Улисс Мур - Остров масок
– Но это и не число, – заметила Росселла.
– А что может иметь верный или неверный ключ?
Джулия устремила взгляд в потолок.
– Питер написал, – проговорила она, – что правильный ключ не нижний, значит, он верхний.
– Может, спрятан где – нибудь над машиной? – предположил Альберто.
– Верхний ключ. Ключ наверху. – шептала Росселла, участвуя в этом странном поиске.
– Это не слово. не число. – повторил Рик и вдруг остановился посреди комнаты, опять вспомнив слова Нестора. – Музыка. А что, если это ноты?
– Что ты сказал, мальчик? – произнёс Альберто.
– Ноты! Музыкальные ноты!
– Но это не похоже на музыкальные ноты. – возразил Альберто. – Ноты обычно пишут на нотном стане.
– Со скрипичным ключом – верхним! – обрадовалась Росселла. – Или с басовым ключом – нижним.
Рик сжал кулаки:
– Ну конечно! Именно этот ключ нам и нужен!
Альберто всё ещё в растерянности смотрел на лист.
– Хотите, попробуем! У меня есть все нотные знаки, но дело в том, что на этом листе написано ДЕДА, а не до ре ми фа соль.
– Потому что так записывают ноты в Англии! – объяснил Рик. – Мы используем для записи нот буквы: до обозначаем буквой С, ре – буквой D, ми – буквой Е. и А – это ля.
– Выходит, по – твоему, на этом листе может быть написано ре ми ре ля на нотном стане. в скрипичном ключе?
– Не знаю точно. но предполагаю, – ответил Рик.
– Чего ты ждёшь, Альберто, давай попробуем! – с нетерпением предложила Росселла.
– Это непросто: чтобы получить одну страницу, печатать придётся трижды – сначала нотный стан, затем ноты. и еще раз, если нужно добавить слова.
– Так за дело! – потребовала Росселла.
Они взяли матрицу для набора нот, и Альберто выложил в ней металлические брусочки с изображением нотного стана и скрипичного ключа. Отпечатали первую страницу, и затем он вставил в матрицы символы четырёх нот, которые, по мнению Рика, составляли слово. И снова вставили в станок лист, который только что был оттиснут.
– Посмотрим, – прошептал Альберто, нажимая рычаг.
Страница ушла в станок, наборная касса окунулась в краску, потом прижалась к бумаге, и она выползла с другой стороны. На ней все увидели четыре ноты на нужном месте нотного стана.
Рик чуть не умер от огорчения. Ничего не случилось.
Джулия ласково тронула его за плечо, желая утешить, но Рик только ещё больше расстроился. Он решил, что девочка хочет таким образом сказать ему, что глупость он придумал, вот и всё.
Альберто вынул бумагу из – под пресса. И как только он это сделал, станок вдруг начал вращаться в противоположную сторону и снова направил бумагу под пресс.
– Что происходит? – удивился Альберто. – Не может быть! Станок сам заработал!
Механизмы станка задвигались, его заржавевшие от времени зубчатые колёса пришли в движение, хотя никто не задавал никакой команды, и тарахтели, словно огромная пишущая машинка.
Матрица снова окунулась в краску, пресс снова зажал бумагу, и снова из – под него появилась страница. Альберто поднял оттиск, показал его всем и, теребя свои усы, едва ли не вырывая их, сказал:
– Думаю, что песня спета…
За первыми четырьмя нотами следовало много других музыкальных нот.
– Тут есть и слова! – воскликнул Рик, медленно читая слоги, сопровождавшие каждую ноту.
В мечтах своих мы просто моряки,
Не якоря, не капитаны, не суда,
Мы – лишь команда, и она
В прекраснейшие гавани
Пути не знает никогда.
Остров Масок
Чёрный Гондольер,
отдыхающий там,
куда падает тень льва
Глава 20
Часовых дел мастер
Часовой башне было жарко и очень пыльно, пахло опилками. Обливия поднялась на второй этаж и оказалась возле механизма башенных часов.
С тревогой осмотрелась, но никого не обнаружила.
Наверху слышалось постукивание молотка, и она поднялась ещё на один этаж. Где – то поблизости ворковали голуби.
Теперь она увидела человека со спины.
И сразу узнала его: узкие плечи, яйцеобразная голова с торчащими волосами и особая манера покачиваться, словно танцуя под какую – то неслышимую музыку. Питер Дедалус.
Обливия шагнула к нему и произнесла:
– Привет, Питер.
Он не обернулся. Но замер, перестав стучать молоточком.
– Это я, Питер, – прибавила Обливия.
Человек медленно повернул голову. Обливия сняла маску и ласково улыбнулась ему.
– Не может быть… – проговорил Питер.
– Знал бы ты, чего мне стоило найти тебя, – сказала Обливия.
Питер не смотрел на неё, он уставился в пол.
– Не может быть? Как ты добралась сюда?
– Из нашего дома, Питер. Нашла ключ. И открыла дверь.
Обливия хотела подойти к нему, но он тут же вскочил:
– Ты лжёшь! Это невозможно! Эта дверь осталась запертой на многие годы!
– А теперь, однако, открылась.
– Но она закрыта с этой стороны! Я ходил туда и проверял. Она была закрыта!
– Сокровище моё, у этих дверей так много секретов, что трудно понять, как они работают. Может быть, именно об этом нам и нужно поговорить.
– Она была закрыта, – повторил Питер, осматриваясь, словно ища, куда бы убежать, и стал сердито тереть ладони одна об другую. – Что ты с ней сделала?
– С кем, сокровище?
– Я думал, что Пенелопа и Улисс Мур нашли её. – прошептал Питер.
– Нашли? – переспросила Обливия. – Что нашли?.. Если имеешь в виду карту со всеми дверями, какие существуют в Килморской бухте, – прибавила она, – так она у меня.
– Нет! – вскричал Питер. – А что ты сделала с Пенелопой и Улиссом?
– Ну что ты волнуешься? Совершенно ничего, дорогой Питер. Они сами просто исчезли из своего любимого дома. Ну да, конечно, потрясающая любовная история! Не хотелось бы огорчать тебя, Питер, но боюсь, что только я и осталась из всех твоих друзей. Поэтому, сокровище мое, иди ко мне. Дай, я приласкаю тебя немного!
– Уходи!
– Неужели ты не скучал по мне?
– Нет!
Обливию нисколько не смутило поведение часовщика, она, видимо, хорошо знала его и понимала, что таким образом он лишь пытается скрыть свою слабость.
– Питер. – прошептала она.
И, продолжая ласково смотреть на него, подошла ближе.
Питер не хотел этого, но Обливии удалось преградить ему дорогу, встав между ним и лестницей.
– Перестань. сокровище моё, – продолжала уговаривать его Обливия, и часовщик в конце концов сдался.
– На самом деле я, конечно, тосковал по тебе, – признался он.
– О, Питер! Правда?
– Ты… ты так необыкновенно красива…
– О, сокровище моё. Наконец – то я встретила мужчину, который умеет ценить женскую красоту! – воскликнула Обливия, окутывая его ароматом своих духов.
Питер не возражал, у него опять не хватало сил противиться.
– Знал бы ты, чего мне стоило найти тебя! – продолжала Обливия. – Питер?.. Прошло столько времени, а тебе нечего сказать мне? Неужели так и не откроешь секрет своей дорогой Обливии?
Питер зажмурился и не произнёс ни слова: слишком противоречивые боролись в нем чувства.
– Нет! – решил он в конце концов и с силой оттолкнул Обливию.
От неожиданности она оступилась на своих высоких каблуках и, покачнувшись, ударилась спиной о зубчатые колёса часового механизма, а потом, совсем потеряв равновесие, упала и порвала при этом платье.
Питер, воспользовавшись моментом, бросился вниз по лестнице.
Обливия вскочила и, скинув туфли, побежала следом за ним, перескакивая со ступеньки на ступеньку.
– Остановись, мучение моё, остановись! – закричала она.
Но Питер не остановился. Он побежал ещё быстрее, выскочил на улицу и сломя голову помчался вдоль канала.
Обливия с криками преследовала его, пока хватало дыхания, и наконец остановилась посреди площади Святого Марка, где низенький часовщик скрылся в толпе.
Обливия злобно оглядывалась.
Мужчины, увидев ее, смеялись, а дамы отворачивались, шокированные её неприличным видом.
Только тут Обливия заметила, что оставила на часовом механизме большую часть своей одежды.
– Ничего смешного в этом нет! – вскричала Обливия, стоя за простынёй, натянутой посреди швейной мастерской.
Три портнихи снимали с неё мерки и прямо на ней сшивали новое платье.
Граф Ченере, стоявший по другую сторону простыни, смеялся, а когда наконец успокоился, заметил:
– А ваш мужчина, однако, ловко избавился от вас, сказал бы я!
– Это не мой мужчина! – рассердилась Обливия. – Но вы всё равно должны разыскать его!
Граф Ченере поправил на носу серый клюв маски:
– На этот раз поиски наверняка окажутся намного труднее.
– Насколько труднее?
– По крайней мере вдвое.
– Вдвое? – переспросила Обливия. И возмутилась: – Да вы с ума сошли!
С этими словами она резко повернулась, уколовшись о булавку.
