Жаклин Уэст - Книга секретов
Мисс Тидлбаум стояла перед классом от шеи до щиколоток закутанная в нечто вроде забрызганного красками медицинского халата. При условии, что врач, который носил его, был гигантом, к тому же еще и надел его задом наперед. Ученики понемногу заполняли комнату, но мисс Тидлбаум продолжала расставлять банки с красками, переливая яркие смеси из одной в другую. После звонка и еще пары секунд выжидания она, наконец, подняла глаза.
– Ну хорошо. К этому моменту вы уже перевели наброски на холсты, – объявила мисс Тидлбаум, отбрасывая с щеки вьющуюся рыжую прядь и оставив вместо нее размашистый синий мазок. – Сегодня мы начнем работать с красками. Первым делом достаньте наброски и подрамники… Нет – не так. Сперва возьмите с учительского стола свои краски. Но прежде чем вы возьмете краски, вам понадобятся палитры, – здесь мисс Тидлбаум продемонстрировала нечто, напоминающее картонку для яиц, только для очень плоских яиц. – Так что первым делом возьмите палитру. Но запомните, прежде чем вы доберетесь до палитры, вам надо застелить рабочую поверхность. Так что сперва клеенка, потом палитра, потом… Погодите, – оборвала себя мисс Тидлбаум, – я разве не сказала – первым делом надеть халат? Нет? Тогда, во-первых, наденьте халаты. Во-вторых, застелите парты. В-третьих, возьмите палитры. В-четвертых… – Глаза мисс Тидлбаум затуманились. Она перевела взгляд на стоявшие прямо перед ней здоровенные банки с темперой. – Краски. Точно. Возьмите краски. Потом подрамники. А про кисти я сказала? – заморгав, вопросила она у моря сбитых с толку лиц. – Ладно, не обращайте внимания. Я сама раздам кисти, пока вы… – Мисс Тидлбаум сделала паузу, а потом, видимо, сдалась. – Пока вы делаете все остальное, что я велела. Приступайте.
Олив, чьи мысли за это время давно покинули школу и блуждали теперь в другом конце города, огляделась, чтобы понять, чем заняты все остальные. Собрав все художественные принадлежности, она вернулась за парту и уставилась на набросок с портретом родителей Мортона, стоящий на подрамнике.
– Мэри и Гарольд, – прошептала она.
– Это тебе, – объявила мисс Тидлбаум у нее над плечом и высыпала на парту горсть кисточек.
Она задержалась, изучая работу Олив.
– Неплохо, в самом деле неплохо, – кивнула мисс Тидлбаум. Ключи у нее на шее задребезжали. – У тебя отличный глазомер. Но будь осторожнее с укороченной рукой в этом ракурсе. – Она снова кивнула и зазвенела. – Ты это не в первый раз делаешь, так?
Олив вскинула голову и дрогнувшей рукой оставила на юбке Мэри Нивенс размашистый мазок белил.
– Что вы имеете в виду?
Возбужденные глаза мисс Тидлбаум уставились на нее с расстояния нескольких сантиметров. Вблизи они походили на мозаику из коричневого и зеленого стекла.
– Ты не в первый раз рисуешь портреты, вот что, – с улыбкой сказала она.
– А. Да, – осторожно ответила Олив. – Но… на самом деле, они не очень-то получались.
Мисс Тидлбаум наклонила голову набок. Мгновение спустя упругий куст ее рыжей шевелюры склонился следом.
– Ну, – сказала она, – ты сама знаешь, что говорят о совершенстве и практике, и как одно вытекает из другого. – Мисс Тидлбаум бросила еще один взгляд на набросок. – На твоем месте я бы не опускала руки.
Упругие, пружинистые рыжие волосы касались шеи Олив, отвлекая и щекоча – так же, как занимавшие Олив вопросы. А если мисс Тидлбаум, как Люсинда Нивенс, втайне работает на Аннабель? А если это мисс Тидлбаум впустила Аннабель в класс или вообще сама и подложила записку от Аннабель на полку Олив? А если она заходила в старый особняк вовсе не ради экскурсии по картинной галерее, а чтобы собрать сведения для Аннабель?
– М-м… мисс Тидлбаум, – начала Олив, заставляя себя выговорить эти слова, прежде чем они протрубят отступление, – что вам известно о моем доме?
– Твоем доме? – переспросила мисс Тидлбаум.
– Да. Вы заглядывали к нам в пятницу, чтобы…
– А, дом МакМартина! – прокаркала мисс Тидлбаум. – Ну конечно. Да, все в городе – по крайней мере, все, кто интересуется искусством, – наслышаны об Олдосе МакМартине, художнике, который его построил. Думаю, он был несколько эксцентричен, – заметила учительница, остановившись, чтобы выпутать из гигантской связки ключей на бисерном ожерелье клочок туалетной бумаги. – Никогда не продавал свои работы, никогда не позволял их выставлять… а потом умер и оставил дом своей внучке, а потом она умерла, и теперь он весь твой. Вот и все, насколько я знаю.
Олив выдохнула.
– Вы когда-нибудь встречались с… Аннабель?
– С кем? – Мисс Тидлбаум, казалось, была в замешательстве. Олив уже не в первый раз замечала это выражение на лице учительницы. Насколько она могла судить, оно было неподдельным.
– Его внучкой.
– А, с мисс МакМартин? Да, однажды мы встречались, но тогда она была уже очень старой леди и не слишком походила на Аннабель – скорее, на Миллисенту или на какую-нибудь Прунеллу. Или, может, Гертруду. Никто же больше не называет младенцев Гертрудами? – Мисс Тидлбаум с задумчивым видом отвернулась. И затем резко обернулась обратно – так неожиданно, что Олив выронила карандаш. – О! И, Алиса…
– Меня зовут Олив.
– Ну да, Олив. – Мисс Тидлбаум оперлась о край парты. – Ты не будешь против, если я когда-нибудь к вам еще загляну? Мне бы хотелось сделать наброски, глубже изучить работы МакМартина.
– Не знаю, – быстро сказала Олив. – Не уверена, что мои родители смогут – в смысле, у нас у всех очень много дел, и…
– Ну конечно. – Мисс Тидлбаум помахала руками. Ряды серебряных браслетов нежно зазвенели. – Я совершенно уверена, что у тебя и без того хватает о чем беспокоиться, уж после переезда-то в такой большой и старый дом. – Она улыбнулась. – Может, как-нибудь в другой раз, Алиса.
Олив смотрела вслед удаляющейся мисс Тидлбаум. Хватает о чем беспокоиться? Да не то слово. Мисс Тидлбаум даже не представляет насколько.
Как минимум, Олив приходилось постоянно быть начеку, чтобы избегать и Резерфорда, и Аннабель: любой из них мог в любой момент появиться из-за угла школьного коридора. К счастью для Олив, в большом кирпичном здании имелось много укромных уголков, чтобы спрятаться.
Там были лестничные колодцы, ведущие в подвал, где ворчали и завывали огромные трубы и вентиляционные отверстия, представлявшие удобное (разве что слегка действующее на нервы) местечко, чтобы в одиночку съесть ланч. Был коридор третьего этажа, которым почти никто не пользовался, и маленькая шестиклассница могла быстро проскользнуть мимо хозяйственных и административных комнат, дыша въевшимися в воздух глиной и меловой пылью. И еще в самом конце актового зала практически позабытая душевая, кабинки которой перекрашивали столько раз, что щербины в металлических дверях выглядели, как разноцветные леденцы.
Но пока Олив металась от класса к классу, держась как можно незаметней, какая-то ее часть мечтала, чтобы можно было перестать прятаться, чтобы Резерфорд взял и уехал бы, и хотя бы на один пункт сократил список тех, от кого надо прятаться. Она поймала себя даже на том, что надеется, что Аннабель просто возьмет и покончит со всем этим, соткавшись из теней, чтобы положить конец этому кошмарному ожиданию. Это было похоже на игру в прятки, которая слишком затянулась. Как бы то ни было, чего Аннабель вообще ждет?
А потом – в пятницу – снаряд наконец нашел ее.
Как раз перед обедом Олив пошла к своему шкафчику взять сэндвич, который собиралась съесть под лестницей в подвале. Но стоило ей потянуть на себя дверцу, как маленькая, сложенная в несколько раз бумажка, помеченная витиевато выписанным «ОЛИВ», спорхнула к ее ногам.
Паника ударила Олив, словно грузовик на полном ходу. Она закружилась на месте, высматривая в людном коридоре следы Аннабель – шелестящий подол длинной юбки, проблеск темных волос за углом… Присутствия Аннабель ничего не выдавало.
Дрожа всем телом, Олив нагнулась и подняла записку. Враг вновь был в стенах школы. Он проследил, как Олив подходит к шкафчику, запомнил номер и вернулся, чтобы просунуть свое послание под запертую дверцу. Но когда Олив стала разворачивать записку, она поняла, что написал ее вовсе не тот враг, от которого она этого ожидала.
«Олив, – было напечатано мелким квадратным шрифтом, – Изначально я намеревался доставить это сообщение в твой дом, обернув им древко стрелы в стиле средневековых посланников, неспособных преодолеть замковые укрепления, но в конце концов бабушка убедила меня, что данный способ будет мудрее. В любом случае, чтобы показать, что ты получила это послание, прикрепи, пожалуйста, на рукав приложенный геральдический флаг».
Олив вздохнула, вынула из записки синий бумажный флажок и приклеила его к руке.
