирог, вишни и молоко.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
После обеда Дигвид ждал их, прохаживаясь вокруг коляски. Он вычистил ее так, что она сияла и сверкала, несмотря на свою ветхость… Она напоминала большую корзинку или детскую колыбельку и стояла почти у самой земли на четырех крепких колесах. Сам кузов был обит простеганной красной саржей, а на деревянном сидении лежали красные подушки. Дигвид устлал пол свежей соломой и украсил оглобли алыми лентами, а на голове Барвинка тоже была красная лента.
Сопровождаемые сэром Бенджамином, мисс Гелиотроп, Мария и Виггинс с необычайной помпой спустились с крыльца, понимая, что первый раз проехаться в коляске, которой не пользовались двадцать лет, событие важное. На мисс Гелиотроп была ее лучшая новая кружевная косынка поверх фиолетового бомбазинового платья, черная накидка и шляпка с маленькими полями. Она несла ридикюль со сборником эссе, и ее прекрасные голубые глаза сверкали от удовольствия. Мария надела зеленое льняное платье, зеленую с желтыми полосками пелеринку и зеленую шляпку с желтым перышком. Виггинс в зеленом кожаном ошейнике по такому случаю был лишний раз вычесан и выглядел совершенно счастливым. Тишайка, чувствовавшая себя куда лучше, хотя еще должна была, сходя по ступенькам, ковылять на трех лапках, смотрелась очаровательно в ошейнике, сплетенном из серебристых ниток, который сделала для нее Мария, и ее длинные уши стояли торчком.
Пока мисс Гелиотроп и Мария усаживались в коляску, а Дигвид укрывал им колени пледом, Виггинс сам прыгнул внутрь и уселся у них в ногах, а затем дал понять Тишайке, что она может сесть рядом с ним с любезностью, заставившей Рольва улыбнуться в усы. Рольв, конечно, сопровождал их, но сам по себе, потому что в коляске для него не было места. Захария наблюдал за ними с порога, благосклонно мурлыча, а его хвост как всегда был втрое сложен на спине. Он не собирался их сопровождать, потому что без особенной необходимости не любил отлучаться из дома. Сэр Бенджамин и Дигвид тоже не собирались ехать с ними, потому что маленькая коляска была слишком женственной и не выдержала бы их солидной комплекции. Но они дали Марии ясные инструкции – как править вожжами и какого пути следует держаться, когда они проедут деревню, и теперь отправляли дам с большим волнением.
– Овцы, которых вы увидите на Райском Холме, мои, Мария, а значит, твои тоже, – сказал сэр Бенджамин. – Возможно, ты увидишь там и мальчишку-пастуха. Лучший пастух в округе.
– Я посмотрю на них, сэр, – сказала Мария, когда они тронулись.
Она решила, что править не так увлекательно, как кататься верхом. Однако Барвинок шел быстрой рысцой, а маленькая коляска весело подпрыгивала. Становилось жарко и душно, и они обрадовались тому, что при движении их обвевал ветерок.
– Ты уверена, что справишься, дорогая? – беспокоилась мисс Гелиотроп. – Ты нас не опрокинешь?
– Мне не удастся, даже если я этого захочу, – ответила Мария. – Это круглая и устойчивая колясочка, и она так близко к земле.