Брендон Сандерсон - Алькатрас и Пески Рашида
— Мы не профессора, — надулся ти-рекс.
— Мы — полевые исследователи, — сказал Чарльз. — Разницу понимать надо.
— Мы хотели изучать дикарей в их родной среде обитания, — сказал трицератопс. Потом сощурился, внимательно глядя на Синга. — Мы, случаем, не знакомы?..
Синг скромно представился:
— Синг Смедри.
— Так это действительно вы! — воскликнул трицератопс. — Помнится, я просто влюбился в вашу работу о правилах меновой торговли среди тихоземцев! Неужели они в самом деле расплачиваются за покупки маленькими книжечками?
— Они называют эти книжечки «долларами», — пояснил Синг. — В каждой всего по одной страничке, и они вправду используются как валюта. Право, чего еще ждать от общества, устои которого сформированы Библиотекарями?
— Так мы идем? — ядовито глядя на меня, осведомилась Бастилия.
— А как все-таки насчет того, чтобы нас выпустить? — робко спросил трицератопс. — Это было бы с вашей стороны так мило, так человечно! Мы будем тихо себя вести. Мы знаем, что это такое — скрываться.
— Мы умеем смешиваться с толпой, — добавил Чарльз.
— В самом деле? — Бастилия насмешливо подняла бровь. — И долго вы продержались на этом материке до тех пор, пока вас не схватили?
— Ну… — начал Чарльз. — Мы…
— Честно говоря, — сказал ти-рекс, — нас в самом деле засекли достаточно быстро.
— Зря мы высадились на таком многолюдном пляже, — сказал трицератопс.
— Мы притворились дохлыми рыбинами, которых прибило волнами, — сказал Чарльз-птеродактиль. — Увы, не сработало.
— Это я виноват, — сказал ти-рекс. — Я начал чихать. У меня аллергия на водоросли.
Я покосился на Бастилию и вновь повернулся к динозаврам.
— Мы за вами вернемся, — сказал я им. — Она где-то права. В данный момент нам нельзя рисковать. Мы не можем допустить, чтобы нас обнаружили.
— Что ж, мы подождем, — сказал Чарльз. — Идите, а мы останемся здесь.
— В клетках, — сказал ти-рекс.
— В размышлениях о незавидной участи, которая нам предстоит, — сказал трицератопс.
Читатель, наверное, уже задается вопросом, почему я раз за разом называю одного из динозавров его именем собственным, а двух других — нет. Так вот, на это есть одна понятная и простая причина. Вы когда-нибудь пробовали десять раз подряд правильно написать слово «птеродактиль»?..
Мы вышли из комнаты назад в коридор.
— Говорящие динозавры… — пробормотал я.
Бастилия кивнула.
— Только одно достает меня еще больше, — сказала она.
Я поднял бровь, и она пояснила:
— Говорящие камни. Так куда мы двинемся дальше?
— Проверим следующую дверь, — сказал я, указывая дальше по коридору.
— Ауры какие-нибудь видишь? — спросила она.
— Нет, — сказал я. — Не вижу.
— Это, кстати, не означает, что Песков здесь нет, — сказала Бастилия. — Пескам требуется время, чтобы зарядить окружающее пространство и создать свечение. Надо проверить.
Я кивнул:
— Верно мыслишь.
— Давай я открою вот эту, — сказала Бастилия. — Если там вдруг что-то опасное, еще не хватало, чтобы ты ввалился внутрь и застыл с вытаращенными глазами!
Кажется, я покраснел. Бастилия жестом велела нам с Сингом отступить прочь, сама же подобралась к двери и приникла к ней ухом.
Я повернулся к Сингу.
— Так в вашем мире что, и говорящие камни, получается, есть?
— Еще как есть, — кивнул он.
— Странно все-таки, — проговорил я задумчиво. — Чтобы камни, и вдруг говорили…
— Ничего особенно интересного в этом вообще-то нет, — сказал Синг.
Я вопросительно посмотрел на него, и он пояснил:
— А как по-твоему, способен ли камень рассказать что-нибудь интересное?
Бастилия раздраженно оглянулась, и мы с Сингом поспешно притихли. Затем она покачала головой.
— Ничего не слышно…
И собралась толкнуть дверь.
— Погоди, — сказал я, осененный неожиданной мыслью. Вытащил желтоватые Линзы Следопыта и нацепил их на нос. Когда глаза к ним привыкли, я различил на полу следы Бастилии, неярко мерцавшие красным. Других отпечатков в коридоре не наблюдалось — только наши с Сингом.
— Сюда последнее время никто не входил, — сказал я. — Должно быть все чисто.
Бастилия наклонила голову, глядя на меня со странноватым выражением на лице. Кажется, она была удивлена, обнаружив, что я умудрился сделать нечто полезное. Потом она очень осторожно приоткрыла дверь, заглянула в щелку… И наконец распахнула дверь полностью, приглашая нас с Сингом войти.
Вместо клеток с динозаврами здесь были книжные полки. Нет, не те, вздымающиеся повсюду от пола до потолка, что в нижней комнате. Эти были вделаны в стены и придавали помещению вид уютного логова. Еще я увидел три письменных стола, все — не занятые, хотя на каждом лежали раскрытые книги.
Бастилия прикрыла за нами дверь. Я быстро оглядел помещение. Оно было хорошо обставлено и, невзирая на множество книг, совсем не выглядело загроможденным. «А вот это уже на что-то похоже. Лично я, пожалуй, не отказался бы спрятать здесь нечто значительное!»
— Живо! — велела Бастилия. — Осмотрись хорошенько, нет ли чего?
Синг сразу подошел к одному из столов. Бастилия принялась шарить по углам, заглядывать за картины на стенах, — не иначе, искала спрятанный сейф. Я немного помедлил — и направился к одной из книжных полок.
— Смедри!.. — прошипела Бастилия.
Я оглянулся.
Она постукивала пальцем по своим черным очкам. Я тут только сообразил, что на мне были по-прежнему Линзы Следопыта, и быстренько сменил их на Линзы Окулятора, после чего сделал шаг назад для лучшего обозрения общего вида.
Яркого свечения не наблюдалось нигде. Зато книги…
Мне померещилось, что буквы на корешках слегка извивались.
Нахмурившись, я подошел к ближайшей полке и взял в руки один из томов. Текст перестал шевелиться, но я по-прежнему не мог его прочитать!
В целом он здорово напомнил мне ту книжицу из стеклянной коробки дедушки Смедри. Такие же каракули. Почеркушки, оставленные ребенком, которому вручили листок бумаги и ручку и позволили упражняться в искусстве стиля «наив». Ни порядка, ни смысла, но зато какое количество!
— Книги… — сказал я своим спутникам. — Дедушка Смедри держит одну такую на автозаправке!
— Забытый Язык! — сказал Синг из противоположного угла комнаты. — Причем очень похоже на то, что и у Библиотекарей мало успехов по его расшифровке. Гляньте сюда!
Мы с Бастилией подошли к нему. На столе, за которым он сидел, были во множестве разложены страницы с уже знакомыми загогулинами. Рядом красовались различные комбинации английских букв. Их явно написал кто-то, силившийся отыскать в загадочных каракулях смысл.
— А что будет, — спросил я, — если им таки удастся что-нибудь перевести?
Синг фыркнул.
— Могу только пожелать им удачи. Лучшие умы бьются над этим уже много веков.
Я спросил:
— А зачем?
— Ну как же, — принялся объяснять Синг. — Тексты Забытого Языка содержат в себе важнейшие тайны. Именно поэтому этот старинный язык в свое время и позабыли.
Я нахмурился. Концы определенно не сходились с концами.
— Что-то гложут меня смутные сомнения, — сказал я. — Если этот язык до такой степени важен, чего ради было его забывать?
Они посмотрели на меня как на идиота.
— Алькатрас, — сказал Синг. — Забытый Язык оказался утрачен не случайно и не одномоментно. Нас заставили его позабыть! Около трех тысяч лет назад мир необъяснимо утратил способность разбирать это письмо. Никто толком не понимает, как подобное могло произойти, но Инкарны, или Воплоты, — народ, оставивший эти тексты, — пришел к выводу, что мир недостоин их языка. И мы были принуждены его позабыть, а с ним — и технику чтения всего, что на нем написано.
Бастилия спросила (кстати, уже не первый раз):
— Вас в этих ваших школах вообще чему-нибудь учат?..
Я в упор посмотрел на нее.
— А чего ты ждала от школ, организованных Библиотекарями?
Она пожала плечами и отвела глаза.
— Нам, — сказал Синг, — понадобилось три тысячи лет, чтобы вернуть хотя бы толику знаний, которые у нас некогда украли Инкарны. А какие бездны остаются до сих пор неоткрытыми!.. Три тысячи лет — и никто еще пока не взломал код Забытого Языка…
В комнате воцарилась тишина.
— Ну? — сказала наконец Бастилия.
— Что — «ну»? — спросил я.
Она снова посмотрела на меня поверх очков, на сей раз страдальчески.
— Пески Рашида, — выговорила она раздельно. — Есть они здесь или нет?
— Ну, — сказал я, — особого сияния нигде не видать…
— Что ж, это тоже результат. Ты ведь увидел бы Пески, даже будь они запрятаны в Стекло Восстановления.
— Да, но кое-что занятное я все же подметил, — заявил я, оглядываясь на книжные полки. — Когда я первый раз посмотрел на корешки, буковки шевелились!
