Зуб Уилкинса - Джонс Диана Уинн

— Какая несправедливость! — сокрушалась она. — Виноваты во всем мистер Адамс, и Бидди, и Громила, а мы-то и вовсе ни при чем! Но это-то и ладно, знать бы, что делают Мартин и Вернон…

— Надеюсь, роются в разных тюбиках, — сказал Фрэнк, с ненавистью глядя на стопку тарелок и груду сковородок, видневшуюся за ней. — И это тоже ладно, если бы посуды было поменьше! По-моему, пока нас нет, мама тайком кормит целую армию! Нам в жизни не запачкать столько ложек!

— Может, они с завтрака остались, — предположила Джесс, разбалтывая в воде жидкость для мытья посуды. — Фрэнк, сначала моют стаканы.

— Все десять? — уточнил Фрэнк. — Джесс, нас-то всего было трое!

— Может, это Бидди наколдовала нам в насмешку, — сказала Джесс.

Вообще-то было очень на это похоже. Брат и сестра с мрачной решимостью принялись мыть посуду, но стоило им разгрести одну груду грязных тарелок, как прямо за ней обнаруживалась другая. И правда как злые чары.

— А вдруг мама тоже во власти Бидди, — замогильным голосом протянул Фрэнк.

— Ой, надеюсь, нет! — воскликнула Джесс. Фрэнк пучком ложек ткнул в сторону окна:

— Посмотри-ка.

Джесс посмотрела. За окном не было ничего, кроме сада, дорожки, вымощенной бетонной плиткой, и чьей-то страшенной старой кошки, которая вылизывала заднюю лапу, задрав ее в небеса. Это была на редкость страшенная кошка с изжеванными ушами. Она была рыжая, полосатая, белая и черная — все одновременно. И у Джесс появилось ощущение, что она ее уже видела.

— Биддина, — уронил Фрэнк.

Джесс почувствовала, как по спине наперегонки побежали мурашки.

— Подумаешь, кошка, — с трудом проговорила она. — Запусти в нее ложкой, Фрэнк. Я бы и сама запустила, только я точно промажу.

— Я тоже промажу, — буркнул Фрэнк. — Это же колдовская кошка. Давай не обращать внимания.

— Но она-то на нас внимание обращает, — возразила Джесс.

— Кошке позволено смотреть на короля, — отозвался Фрэнк. — И она не умеет разговаривать.

— Откуда мы знаем, что не умеет? — поинтересовалась Джесс. «Когда имеешь дело с Бидди, может быть все что угодно», — подумала она. Джесс была уверена, что жуткая тварь послана за ними следить и что кошка каким-то образом доложит Бидди, если снова застукает их за поисками Дженниного наследства.

— Ой! — пискнула Джесс. — А вдруг кошка тут застрянет? Мы же никогда не вылечим Сайласа! А я ведь даже не спросила Вернона, как он там!

— Если бы ему стало лучше, Вернон бы сказал, — уныло ответил Фрэнк.

Глядеть на эту кошку было все равно что глядеть в лицо неудаче, которая корчит им жуткие гримасы. Все просто хуже некуда. Бидди для них чересчур сильна и чересчур хитра. Им никогда не удастся исправить все то, что успело наворотить ООО «Справедливость».

И как только Фрэнк до этого додумался, он начал жутко злиться. И ведь во всем виновата Бидди! Они с Джесс всего-навсего раздобыли зуб самым что ни на есть разумным образом! А заколдовала его Бидди! И задолго до того, как Фрэнку и Джесс пришло в голову создать ООО «Справедливость», Бидди уже начала вредить семье Адамс, она сделала так, что Дженни хромает, она спрятала ее ожерелье и подчинила своей воле мистера Адамса, а возможно, и тетушку.

— Гадом буду, а Бидди этого так не оставлю! — процедил сквозь зубы Фрэнк. Он распахнул окно и швырнул в кошку всеми ложками сразу.

Ложки в цель не попали. Они раскатились по дорожке и по клумбам. Но кошка удрала со всех лап. Фрэнку страшно понравилось, как она удирала. Она метнулась в кусты, будто кролик, и было видно, как она, ошалев от ужаса, перелезает через забор рядом с садовым сарайчиком. Фрэнк потер руки и победно вышел собрать ложки.

А Джесс тем временем сгребла в раковину остатки посуды. Когда вернулся Фрэнк с ложками, она уже почти все домыла. Она снова перемыла все ложки, и с посудой было наконец покончено.

Джесс вытерла руки.

— Что будем делать? — спросила она. — Пойдем на Мельницу? Если Вернон и Мартин вообще туда собирались, они наверняка уже там.

— Да, — кивнул Фрэнк, раскладывая ложки. — Кстати, мы наконец сняли объявление про «Справедливость»?

— Ой, мамочки, нет! — Джесс прижала ладонь к губам. — Забыла напрочь! Я даже «Закрыто» не повесила, потому что пришел мистер Адамс! Ой, Фрэнк! А что если там уже очередь?

— Прогоним, — отозвался Фрэнк. — С меня хватит. Пошли. — Он отшвырнул кухонное полотенце, и оба ринулись в сарайчик.

К их облегчению, в сарайчике все было спокойно и за окошком никого не оказалось. Джесс поспешила туда, чтобы снять объявление, и обо что-то споткнулась. Она посмотрела вниз. Это была нога — большая, могучая нога в грязной джинсовке и с поношенным башмаком с одного конца.

— Ой, Фрэнк! — ахнула она. — Сюда, скорее! Тут кусок человека! — И отпрыгнула от ноги.

В этот момент она столкнулась с Фрэнком. Фрэнк пошатнулся и наступил на ногу.

— Кобальт бордовый! — высказалась нога. — Теперь вы мне все переломали!

Фрэнк и Джесс, держась друг за друга и дрожа от потрясения, нагнулись и заглянули за газонокосилку. Там имелся Громила Гибл. Нога была его и соединялась с остальным его телом вполне обыкновенным образом. Но у него самого вид был вовсе не обыкновенный. Он сидел, сложившись пополам и обхватив себя руками, и явно не хотел двигаться. Еще страннее было то, что глаза у него совсем распухли, а по всему лицу виднелись мокрые следы и даже свитер промок от свежих слез. Фрэнк и Джесс уставились на него. То, что Громила оказался в их сарайчике, само по себе было невероятно, но еще невероятнее было обнаружить, что он все глаза себе выплакал! Фрэнк почувствовал некий священный ужас, ведь до него никто не видел, чтобы Громила плакал. Джесс даже едва не пожалела врага.

— Что стряслось? — спросила она.

Громила разразился жуткой бранью — лиловой, оранжевой, бордовой, пламенной бранью, — а покончив с этим, он снова залился слезами, жалостно всхлипывая:

— Я уж думал, вы никогда не придете!

— Но в чем дело-то? — настаивала Джесс. — Что случилось?

— Это все она, — рыдал Громила. — Только поглядите, что она со мной сделала!

— А что? — удивился Фрэнк. Кроме слез, с Громилой все вроде бы было как раньше.

— Кто? — уточнила Джесс. — Бидди?

— Ага, — закивал Громила. — Она. — Пришлось брату с сестрой выслушать еще порцию брани, а потом увидеть еще порцию слез. С добавкой. Тогда Громила спросил: — Вы чего, хотите сказать, что ничего такого не видите?!

Он протянул к ним большую могучую руку. Она тряслась.

— Ну что, видите их?

— Кого? — не понял Фрэнк.

— Не знаю я, кто они такие! — взвыл Громила. — Штучки! Ползают везде, щекочутся, кусаются и царапаются! Некоторые жалят. Вы что, их не видите?

— Не-а, — замотали головами Фрэнк и Джесс.

— Значит, невидимые они, — заключил Громила. — Тут их полно! Я их и вижу, и чувствую! Они мне пошевелиться не дают! У Стаффорда, Рэя и остальных тоже такие же завелись! У нас у всех из-за них дергунчик, и мы попрятались, чтобы нас не спрашивали, что это с нами! Вот я к вам и пришел, может, вы чего сможете? Но вы же их не видите, — снова зарыдал Громила, — значит, мне не поверите.

А они есть, вот они, сидят везде! Честно! Мука мученическая, синь-кармин!

Фрэнк и Джесс почему-то поверили ему. Наверно, потому, что он плакал. Оба были потрясены тем, что Бидди способна сделать такое со своими собственными прислужниками, и Джесс еще подумала, какое коварство — сделать эти Штучки невидимыми, ведь так никто не поверит, что с бандой что-то стряслось.

— Не плачь, пожалуйста, — попросила Джесс.

— А за что она тебя так? — спросил Фрэнк.

— Да за вас! — ответил Громила. — Мы должны были взять вас, Рыжего и малявок и всех привести к ней, как только вы выйдете из Мельницы. А вы не пошли. И она разозлилась и сказала, что проучит нас — впредь, сказала, будете слушаться. А вы-то знаете, что мы изо всех сил старались! А она и слушать не стала!