Любовь Романова - Люди крыш. Пройти по краю
Богиня смотрела на серые утесы мертвых зданий. Туда, где, казалось, в намеках алого зарева зарождался рассвет. Львиный профиль неподвижно висел над мощными плечами, обтянутыми мерцающим шелком. Женя погрузилась в странное оцепенение. Не двигалась. Не пыталась убежать. Не дышала.
Время тоже почтительно ждало, пока львица прервет затянувшуюся паузу. Наконец ее голова пришла в движение. Она повернулась, и глаза царицы зверей уставились на Женю.
У этих глаз не было дна. В них словно отражался бесконечный коридор, возникающий, когда ставишь друг напротив друга два зеркала. Женя чувствовала, как, испытывая холодок внизу живота, все глубже и глубже погружается в охровые колодцы.
Наваждение длилось недолго. Внезапно все вокруг залил серый свет пасмурного дня. Женя с удивлением обнаружила, что стоит на проезжей части одной из главных улиц города. Она не видела ни машин, ни людей, хотя электронные часы на фасаде кинотеатра показывали полдень. Сохмет по-прежнему находилась рядом. Богиня обвела рукой окружающее пространство. Словно хозяин дома, решивший похвастаться перед гостем только что сделанным ремонтом.
Безмолвная картинка тут же наполнилась тревожным шумом. Отовсюду слышались крики, визг, хлопанье дверей и звон бьющегося стекла, но улица по-прежнему оставалась пустой. Похоже, люди прятались в магазинах и кафе.
Женя ощутила, как по ее ногам и спине, снизу вверх, двинулись батальоны мурашек — она увидела причину паники. Газоны и клумбы, летние террасы и тротуары — всё вокруг кишело крысами. Здесь и там мелькали серые тела огромных пасюков. Они суетились, попискивали, шуршали брошенными упаковками из-под пицц и гамбургеров, дрались и прихорашивали усатые морды. Что за экологическое бедствие заставило подвалы и канализацию выплеснуть на улицы столько грызунов?
Найти ответ Женя не успела. Дверь ближайшего магазина распахнулась, и на улицу вывалился плотный мужчина в темно-синем костюме. Его багровое лицо блестело от пота. Он судорожно разорвал ворот рубашки, замер, обхватив голову руками, и повалился на асфальт. Следом за ним из магазинов, банков, кинотеатров и ресторанов начали выскакивать люди. Кажется, их всех мучили приступы удушья. Несчастные выкатывали глаза, открывали рты, царапали ногтями шеи, рвали одежду на груди и оседали на землю.
Только однажды Женя чувствовала себя такой же беспомощной. Когда под дверь их с мамой квартиры пришел умирать избитый кем-то бездомный пес. Всю ночь она сидела рядом с ним в коридоре, осторожно гладя седую спину и слушая тяжелое дыхание.
Вдох — выдох, вдох — выдох…
Вызванный мамой ветеринар сказал, что ничем не может помочь.
Вдох — выдох…
И ушел, а Женя осталась сидеть.
Вдох — выдох…
В пять утра пес в последний раз посмотрел на нее прозрачными глазами, протяжно вздохнул и затих. Умер. Женя рыдала неделю, а потом поклялась себе, что никогда не заведет собаку. Очень уж страшным оказалось ощущение собственного бессилия.
Перед ней отпущенной с ниточек марионеткой прямо на дорогу села девушка. Согнулась пополам и уткнулась лбом в колени. Из ее сумки выпало надкушенное яблоко. Неуклюже покатилось по мостовой и замерло у Женькиных ног. Она попыталась подойти к девушке, но почувствовала, что не может. Невидимое препятствие чуть ниже колен не давало сдвинуться с места. Женя навалилась на него всей тяжестью тела, и в это же мгновение улица, дома, люди — все рассыпалось цветной пылью. Последнее, что возникло перед глазами, были электронные часы на здании кинотеатра. Красные цифры вздрогнули и за секунду, до того как картинка превратилась в серый вихрь, время на них сменилось датой. 17.05. Семнадцатое мая.
Все, что показала Сохмет, еще не случилось. Это будущее.
Будущее, до которого осталось каких-то девять дней.
Женя по-прежнему стояла у края крыши. Невидимым препятствием оказалось железное ограждение, не давшее ей свалиться с высоты восьмого этажа. Она поспешно отступила назад и посмотрела на львиноголовую богиню.
— Это правда? Все так и будет?
Сохмет медленно кивнула.
— Но ведь можно что-то сделать? Предупредить людей! Всех эвакуировать!
Богиня молчала. Не мигая, смотрела на Женю своими желто-коричневыми глазами. Ждала. Только чего? И вдруг пришло понимание. Может, оно родилось само в Женькиной голове, а может, его внушила ей неподвижная львица. Это она, Женя Смородина, должна предотвратить грядущую катастрофу. Неспроста ей даны таланты полиморфа — они помогут изменить будущее. Но что нужно делать? Она даже не знает, откуда идет угроза!
«Придется узнать, — пришла холодная, как голос школьного учителя, мысль. — Узнать и остановить беду. Для этого есть целых девять дней!»
— Бред какой-то! — вслух воскликнула Женя. — Нужно все рассказать милиции. Или, может, СЭС, ФСБ, ООН, синим беретам, морским котикам… Короче, в мире полно профессиональных спасателей!
«О чем рассказывать? — немедленно откликнулся бесстрастный голос. — О том, что семнадцатого мая, по неизвестной причине, произойдет катастрофа? Из подвалов полезут крысы, а люди начнут задыхаться? Проще сразу собрать вещи и переехать в то учреждение, с крыши которого начиналась инициация».
— Но вы-то знаете, откуда грозит беда! — Женя уже сама толком не понимала: был ли беззвучный диалог плодом ее фантазии или богиня и впрямь вела с ней мысленный спор. — Помогите. Скажите, как это остановить? Что мне делать?
Сохмет отвела взгляд, сделала шаг в сторону, и Женя обнаружила за ее спиной темную «свечку» недостроенной высотки — Башню самоубийц. Богиня предлагала ей закончить инициацию. Тем более что от финиша ее отделяла одна-единственная крыша.
Женя уже собралась спросить, правильно ли она поняла женщину-львицу, но тут на самой верхней площадке Башни возникла серая воронка смерча. Как в стеклянном шаре Шепота, только больше. Гораздо больше.
Секунд десять она танцевала на крыше высотки. Беззвучно, никак не влияя на движения воздуха вокруг. Внезапно ветреное веретено превратилось в мощную струю воды. Гигантский фонтан ударил в небо, поливая окрестности «свечки» крупным дождем. Женька услышала, как он забарабанил по крышам, но сама не почувствовала прикосновения ни одной капли. Вскоре водяной столб зашипел, опал и через мгновение поднялся в воздух бледно-фиолетовым облаком. Оно собралось пышной чалмой над крышей Башни и постепенно обрело очертания гигантской крысы. На острой морде зловеще блеснули два глаза. Когда меньше чем через минуту облако растаяло, глаза призрачного грызуна оказались парой зеленоватых звезд, висевших над последним зданием Дороги Сохмет.
— Что это значит? — прошептала Женя. Она чувствовала: ей показали ребус, требующий разгадки. — Я не понимаю!
Богиня слегка прищурила глаза, по-кошачьи шевельнула серебристыми лучиками усов, развернулась и пошла прочь. Перед ней возник длинный коридор, освещенный факелами на стенах. Он начинался там, где заканчивалась крыша. То есть висел в воздухе. Прямо над перевернутым мусорным баком и асфальтовой дорожкой.
Женя заворожено наблюдала, как белая фигура, удаляясь, становилась все меньше и меньше, а вместе с ней постепенно съеживался и коридор. Вот вход в него сравнялся размером с экраном телевизора, потом — с альбомным листом, спичечным коробком и, наконец, совсем исчез.
Львица пропала, так и не объяснив, что нужно делать. Смерч, фонтан, облачная крыса? Какая-то дурацкая загадка! Все вокруг превратится в развалины, пока единственный осведомленный о катастрофе человек будет безуспешно ломать голову над посланием женщины-львицы. Лучше бы уж совсем ничего не показывала!
Женя глубоко вздохнула и разрешила себе посмотреть по сторонам. Город снова был прежним. Дома перемигивались разноцветными окнами и дразнили любителей подглядывать за чужой жизнью театром теней на задернутых шторах. Улицы сияли вереницами огней и привычно шумели поздними автомобилями. Женя испытала прилив облегчения. Как после ночного кошмара, когда открываешь глаза и понимаешь: ничего не было. Ни кровожадных чудовищ, ни двойки по математике, ни прогулки голышом по коридорам школы. Ни крыс, ни разрухи, ни упавшей на асфальт девушки с надкушенным яблоком.
Тима тоже не было. Стена, возле которой она его оставила, встретила Женьку глубокомысленной надписью «Леха — лох». Выходило, в этих местах ступала нога не только детей Лунной кошки. Сложно было представить, чтобы кто-то из людей крыш решился украсить Дорогу Сохмет столь содержательными посланиями вселенной.
— Тим, ты где? — Женька поймала себя на лихорадочном поиске брошенного костюма. Глупый страх, что ее друг может растаять, как сосулька, крепко засел в голове.
— В темноте. — Голос шел сверху и принадлежал вполне материальному существу, сохранившему плоть и кровь. Тим сидел на крыше чердачной постройки, беспечно болтая ногами. — Идем дальше?
