Крессида Коуэлл - Как приручить дракона
Были тут и драконы: у ног Стоика переругивались Головотяп и Крючкозуб, на спинку Иккинговой кровати взгромоздилась Страхкорова. (Драконы вернулись, как только услышали взрыв и поняли, что Прежние Хозяева Олуха снова стали Хозяевами. Будучи драконами, они никак не объяснили свое исчезновение, однако из вежливости всё же напустили на себя чуть-чуть виноватый вид.)
— Он жив! — восторженно закричал Стоик Обширный, и все радостно загалдели. А Валгалларама увесистым кулаком ткнула Иккинга в плечо, что у викингов равносильно крепкому объятию.
— Мы тут все собрались, — сказала Валгалларама. — Ждали, когда ты проснешься.
Иккинг сел на постели. Сон как рукой сняло.
— Не все, — возразил он. — А где Беззубик?
Все смущенно замялись, никто не отваживался посмотреть Иккингу в глаза. Стоик неловко покашлял.
— Прости, сынок, — сказал он. — Но его с нами нет. Он умер всего несколько часов назад. В эту самую минуту всё Племя устраивает ему Героические Похороны. Это великая честь, — тороплива продолжил Стоик. — Он будет первым драконом, похороненным по Викинговскому Обряду…
— Откуда ты знаешь, что он умер? — раздраженно спросил Иккинг.
Стоик удивленно заморгал.
— Ну, как откуда: все признаки налицо — сердце не бьется, дыхания нет, тело холодное как камень. Совершенно ясно: он мертв.
— Нет, ПРАВО, папа, — воскликнул Иккинг, едва сдерживая злость. — Ну неужели ты НИЧЕГО не знаешь о драконах? Он, наверное, впал в СОННУЮ КОМУ! А это ХОРОШИЙ ПРИЗНАК: значит, он выздоравливает.
— Oх, клянусь усами Тора! — засуетился Стоик. — Похороны начались полчаса назад…
— Надо их немедленно остановить! — завопил Иккинг. — Драконы слабо огнеупорны. Они сожгут его заживо!
С удивительной энергией (если учитывать обстоятельства) Иккинг вскочил с постели, выбежал из комнаты, а потом и из дома. За ним по пятам мчался Рыбьеног со Страхкоровой.
***На берегу Хулиганской Гавани торжественная церемония Викинговских Военных Похорон подходила к концу.
Зрелище было удивительное, но у Иккинга не было настроения на него любоваться.
Небо было усеяно звездами. Безмятежное море блестело, как стекло. На скалах в полном молчании выстроились Племена Лохматых Хулиганов и Безжалостных Остолопов, и каждый держал в руке горящий факел.
Пришел даже Сопляк. Он старался напустить на себя торжественный вид; в знак уважения снял с головы шлем и то и дело приглаживал гладко причесанные волосы.
— Туда ему и дорога, головастику с крылышками, — тихо шепнул он Песьедуху Тугодуму, и тот угодливо хихикнул.
— Так ему и надо за то, что нарушил Закон, — фыркнула Огневица, взглянув на Слизняка, который ковырял в носу, сидя на плече у Песьедуха.
На воду была спущена точная копия викинговской ладьи. Ветерок тихо погнал ее прочь от острова Олух, по лунной дорожке, мимо голых остовов сгоревших флотов Стоика Обширного и Пирамидона Остолопа. На палубе ладьи Иккинг с трудом различил маленькое тельце Беззубика. Возле него стоял Стоиков щит, пронзенный длинным Драконовым Зубом, точно гигантским вражеским мечом.
Брехун Крикливый протрубил в рог траурный сигнал. Он уже полностью оправился после недавнего неожиданного полета.
— Т-Р-Р-У-У-У-У-У-М-М-М!
Двадцать шесть отборных лучников Стоика, стоявших в почетном карауле вдоль правого берега гавани, медленно подняли луки. Каждый из них вложил в лук зажженную стрелу.
— Н-Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т! — во всё горло завопил Иккинг самым громким криком, на какой был способен.
Но было уже поздно.
Пылающие стрелы изящно взмыли в воздух, опустились на кораблик и подожгли его.
Кое-кто в толпе поднял глаза, чтобы посмотреть, кто это осмелился нарушить ход церемонии.
— ИККИНГ! — радостно закричал Бандюг Остолоп, первым узнавший фигурку на горизонте. По толпе прокатился удивленный ропот: все шептали друг другу «Иккинг?», повторяли его имя всё громче и громче, приветствовали радостными криками.
У Сопляка отвисла челюсть. Он был совсем не рад видеть Иккинга живым и здоровым. Сопляк еще мог примириться с Иккингом как с мертвым Героем, но появление живого Героя Иккинга его сильно разочаровало.
А Иккинг смотрел на горящий кораблик, и по его лицу катились слезы.
Ладья накренилась, и Стоиков щит с драконьим Зубом упал в воду. И когда последний обломок кораблика был готов исчезнуть под волнами, погибнуть под натиском огня и воды, пламя взметнулось в воздух футов на двадцать. И из этого пламени, расправив крылья, как птица Феникс, волоча за собой огненный хвост, как комета, выпорхнул… как бы вы думали, кто?
Беззубик!
Он воспарил высоко-высоко, к самым звездам, оставляя за собой яркий огненный след. А потом стал пикировать всё ниже, ниже, ниже, к морю, и в последний миг снова взметнулся вверх, под восторженные крики зрителей. Иккинг всё тревожился, не больно ли ему, но тут, наконец, дракончик пролетел прямо над его головой. И мальчик услышал победоносный клич Беззубика.
Пусть у Беззубика и были свои недостатки, нельзя было не восхититься его артистическим дарованием. Обычно Простые Садовые драконы не славятся своими летными качествами, но даже самый простой Простой Садовый дракон, объятый пламенем, являет собой потрясающее зрелище.
Беззубик пылающей звездой носился по черному небу, как живой фейерверк, выполняя головокружительные сальто, вычерчивая мертвые петли. Толпа, мгновение назад готовая оплакивать гибель и Беззубика, и, возможно, Иккинга, восторженно бесновалась и аплодировала дракончику, а тот порхал над головами, осыпая зрителей дождем искр.
Наконец пламя стало слишком жарким, и Беззубик нырнул в море, чтобы погаснуть, но тотчас же выпорхнул обратно и взлетел на плечо Иккингу. Оттуда он торжественно раскланялся в ответ на бурные аплодисменты, слегка испортив впечатление самодовольным «Ку-ка-ре-ку!».
Стоик Обширный призвал толпу к молчанию и в полный голос, пророкотал Праздничную Речь:
— Хулиганы и Остолопы! Грозы Морей, Сыновья Тора и самые суровые Хозяева Драконов! Имею честь представить вам нового воина Племени Лохматых Хулиганов. Мой сын — ИККИНГ НЕЗАМЕНИМЫЙ!
Слова его эхом раскатились по окрестным холмам и были много раз повторены ликующей толпой. Ночной ветерок подхватил их и разнес по островам, и вскоре, казалось, весь мир повторяет, каким Незаменимым оказался в конце концов Иккинг.
Таков, друзья мои, таков Самый Трудный Путь в Герои.
ЭПИЛОГ АВТОРА, ИККИНГА КРОВОЖАДНОГО КАРАСИКА III, ПОСЛЕДНЕГО ИЗ ВЕЛИКИХ ГЕРОЕВ-ВИКИНГОВ
История на этом, само собой, не заканчивается.
Все девятнадцать мальчишек, много лет назад вместе со мной проходивших Посвящение, были приняты в Племена Лохматых Хулиганов и Безжалостных Остолопов за их Героические Деяния по истреблению сразу двух Моредраконусов Гигантикусов Максимусов в один день. Битва у Мыса Мертвая Голова вошла в викинговские легенды и будет передаваться бардами из уст в уста, покуда на земле существуют барды, способные петь.
Но в наши дни бардов осталось совсем мало. Более того, никто с тех пор не видел Моредраконуса Гигантикуса Максимуса, и люди потихоньку перестают верить в то, что подобные великаны существовали на свете. Ученые написали много статей, утверждая, что существо такой величины не способно поддержать свой собственный вес. А все драконы, которые могли бы подтвердить мои слова, уползли обратно в море, туда, где человек их не достанет, и, поскольку Героизм нынче не в моде, никто не верит Герою вроде меня на слово.
Но с драконами нужно держать ухо востро — уж я-то их знаю. Может быть, они просто затаились и спят в черных океанских глубинах. Бесчисленные сонмища драконов оцепенели в Сонной Коме, и неведомые рыбы плавают среди их хвостов, прячутся за когтями и мечут икру в драконьих ушах.
Но однажды может настать время, когда Герои снова понадобятся.
Однажды может настать время, когда Драконы вернутся.
И когда это время придет, людям будут нужны знания о том, как дрессировать драконов и как воевать с ними. Надеюсь, эта книга поможет славным Героям Будущего больше, чем когда-то мне помогла некая книжечка с таким же названием.
Легко забыть, что на свете существуют такие Чудовища.
Я и сам иногда про них забываю, но тогда я поднимаю глаза — а сейчас я как раз их поднял — и представляю себе большой щит, покрытый толстой коркой ярких, как самоцветы, раковин и кораллов, и восьмифутовый Зуб, торчащий посередине этого щита. Я протягиваю руку и трогаю край этого Зуба. Он до сих пор, по прошествии многих лет, остр как бритва, и при неосторожном касании пальцами страницы этой книги могут окраситься кровью. Я склоняю голову (не слишком близко к Зубу) и отчетливо слышу далекое, едва различимое пение:
