Елена Лев - Нелли. Тайна серых теней
Нелли уплотнялась, скукоживалась и холодела. Цветной мир постепенно терял краски, серел; вместе с ним выцвели и охромели мысли Нелли.
«Жаль, – вяло думала она, не имея сил остановить приближающуюся, как она думала, смерть. – Посмотреть бы на Люциуса еще раз».
«Что он сказал? Забыла!»
«Он сказал, что я – человек».
«А я – человек? Я – крыса!»
«Как тяжело быть одиноким человеком в теле крысы».
«Еще хуже быть озлобленной крысой в теле человека!»
«Нет-нет! Марита говорила: „По тому, кого ты считаешь своим врагом, можно понять, кто ты сам“».
«Кот у камина – мой враг. Потому что я – крыса».
«Та, рыжая, – мой враг, потому что… я – человек. Потому что Крысолов что-то мне сказал!»
«Он сказал: „Я найду тебя!“»
«Это хорошо. Хочу, чтобы он меня нашел».
«Как он меня найдет?»
«Как?»
«Нельзя умирать. Надо жить».
– Люциус! – осторожно позвала Нелли.
– Люциус! – более настойчиво.
– Крысолов! – почти прокричала Нелли всем существом, разметав его в темной бесконечности.
Холод брызгами разбитого зеркала разлетелся от одного прикосновения горячего луча света, ворвавшегося в серую мглу. Луч коснулся Нелли, и она почувствовала, что жива.
Тело крысы еще полностью не вернулось, но появилась боль и стала зелеными каплями наполнять Нелли. Кап – и заныли лапы, кап-кап – и в спине застряли острые иглы, кап-кап-кап – и глаза не открыть: веки намертво срослись, а попытки их открыть вызывают тупую боль в голове.
Потом раздался звук, низкий и протяжный. Звук, который собрал все части Нелли в единое целое. Затем он стал выше, и Нелли показалось тесно и душно в ватных сумерках. Она начала их рвать: пустила в ход когти, потом – зубы.
Тело Нелли, пусть и крысиное, очнулось, а мысли обрели четкость. Она поняла, что вернулась. Очень сильной. И очень злой.
Через какое-то время Нелли удалось прорваться сквозь мучительный туман, и она поняла, что висит в сфере, оплетенная серебристыми нитями, как муха паутиной.
Нелли стала отчаянно барахтаться, рыча и шипя. Липкие нити начали расплетаться и сползать с нее, будто мокрые змеи. Но в какой-то момент оглушительный и резкий писк миллионов крыс заглушил живительный звук голоса Крысолова и снова опрокинул Нелли в бестелесное существование.
Теперь она была лишь зрителем, для которого развернули экран и насильно заставили смотреть фильм. Нелли начала впитывать и втягивать в себя образы.
Она увидела ночь. И прекрасный Город. Шкатулки домов, наполненные драгоценными огнями окон; двуглазые светлячки машин и мосты, несущие ожерелья светильников; прожекторы, прошившие темное небо золотой тесьмой.
Вокруг Города шевелились и копошились бесконечные поля крыс, обращенных мордами в одну сторону, к сияющей цели.
Город не спал, но не потому, что готовился к битве, а потому, что спать не хотелось. Ему хотелось петь, кричать, верещать телефонными звонками, переливаться колокольчиками, звенеть трамвайными колесами, хлопать дверьми, греметь телевизорами, сигналить, гудеть и взрывать звуками тишину.
За завесой шума никто не услышал ни тихого шелеста лап миллионов крыс, стекавшихся к Городу, ни вибраций свирели Крысолова.
Глупый Город, погрузись в тишину на мгновение! Услышь приближение беды! Неужели ты ничего не чувствуешь?
В эту минуту Нелли осознала, что Крысолов готовится к битве, и теперь об этом, благодаря глупышке Нелли, знают фламины. Они знают, что он силен, а Нелли – прекрасный приемник звуков его свирели и, значит, смертельно опасна.
Ей стало обидно за то, что она подвела Крысолова.
Нелли сосредоточилась и по собственной воле снова нырнула в цветное месиво. Превратив себя в тонкий, как стилет, луч, она, тщательно перебирая цветные нити, начала искать гнезда фламинов. И ей это удалось! Трепещущие словно медузы белые опухоли легко угадывались в цветных потоках. Нелли, не раздумывая, бросилась на них: гнезда лопались, окрашивая все вокруг в черный цвет. Она всем своим существом слышала писк, отвратительное хлюпанье и звуки рвущегося бинта.
Увлекшийся охотник сам может оказаться жертвой. И Нелли в какой-то момент обнаружила себя в тисках неведомой силы. Она бросалась то в одну сторону, то в другую, но ограничивающая ее сфера была плотной, как стенки колбы, и не поддавалась попыткам ее разрушить. Нелли стало холодно…
Вдруг на периферии мутной картины серого мира зажелтело теплое пятно. Два пятна. Они приближались, двигая перед собой почти горячую волну, растворявшую все преграды. Нелли подалась навстречу теплу и выскользнула из сферы.
Глава 21
отерпи, Нелли! Сейчас! Осталось немного! – Голос Корнелия четко разделил потусторонний мир и реальность. Его слова, как гвозди, забиваемые тяжелым молотом, возвращали Нелли к действительности.
Через какое-то время она смогла открыть глаза и обнаружила, что Нума тоже рядом, и что они с Корнелием выдирают ее из чавкающей липкой слизи. Над ними в воздухе кружили шары с фламинами.
– Они убьют вас, – прошептала Нелли, как только Корнелий очистил ее мордочку.
– Им еще долго, у нас есть время.
Корнелий перевернул Нелли на живот, и она увидела впечатляющие результаты своей войны. В подернутом белесой пеной бассейне плавали тельца крыс, трехголовые фламины, скорлупа сфер. Все это перемежалось как водорослями после цунами, угасающими серыми нитями.
– Это я сделала? – едва слышно спросила Нелли.
– А кто еще! – ответил Нума, помогая Нелли встать. – Ну ты и зверь!
– Кто бы говорил, – простонала Нелли и рухнула без сил.
Нуме пришлось подхватить ее и перекинуть через плечо.
– Нелли, ты меня просто заездила, – кряхтя, сказал он.
Корнелий бросился к насыпи, спускавшейся из бокового портала зала, и, работая лапами, расширил проход.
– Быстрее, Нума! – закричал он и исчез в проходе. Только хвост мелькнул.
– Веди, – ответил Нума и, пыхтя, стал пробираться вверх по ссыпавшемуся песку. Нелли ехала на плече силача вперед хвостом. Это позволило ей бросить последний взгляд на храм Священного Сияния.
Один шар успел опуститься и выплюнул знакомого говорливого фламина: его легко было узнать по синим пятнам на животе. Фламин, качаясь, стряхнул слизь и в два прыжка оказался у самого носа Нелли. Она отчаянно запищала.
Нума резко обернулся, и хвост Нелли оказался сразу в трех пастях. Челюсти фламина захлопнулись, и у нее потемнело в глазах…
Очнулась она от свежего воздуха, ледяными иголками царапавшего легкие. Нелли слегка трясло от холода, но она лежала в куче сухих листьев, как в перине. Только нос торчал наружу. Как только Нелли пошевелилась, в поле зрения возник Корнелий.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Паршиво, но все-таки чувствую, и это радует. В свете последних событий.
– Хвост сильно болит? – заботливо спросил загородивший собой все небо Нума.
– Не приставай! – раздался голос Цицерона. – Нельзя спрашивать у больного, как у него болит, от этого болит сильнее.
«Я и забыла, что они у меня есть», – вздохнула Нелли. Она упорно не хотела объединять фламинов и трех своих друзей под одной кровлей.
– Выглядишь потрясающе! – радостно заявил Цицерон. И Нелли поняла, что вид у нее ужасный.
Лапы тряслись мелкой дрожью. Теперь она могла бы только ползти. Кроме того, Нелли чувствовала приторный запах падали. Скорее всего, он шел от нее самой.
– Ну, что, пережила Священное Сияние, воительница? – улыбнулся Цицерон.
– Это сияние чего, небесной звезды? – едва слышно проговорила Нелли.
– Почти. Можно сказать, остатки того, что у нас забрали люди.
– Впечатляет. Ты же говорил, забрали все…
– Знаешь, люди – такие безалаберные существа, причем с древних времен.
– Не спорю, – Нелли закашлялась и сплюнула зеленым.
– Каково это, быть без тела, Нелли?
– Если бы знала, что вы мне подсунете, никогда не согласилась бы. Я себя чуть не потеряла! А так ничего, познавательно.
– Прости, но ты должна была пройти через это.
– Я не жалуюсь, даже благодарна. Столько нового! А как вы меня нашли?
– Я же следопыт, – отозвался Корнелий. – Ну и помог кое-кто.
– Здорово ты там навоевала, – восхищенно сказал Нума.
– А вам не достанется за это? – спросила Нелли у Цицерона.
– Только тебе и Нуме. Корнелий неуловим и умеет прятать следы. А ты и Нума не подходите ни к каким залам даже с намеком на зеленое свечение. Так им легче вас найти.
– Почему не сдадите меня фламинам? – серьезно спросила Нелли.
Крысы переглянулись.
– Мы не разделяем их взгляды. Можно сказать, что мы против них, – ответил Цицерон.
– Ты же наш друг! – перебил его Нума.
– Как вы отбили меня у фламина? – Нелли согрелась и попыталась сесть в куче листьев.
– У Нумы сил не отнять, – сказал Корнелий. – Пихнул слегка, и все. Только хвост пришлось выдернуть с силой…
