Патрик Несс - Война хаоса
Однако Земле надо жить дальше, и выше по реке я встречаю собратьев, которые собирают и перерабатывают обломки для строительства новых биваков: несколько хижин уже поднимаются в затянутое дымом небо. Другие кормят птиц, белогрудок и писарей, которые идут у нас в пищу. Я иду мимо хранилищ зерна и рыбы — после того, как реку осушили, нам удалось полностью восстановить запасы. Я иду мимо Земли, роющей новые выгребные ямы, и мимо группы совсем еще юных, распевающих песни, которые учат их выделять историю Земли из множества голосов и ткать из этой звуковой массы единый глас: отныне он всегда будет напоминать им, кто они такие.
Это песни на языке, который я до сих пор понимаю с трудом — даже когда Земля обращается ко мне медленно, точно к ребенку.
Я бреду сквозь пение, пока не оказываюсь в загоне для боевых зверей.
Бэттлморы.
Для меня они всегда были сказочными существами, и видел я их только в голосах Бремени: во снах и преданиях о войне, которая навек отделила нас от Земли. Если честно, я думал, что это все выдумки и таких огромных грозных зверей либо не существует, либо в действительности они куда меньше и глупее, чем в воспоминаниях Бремени.
Я ошибался. Это величественные и страшные звери. Огромные и с ног до головы белые, если не считать коричневой глиняной брони. Шкура под броней плотная и образует твердые щитки. В ширину бэттлморы почти такие же, как я в длину: на широкой спине можно без труда стоять, и у Земли для этого есть специальные ножные седла.
Самый большой боевой зверь — у Неба. Рог на его спине длиннее, чем я. А рядом расположен второй рог, поменьше — он вырастает только у вожака стада.
Возвращенец, показывает он, когда я подхожу ближе. Это единственное известное ему слово на языке Бремени — от Неба набрался, конечно. Возвращенец, ласково и радостно поназывает бэттлмор. Я протягиваю руку и осторожно глажу его между рогов. Он зажмуривается от удовольствия.
У боевого зверя Неба есть свои слабости, показывает Небо. Нет-нет, не останавливайся.
Я убираю руку.
Есть новости? Вы приняли решение?
Небо нетерпеливо вздыхает.
Оружие Бездны гораздо мощнее нашего, показывает он. Если их запасы не иссякнут, они перебьют нас.
В последние годы они и так убивали нас тысячами. Если ничего не предпринять, мы будем гибнуть и дальше.
Пока решено придерживаться изначального плана. Мы показали врагу свою силу и заставили их отступить. Теперь у них нет воды, и они знают, что утонут, если мы откроем плотину. Посмотрим, каков будет их следующий шаг.
Я выпрямляюсь и заявляю уже решительней:
Следующий шаг?! Да что толку…
Но тут я умолкаю, потому что мне в голову приходит мысль, от которой все остальные тотчас испаряются.
Только не говори…. Я шагаю вперед. Нет, это невозможно… Ты хочешь, чтобы они предложили мир?
Он тоже выпрямляется. Небо этого не показывало.
Ты обещал их уничтожить! показываю я. А как же месть за убитое Бремя? Их гибель ничего для тебя не значит?
Успокойся. Впервые его голос командует мной. Я уважаю твой опыт и мнение, но действовать буду только во благо всей Земли.
Так вот зачем вы бросили Бремя — во благо Земли? Из нас сделали рабов!
Тогда Земля была другой. Другое Небо, другое оружие, другие знания. Мы стали лучше. Сильнее. Мы многому научились.
Но все равно готовы заключить мир…
Я этого не показывал, юный друг. Голос у него становится спокойней, ласковей. Но ведь скоро прилетят новые судна, верно?
Я удивленно моргаю.
Ты сам рассказывал. Ты слышал об этом в голосе Ножа. Сюда движется караван судов, и все они вооружены не хуже того, что ударило по нам сегодня. Это необходимо учитывать, строя планы на будущее Земли.
Я не отвечаю. И прячу голос.
Поэтому сейчас мы займем благоприятную позицию и будем ждать. Небо подходит к своему боевому зверю и гладит его по носу. Скоро враг поймет, что не сможет прожить без воды, и сделает следующий шаг если он решит вновь задействовать мощное оружие, мы к этому готовы. Небо поворачивается ко мне. Наш ответ не разочарует Возвращенца.
Когда сумерки сменяются ночью, мы возвращаемся к костру Неба. Потом Земля и Небо засыпают — Бездна так и не сделала своего хода, — а я расслаиваю свой голос, чтобы ни-кто больше его не услышал. Прожив всю жизнь с Бездной, я прекрасно этому обучился. Спрятавшись так, я обдумываю две вещи.
Взаимогарантированное уничтожение, показал Небо.
Караван, показал Небо.
Слова на языке Бремени, на языке Бездны.
Но я этих слов не знал. Их никогда не было в моем голосе.
Это новые слова. От них прямо-таки пахнет свежестью.
Когда ночь идет на убыль и начинается осада Бездны, я погружаю эту мысль на самое дно своего голоса.
Небо иногда покидает нас, чтобы побыть одному. Это необходимо любому Небу.
Но сегодня он вернулся с новыми словами.
Где же он их взял?
ВЛАДЕНИЕ СОБОЙ В ДОЛИНЕ
[Виола]
— Я думала, в тебя попали! — Я прячу лицо в ладонях. — Один бумеранг угодил прямо в лошадь, и я решила, что это Ангаррад! — Меня всю трясет и сил совсем не осталось. — Я думала, тебя убили, Тодд!
Он обнимает меня и крепко держит, пока я плачу. Мы сидим у костра, который мэр развел на площади — армия разбивает здесь новый лагерь. После атаки огненными бумерангами от войска Нью-Прентисстауна осталось меньше половины.
После атаки, которую я остановила, ударив по спэклам ракетой.
Сразу после этого я вскочила на Желудя и помчалась через город навстречу армии, громко выкрикивая имя Тодда, пока не нашла его: страшно напуганного, с раз-мытым Шумом, но зато живого.
Живого.
Ради этого я изменила целый мир.
— Я бы сделал то же самое. — бормочет Тодд мне на ухо.
— Нет, ты не понимаешь. — Я немного отстраняюсь. — Если бы они тебя ранили, если бы убили… — Проглатываю ком в горле. — Я бы уничтожила всех до единого.
— Я тоже, Виола, — повторяет он. — На твоем месте я бы поступил так же, не раздумывая.
Я вытираю нос рукавом:
— Знаю, Тодд. Разве это не делает нас опасными?
Хоть его Шум и размыт, в нем все равно видна растерянность.
— Не понял?
— Брэдли все твердит, что на войне нельзя сводить личные счеты. Но я втянула их в войну из-за тебя.
— Рано или поздно им пришлось бы что-то сделать. Если они хотя бы наполовину такие хорошие, как ты говоришь…
Я повышаю голос:
— Но я не оставила им выбора!…
— Прекрати. — Тодд снова притягивает меня к себе.
К нам подходит мэр:
— Все нормально?
— Уйди! — огрызается Тодд.
— Дай мне хоть поблагодарить Виолу…
— Я же сказал…
— Она нас спасла, Тодд, — говорит мэр, подходя еще ближе, чересчур близко. — Легко и просто Виола изменила ход войны. Словами не передать, как я ей признателен.
Я замираю в объятиях Тодда.
— Оставь нас в покое! — слышу я его голос. — Быстро!
Ненадолго воцаряется тишина, а потом мэр говорит:
— Что ж, хорошо. Если понадоблюсь, я рядом.
Когда он уходит, я поднимаю голову:
— «Если понадоблюсь»?
Тодд пожимает плечами:
— Он мог бросить меня умирать. Без меня ему жилось бы куда проще. Но он спас мне жизнь.
— На то была причина, — говорю я. — И точно не благородная.
Он не отвечает, только молча смотрит на мэра — тот разговаривает со своими людьми, но продолжает поглядывать на нас.
— Твой Шум все еще сложно читать, — говорю я. — Даже сложней, чем раньше.
Тодд отводит глаза.
— Это случилось во время сражения, — говорит он. — Вокруг было столько криков и крови…
В самой глубине его Шума я различаю что-то про круг…
— А у тебя как дела? Выглядишь неважно. Виола…
Настал мой черед прятать взгляд. Я невольно стягиваю рукав пониже:
— Просто не выспалась.
Но момент действительно странный: между нами как будто повисает какая-то недосказанность, ложь…
Я залезаю в сумку и протягиваю Тодду комм:
— На, держи. Взамен старого. Мне на корабле другой дадут.
Тодд удивленно смотрит на меня:
— Ты что, вернешься на холм?
— Я должна. Война теперь в полном разгаре — по моей вине. Это ведь я выпустила ту ракету. А значит, я должна все исправить…
Я снова расстраиваюсь, потому что перед глазами опять встает эта картина: Тодд один, живой, армия бежит к городу, и огненные бумеранги уже не могут их достать…
Атака закончилась.
Но я все равно выстрелила.
Втянула Симону, Брэдли и весь караван в войну, которая может оказаться в десять раз страшнее прежней.
