Любовь Романова - Люди крыш. Пройти по краю
Обзор книги Любовь Романова - Люди крыш. Пройти по краю
Любовь Романова
ЛЮДИ КРЫШ
Пройти по краю
ГЛАВА 1
Слово «хаос» было почти закончено. Вопреки традиции, Женька написала его по-русски — английское «chaos» не могло передать того, что творилось сейчас в ее голове. Она тряхнула длинной челкой и еще раз придирчиво взглянула на трехмерные буквы. Завтра, когда стройку зальет весеннее солнце, даже самому последнему дилетанту будет понятно: кровавая надпись на стене — настоящий шедевр граффити. Работа мастера. Теперь нужно поставить тэг — фирменный автограф — и можно собираться.
Женька уже полгода подписывала свои скетчи как Miss Tik. Так называла себя французская поэтесса, рисовавшая в середине двадцатого века на стенах Парижа. Разница была только в последней букве — чтобы избежать обвинений в мистификации, «с» пришлось заменить на «к». Впрочем, перепутать Женькины рисунки с чужими работами было невозможно. На городских форумах, посвященных граффити, все чаще появлялись самые невероятные предположения о личности загадочного райтера с таким необычным почерком. Женьке это льстило.
Она направила дозатор акрилового баллончика на кусок картона, служившего трафаретом для тэга. Рой черных капель ударил в стену, и на ней появилась хитрая вязь Женькиной подписи. Все, пора отчаливать. Ее рука застыла, так и не спрятав баллончик в рюкзак, — где-то над головой послышался шорох. Словно мелкие камешки забарабанили по бетонным плитам.
Только не хватало встретить здесь конкурентов. Стена-то лакомая, со всех точек просматривается — удачнее места для граффити не придумаешь. Еще хуже нарваться сейчас на охранников. Стройка, хоть и замороженная, но не заброшенная. Женька находилась на крыше самого низкого из корпусов будущего здания. Они примыкали друг к другу и уходили гигантскими ступенями в глубину спального района. Стена, которая сейчас скалилась свежей надписью, принадлежала следующему по высоте корпусу.
Стараясь не шуметь, Женька поднялась по деревянной лестнице, забытой строителями, и осторожно выглянула из-за бетонной плиты. В груди ухнуло. Ей пришлось ухватиться за металлическую арматуру, чтобы не полететь вниз. В темноте вспыхнули два желтых огонька. Но в следующую секунду стало понятно — бояться нечего. На крыше корпуса, в паре метров от Женькиного лица, сидела кошка. Крупная, дымчатая, с хищно вытянутой мордой.
— Мя, — сказала кошка.
— Дура, — в сердцах бросила Женька и показала зверюге язык.
Она еще немного постояла на шаткой лестнице и начала нащупывать ногой нижнюю ступеньку. Сложно сказать, что заставило ее оглянуться. Не было слышно ни шагов, ни голосов. Наверное, тревогу забило шестое чувство, выработанное ночными вылазками на городские стройки и крыши.
Их было трое. Или четверо.
Уличные фонари светили в спины непрошеным гостям, не давая разглядеть, кто пожаловал на стройку в такое время. Серые фигуры появились на нижнем ярусе, отрезав путь к людному проспекту. Оставалась только дорога наверх.
Торопливо перемахнув через край крыши, Женя легла животом на холодный бетон и начала наблюдать за чужаками. В тусклом свете люди казались плоскими, будто вырезанными из бумаги. В их движениях было что-то неправильное — они перемещались слишком плавно, словно скользили по невидимому слою льда.
Ей стало страшно. Но Женя взяла себя в руки и попробовала рассуждать здраво. Если это такие же райтеры, как и она, то опасаться нечего. У них не принято мешать друг другу. Придется, конечно, рассекретиться — до сих пор Мисс Тик удавалось сохранять инкогнито — но рано или поздно это все равно случится.
Плохо, если нелегкая занесла на крышу вневедомственную охрану. Еще хуже — если милицию. Как-никак, художники граффити нарушают закон. Сто шестьдесят седьмая статья Уголовного кодекса: «Умышленное уничтожение и повреждение имущества». Или статья двести четырнадцать: «Вандализм». Конечно, тринадцатилетнюю девчонку никто в тюрьму не посадит, но к матери потащат. Могут даже штраф заставить платить, а с деньгами у них не густо. Да и после сегодняшнего скандала не хотелось давать повод для новой войны. Женька перестала дышать в надежде, что ее не заметят и опасность исчезнет сама собой.
Но люди внизу будто знали, где она прячется. Темные силуэты уверенно двинулись к лестнице. Черт! Женька только тут поняла, что рюкзак с баллончиками остался валяться внизу. Продолжать притворяться пустым местом не имело смысла. Она вскочила и понеслась еще к одной лестнице, которая вела на крышу третьего корпуса. На этот раз ее ждала железная конструкция, приваренная к стене. Она ржаво скрипела и ухала под ногами, обжигая руки металлическим холодом.
Добравшись почти до конца лестницы, Женька разрешила себе оглянуться. Из-за спины снова не доносилось ни звука. Может, и не было никакой погони? Немного успокоившись, она посмотрела вниз.
И увидела лицо.
Совсем белое в свете далеких фонарей. Лицо осклабилось черным провалом. Один из преследователей стоял на лестнице всего на пару ступеней ниже беглянки и тянул руку, чтобы ухватить ее за штанину.
Женька заорала.
Вопль вышел тоненький и жалкий, но он вернул ей способность действовать. Руки забарабанили по железным перекладинам, нога оттолкнулась от чего-то мягкого, и снизу послышался сдавленный крик. Женька больше не оглядывалась — знала: теперь ее не оставят в покое.
Взлетев на очередную крышу, она рванула вперед, в лабиринт из сложенных в стопки плит и рулонов стекловаты. Под подошвами ботинок скрипела бетонная крошка, грудную клетку разрывало бешеное дыхание, в ушах стучал тяжелый молот, заглушавший все мысли, кроме одной: «Останавливаться нельзя». Она в очередной раз свернула за груду плит, похожую на гигантскую колоду карт, и шарахнулась в сторону. Под ноги метнулась серая тень. «Кошка», — подумала Женька, и тут крыша неожиданно кончилась.
Тугой воздух ударил в лицо, перед глазами мелькнули темные силуэты на фоне сиреневого неба, мимо заскользили пустые глазницы оконных проемов. Женька падала. Падала с высоты седьмого этажа на усыпанную гравием землю.
Весь день накануне Женьке так не везло, что даже черные кошки обходили ее стороной. По крайней мере, маленькая пантера Глуша, завидев худую фигуру в широких штанах и растянутой кофте с капюшоном, задрала хвост и демонстративно покинула школьное крыльцо.
— Ну и, пожалуйста!
Если быть честной, темная полоса в Женькиной жизни началась гораздо раньше. Еще в сентябре, когда Алька и компания выбрали ее своей новой жертвой. Сама Алька — Альбина Стекольникова — принадлежала к людям, в жизни которых даже черные и белые полосы сделаны из шоколада. Во-первых, она была блондинкой. Натуральнее не придумаешь. Бурный поток светлых кудряшек заканчивался где-то в районе талии, обтянутой блузкой известного бренда. Во-вторых, Алька в свои неполные четырнадцать лет имела вполне зрелые формы. На ее фоне Женька казалась себе заключенным Освенцима.
Но главным достоинством Стекольниковой был ее папа — депутат областной Думы и владелец винно-водочного завода. Он без лишних слов соглашался спонсировать школьные праздники и охотно выделял деньги на внеплановый ремонт учительской. Наверное, поэтому унылая классная — Антонина Леонтьевна Павловская, которую ученики окрестили Собакой Павлова, обращаясь к Альке, всегда расплывалась в сладкой улыбке, как хозяйка пряничного домика. Кажется, в сказке милая старушка собиралась скушать Грету и Генделя? Тогда эта сказка точно про Собаку Павлова. Только роль заблудившихся детишек в ней досталась Женьке.
День начался с того, что она решила блеснуть своим знанием разговорного английского. Какой-то леший дернул ее поправить Собаку Павлова, преподававшую иностранный язык. Не вставая с места, Женька громко заметила, что выражение «yes, of course» звучит не слишком вежливо. Гораздо правильнее использовать нейтральное «sure». На это классная потребовала выйти к доске. Мол, если ты так хорошо знаешь предмет, веди урок вместо меня. К несчастью, подлый леший не желал успокаиваться. Он снова дернул Женьку, и та невинно спросила, может ли она в таком случае рассчитывать на часть зарплаты Антонины Леонтьевны?
Подобной наглости хозяйка пряничного домика простить не могла. Через минуту Женька стояла в школьном коридоре и печально смотрела на закрытую дверь класса. Ее выгнали. Но это еще было полбеды — ей не раз приходилось куковать на школьных подоконниках в ожидании звонка. Хуже всего, что ее рюкзак остался лежать под партой. А в рюкзаке — почти законченный скетч будущего рисунка.
Женька давно хотела создать что-то из ряда вон. Даже место присмотрела — стену большой трансформаторной будки в паре кварталов от своего дома. Она почти неделю работала над эскизом. Ей представлялась огромная картина метра четыре в высоту и восемь — в длину. Зрителю должно было казаться, что в грязной стене появилась дыра, за которой лежит волшебная страна с лиловым небом, голубыми лугами и парящим в высоте разноцветным аэростатом. На переднем плане, возле исковерканной воображаемым взрывом кирпичной кладки, стояла девочка. Тоненькая, чем-то похожая на Женьку. Она смотрела в провал, не решаясь шагнуть за границу реального мира. Возле ее ног терлась черная кошка — лоснящаяся, словно школьная Глуша.
