Алека Вольских - Мила Рудик и загадка Сфинкса
— Юс малый — с конца в начало! Юс большой — тайну откгой! — картаво, но торжественно произнес Чёрк, и камень под его ладонью загорелся солнечно-желтым светом, отбросив свои лучи на пергамент.
«Юс малый — с конца в начало! Юс большой — тайну открой!» — запоминала про себя Мила, справедливо полагая, что это заклинание ей не раз еще может пригодиться в будущем.
Видимо, картавость профессора не была помехой его магическим способностям, потому что Зачарованное послание восприняло обращенные к нему слова, и сквозь начертанные на бумаге непонятные символы просочился, словно откуда-то из-под пергамента, яркий свет. А когда свет потух, Мила увидела самые обыкновенные слова, которые складывались в два четверостишия:
Тайна сокрыта в послании этом:
То, что ушло, возвратится опять.
Знай, там, где день разойдется со светом,
Нужно разгадку тебе отыскать.
Кто, для того чтоб увидеться снова,
В городе черном оставил свой след?
Там, где хромому наденут подкову,
Встретишь того, кто подскажет ответ.
Не дожидаясь, пока профессор Чёрк начнет задавать всякие неудобные и совершенно ненужные вопросы, Мила схватила свиток и, на ходу высказывая свою всемерную благодарность профессору, поспешно покинула его дом.
* * *Когда Мила вернулась в Львиный зев, друзья встретили ее возмущенными возгласами.
— Где ты была? — взволнованно вопрошала Белка.
— И почему нас с собой не взяла? — негодовал Ромка.
— Не хотела вас будить, — примирительным тоном ответила Мила. — Я была у Чёрка — разгадывали символы из видения.
— И что? — заинтересовался Ромка.
— Все расскажу, только нужно найти место поукромнее.
— На заднем дворе сейчас никого, — предложил Ромка. — Можем пойти туда…
Погода была отличная, теплая, поэтому ребята решили устроиться прямо на траве, невдалеке от полуразрушенного каменного колодца.
Мила и Белка уже расположились в тени большого дерева, когда Ромка, отстав от них, остановился у колодца и, опираясь на темные камни одной из уцелевших стенок, перегнулся, чтобы заглянуть вовнутрь.
— Что-нибудь видно? — поинтересовалась Белка.
— Не-а, — покачал головой Ромка.
Отходя от колодца, он задел ногой один из больших камней, которые беспорядочной грудой валялись здесь всюду, и чуть не упал. Но все же удержался на ногах и, подняв с земли камешек поменьше, с размаху забросил его в колодец.
Глядя, как Ромка замер в ожидании, Мила поняла, что он хочет дождаться, когда камешек упадет в воду. Видимо, вскоре Ромка все-таки услышал, что хотел, потому как, довольно ухмыльнувшись, направился к ним.
— А воды-то там нет, — почему-то радостно сообщил он, подходя и усаживаясь рядом. — Не булькнуло.
Он сел и, подняв глаза на Милу, сказал:
— Ну, показывай, что там у вас с Чёрком вышло.
Мила развернула свиток и протянула Ромке.
— Любуйся.
Ромка вслух прочел:
Тайна сокрыта в послании этом:
То, что ушло, возвратится опять.
Знай, там, где день разойдется со светом,
Нужно разгадку тебе отыскать.
Кто, для того чтоб увидеться снова,
В городе черном оставил свой след?
Там, где хромому наденут подкову,
Встретишь того, кто подскажет ответ.
— И о чем тут речь? Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Ромка.
— Ни слова, — ответила Мила. — Я и раньше не понимала, о чем мои видения. Но раньше я хоть образы видела — картинки из будущего, а теперь вот — послание. Я ничегошеньки не понимаю, но на этот раз не собираюсь ждать, когда все само прояснится. Из-за того, что я однажды проигнорировала свои видения, человек умер. Поэтому просто необходимо разобраться в этих четверостишиях.
При упоминании о Горангеле воцарилось неловкое молчание.
— Что за хромой такой? — через минуту нарушил его Ромка, недоуменно пожав плечами. — И зачем ему подкова? Или, может, нужно искать какую-нибудь хромую кобылу? — Он озадаченно качнул головой: — Ерунда какая-то!
— Может, у кого-нибудь попросить помощи? — подумав, предложила Белка.
— А вот это плохая идея, — заметила Мила. — После того выговора, который мы с тобой на пару получили по прибытии, теперь мало того, что к Альбине соваться опасно, так я и к Акулине не могу обратиться. Ей уже на меня нажаловались, а у нее новая работа, ей сейчас проблемы ни к чему.
Мила тяжело вздохнула.
— Она так рада возможности поработать здесь, в Троллинбурге… Я же вижу. Да у меня просто язык не повернется ее о чем-то просить.
Белка солидарно вздохнула. Ромка струей воздуха поднял вихрь на лбу и вернулся к изучению четверостиший, надеясь, видимо, разгадать загадку. На это надеялась и Мила. Сама она уже знала эти строки наизусть и не имела ни одной, даже самой захудалой идеи по поводу их значения.
— Душераздирающая картина, — вдруг раздалось где-то поблизости.
Ребята, озираясь по сторонам, подскочили на месте.
— Рудик со товарищи в печали, — прозвучало уже громче, и из-за каменной стены колодца показалась фигура Берти. Он облокотился плечом об угол и, насмешливо ухмыляясь, добавил: — Стыдно, други мои, так скоро опускать руки.
— Берти! — возмущенно воскликнула Белка. — Да что же это такое! Неужели тебе непременно нужно подслушивать?!
— Места нужно с умом подбирать! — отозвался Берти, направляясь в их сторону. — Вы бы еще у Альбины под дверью сели. Что уж стесняться — все свои!
— Ты откуда взялся? — подозрительно покосился на него Ромка. — Тебя же только что возле колодца не было.
— Откуда, откуда… От верблюда, Лапшин. Много будешь знать — состаришься прежде времени.
Берти сел рядом с Ромкой, подобрав под себя ноги и деловито скрестив руки на груди.
— А вам, я вижу, помощь нужна? — поинтересовался он.
— Ты знаешь, о чем говорится в стихотворении? — спросила Мила напрямик.
Берти сделал удивленное лицо.
— Не притворяйся, Берти, — с проницательным прищуром глянула на него Мила. — Ты слышал его, когда Ромка читал. Знаешь что-нибудь?
— Ну допустим, — хитро ухмыльнулся Берти. — А что?
— Берти, если знаешь — выкладывай, — сверля Белкиного брата упрямым взглядом, потребовала Мила.
Берти подозрительно скосил глаза, делая вид, что с интересом разглядывает Милу, хотя было совершенно очевидно, что он просто тянет время, чтобы набить себе цену.
— Рудик, а у тебя в роду, случайно, троллей не было? — светским тоном поинтересовался он.
— Берти! При чем здесь тролли? — вспыхнула Белка. — Что за чушь! — Она с извиняющимся видом повернулась к Миле: — Вот всегда он так. Нет чтобы просто ответить.
— Не зуди, сестрица! — огрызнулся Берти. — Я просто сомневаюсь насчет весовой категории Рудик. Вроде маленькая, а напирает, как тролль.
— Так ты знаешь или нет? — игнорируя его пассажи, повторила Мила.
— Ладно, — выдохнул Берти, — изволь.
Он обвел их всех долгим многозначительным взглядом и спросил:
— Знакомо ли вам, други мои, место под названием «Подкова хромой блохи»?
Ребята озадаченно переглянулись.
— Может, вы и о Черном Городе ничего не слышали? — Берти иронично приподнял бровь.
— Нет, не слышали, — ответила Мила.
— А я-то думал, что вы уже изучили окрестности, за целый-то год! — с пренебрежением фыркнул Берти.
— Да где мы только не были!.. — возмущенно начал Ромка.
— Ладно-ладно, остынь, — отмахнулся от него Берти и со светским видом поинтересовался: — Кстати, давно хотел спросить: как вы в прошлом году отсюда выбирались? Судя по количеству подвигов — а земля слухами полнится, — вы проделывали это не раз и вполне успешно.
Мила с Ромкой переглянулись и, как часто между ними бывало, поняли друг друга с полувзгляда: теперь уже не было смысла скрывать это. Ромка стал рассказывать…
— Короче, Альбина догадалась обо всем. Полиглот раскололся и теперь, похоже, настроен вообще не спать. Никогда, — заключил Ромка под веселый смех Берти.
— Интересно, — задумчиво произнесла Мила, — а кто-нибудь вообще пытался выйти через дверь?
— Не советую, — отозвался сквозь смех Берти; кажется, их метод выбираться из Львиного зева через окно казался ему очень забавным. — Если, конечно, не хотите умереть от тяжелых увечий.
Друзья воззрились на него с недоверием, а Белка даже с ужасом во взгляде.
— Шутишь? — спросил Ромка.
— И не думал, — не моргнув глазом, ответил Берти.
Перехватив напряженный взгляд Милы, Берти перестал улыбаться и снова шумно выдохнул.
— Ладно, салаги, так и быть. Будете слушать меня — окажетесь на свободе. Гарантирую.
Заметив, что в ответ на его слова на лицах Милы и Белки отразилось категорическое несогласие с его участием в этом деле, Берти округлил глаза.
