Жюль Верн - Том 3
Не прошло и десяти минут, как завороженные зрители столпились вокруг нашего Фигаро, устроившегося на площади в «ложе», то есть в лавчонке, служившей еще и кабаком.
«Ложа» принадлежала бразильцу, жителю Табатинги. Здесь за несколько ватемов[41] жители могли получить туземные напитки, чаще всего ассаи, — довольно густой ликер, изготовленный из пальмовых плодов, который пьют из куи[42].
Теперь мужчины и женщины спешили занять место на табуретке перед цирюльником, причем мужчины усердствовали не меньше, чем дамы. Ножницам Фрагозо приходилось бездействовать, ибо не могло быть и речи о том, чтобы остричь эти роскошные густые шапки волос. Но зато его гребню и щипцам, которые уже накалялись на жаровне в углу, предстояла немалая работа.
А наш мастер еще и подзадоривал толпу!
— Друзья мои! — кричал он. — Вы убедитесь, как прочна завивка, только не сомните ее, когда ляжете спать. Она продержится целый год, а ведь это самые модные прически в Белене и в Рио-де-Жанейро! Королевские фрейлины и те причесаны едва ли лучше! И обратите внимание — я не жалею помады!
Что и говорить, помады он не жалел! Правда, за помаду сходило обыкновенное топленое сало, к которому подмешивался сок душистых цветов; смесь застывала что твой цемент!
Воистину волосяные сооружения, созданные рукой Фрагозо, можно было назвать настоящими дворцами, в которых сочетались самые разные архитектурные стили. Локоны, кольца, завитки, косички, кудряшки, начесы, волны, штопоры, букли — всему находилось место. И никакой подделки: ни тебе накладных волос, ни валиков, ни фальшивых шиньонов! Волосы у туземцев не какая- нибудь чахлая поросль, истощенная частыми вырубками, это скорее густой лес во всей его девственной красе и силе. Однако Фрагозо не пренебрегал и украшениями: где-то добавит несколько живых цветов, где-то две-три длинные рыбьи кости, а то приладит медные или костяные побрякушки, принесенные ему местными щеголихами. Модницы времен Директории[43] наверняка позавидовали бы изысканности этих хитроумных причесок, уложенных в три, а то и в четыре яруса, и сам великий Леонар[44], пожалуй, преклонился бы перед мастерством своего заморского коллеги.
Вот тут-то ватемы и рейсы — единственные деньги, на которые жители Амазонки обменивают свои товары, — рекой потекли в карманы Фрагозо, который принимал их с явным удовольствием. Однако вскоре стало очевидно, что до наступления вечера он не успеет обслужить клиентов, которые все прибывали. У входа в «ложу» теперь толпились не только жители Табатинги: весть о приезде Фрагозо мгновенно облетела округу. Туземцы стекались со всех сторон: индейцы тикуна — с левого берега; майоруна — с правого; пришли и те, кто жил на берегах Кажуру, и те, кто поселился в деревнях на Жавари.
На площади выстроился длинный хвост желающих. Счастливцы и счастливицы, побывавшие в руках у Фрагозо, гордо ходили из дома в дом, хвастаясь своими прическами и боясь повернуть головы — совсем как большие дети, какими они и были.
Когда пробило полдень, наш занятый по горло Фигаро не мог улучить минуту, чтобы сбегать позавтракать на жангаду, и ему пришлось ограничиться стаканчиком ассаи, горстью вареной тапиоки и черепашьими яйцами, которые он глотал между делом, продолжая орудовать щипцами.
Кабатчик тоже был не внакладе: каждая прическа тотчас обмывалась напитками из его погребов. Приезд знаменитого Фрагозо — штатного и сверхштатного парикмахера племен Верхней Амазонки — поистине явился для Табатинги крупным событием!
Глава XIII Торрес
Пробило пять часов. Фрагозо выбился из сил и боялся, как бы ему не пришлось провести здесь ночь.
В эту минуту на площадь вышел человек и, увидев сборище туземцев, подошел к кабачку.
Несколько минут незнакомец внимательно и недоверчиво разглядывал Фрагозо. По-видимому, осмотр удовлетворил, потому что он вошел в кабачок. Вполне приличный дорожный костюм подчеркивал статность его фигуры. Но густая черная борода, которой, как видно, давно не касались ножницы, и отросшие волосы настоятельно требовали вмешательства парикмахера.
— Здорово, приятель! — сказал он, легонько хлопнув Фрагозо по плечу.
Услышав приветствие, произнесенное на чистом бразильском языке, а не на смешанном местном наречии, цирюльник обернулся.
— Соотечественник? — спросил он, продолжая трудиться над непокорным завитком на голове индианки.
— Да, — ответил незнакомец, — соотечественник, который нуждается в ваших услугах.
— С нашим удовольствием, сию минуту! — сказал Фрагозо. — Вот только обслужу даму.
И он закончил прическу двумя взмахами щипцов.
Хотя новоприбывший не имел права занять освободившееся место, он без дальних слов уселся на табуретку, что не вызвало возражений среди туземцев, вынужденных уступить ему очередь.
Фрагозо отложил щипцы и взялся за ножницы, задав традиционный вопрос:
— Что прикажете?
— Подстричь бороду и волосы, — ответил незнакомец.
— Слушаюсь. — И Фрагозо запустил гребень в густые волосы клиента. — Вы прибыли издалека? — заговорил Фрагозо, который не мог работать без того, чтобы не болтать.
— Из окрестностей Икитоса.
— Что вы говорите! Я тоже! — воскликнул Фрагозо. — Я спустился по Амазонке от Икитоса до Табатинги. Разрешите узнать ваше имя?
— Пожалуйста, — ответил незнакомец. — Меня зовут Торрес.
Когда волосы клиента были острижены «по последней моде».
Фрагозо перешел к бороде, но, взглянув ему в лицо, невольно замер на месте; однако тут же справился с собой и снова заработал ножницами.
— Послушайте, господин Торрес... ваше лицо мне знакомо! Не встречались ли мы где-нибудь с вами прежде? — спросил цирюльник.
— Не думаю, — поспешно ответил Торрес.
— Стало быть, я ошибаюсь. — И Фрагозо опять углубился в работу.
Минуту спустя Торрес вернулся к прерванному разговору.
— На чем вы ехали из Икитоса?
— От Икитоса до Табатинги?
— Да.
— На громадном деревянном плоту, по приглашению достойного хозяина фазенды, который плывет по Амазонке со всей семьей.
— Ах, вот как! — откликнулся Торрес. — Вам повезло, приятель. Вот если бы ваш хозяин согласился взять и меня...
— А разве вы тоже собираетесь спуститься вниз по реке?
— Вот именно.
— До Пара?
— Нет, только до Манауса, там у меня дела.
— Ну что ж, думаю, мой хозяин охотно окажет вам эту услугу.
— Вы уверены?
— Более чем.
— А как зовут владельца фазенды? — небрежно спросил Торрес.
— Жоам Гарраль, — ответил Фрагозо и, отвернувшись, пробормотал про себя: — Ей-богу, я где-то видел его лицо!
— Так вы думаете, — продолжал Торрес, — Жоам Гарраль согласится взять меня с собой?
— Не сомневаюсь! То, что он сделал для такого бродяги, как я, конечно, не откажется сделать и для вас, своего соотечественника.
— Он плывет один на своей жангаде?
— Я же вам только что сказал — со своею семьей, и все они прекраснее люди, уверяю вас. Экипаж состоит из индейцев и негров — работников фазенды.
— А он богат, ваш хозяин?
— Еще бы! Строевой лес, из которого связана жангада, вместе с товарами, которые на ней везут, уже составят целое состояние.
— Значит, Жоам Гарраль только что пересек бразильскую границу вместе с семьей? — переспросил Торрес.
— Ну да, — подтвердил Фрагозо, — с женой, сыном, дочерью и ее женихом.
— Так у него есть дочь?
— Да, и притом красавица.
— И она собирается замуж?
— За славного молодого человека, военного врача из беленского гарнизона.
