Гарри Тин - Нашествие пришельцев
И он загикал, подражая кличу индейцев на тропе войны:
Йо-йо,
Шоколадка,
Размазня, словно оладка.
Йа-йау
Потому у что он не Жвачкин,
А с утра до ночи — Спячкин.
Это было самое больное место Жвачкина. Шоколад! Не для себя, а для того же Альфа и Па. Великое искусство! А Дормидонт сравнил творение шоколада с жареньем лепешек. Неслыханное оскорбление!
— Дуэль, только дуэль и ничего больше! Все равно на чем. Хоть на рогах. Горе Доремидоре! А ведь был когда-то моим лучшим другом.
Зацепившись за первую разумную мысль во всей этой странной перепалке между бывшими друзьями, Альф поднял руки вверх и опять бросился между ними.
— Да остановитесь вы хоть на секунду и подумайте! Особенно это касается тебя, Дормидонт, Раньше ты любил такое делать. Что-то здесь не так. Совершенно не похоже на Пуфика, чтобы он раскрывал чьи-то секреты. Даже Азе. Верно, Пуфик?
Тот только согласно кивнул головой. Не оправдываться же ему в том, чего за ним никогда не водилось.
— А Ма? Да Ма вас всех любит. И Дормидонта считаем самым мудрым и разумным из нас всех. Включая меня. А иногда даже и Па. Не могла она такого о нем сказать!
Альф беспомощно опустил руки, не зная, чем еще можно убедить стоящих по обеим сторонам от него противников. Вдруг какая-то мысль пришла к нему в голову. Он быстро повернулся к Азе.
— А ну признавайся, мой воробушек, что все это ты начирикала сама. Только зачем?
Аза виновато опустила свои большие ресницы. Но если бы кто смог заглянуть под них, то там он не заметил бы даже и намека на какое-нибудь раскаяние, так явно выразившееся в ее виноватой позе.
Все терпеливо ждали. Даже Жвачкин забыл о Дормидонте, заинтригованный новым поворотом событий.
— Чтобы вы не закисали, вот зачем! Если вы считаете, что все пропало, то почему тогда вас так задело сказанное мною? Какая вам разница, если вы уже собрались умирать? Ну а если вас интересует жизнь, то за нее надо бороться.
Альф с изумлением и невольным восхищением глядел на Азу. Это же надо так было придумать. Чисто женская логика!
— Конечно, я все это наврала, — продолжала Аза. — Вот только Пуфика немного жалко, что наговорила на него. А вам надо перестать сидеть и плакать.
— Кто это здесь плакал? — грозно переспросил Жвачкин. — Мы с Дормидонтом вообще такого не умеем. Может быть Альф? Ну так он еще маленький, ему простительно.
Для Альфа, которого при Азе назвали маленьким, да еще плаксой, это было чересчур. Он широко открыл рот, намереваясь занять освободившееся Жвачкиным место в только что закончившемся споре. Но Аза не дала ему этого сделать.
— Все. Если вы не плаксы, то докажите это и помиритесь. Ну, и меня простите, если сможете.
— Конечно простим, — с готовностью согласился Жвачкин и протянул Дормидонту руку.
— Простим, что же делать, — с несколько меньшей охотой поддержал его Дормидонт. — Что с нее взять, девчонка ведь, только куклы в голове.
Ударчик получился неплохой, но Аза сдержалась, хотя и с большим трудом. Жвачкин заметил это и с удовольствием проблеял:
— А теперь пожмите руки и простите друг друга.
Не совсем остыв, Аза начала процесс с Пуфика. Расцеловав его, она чмокнула Дормидонта, шепнув ему на ухо: «Ну, ты понимаешь, старичок…» и пожала руку Альфу.
— Нет, так не пойдет, — завопил Жвачкин. — И его поцеловать, и меня!
Пришлось Азе выполнить это требование, что Жвачкину очень понравилось, а Альфу, похоже, нет. Или, может, он только притворился? В любом случае, он чмокнул Азу ответно.
Закончив примирение, весь экипаж хором, вслед за Азой, повторил слова звездной ободрялки, тут же придуманной ею.
Раз, два, три, четыре, пять,
Нас не трудно сосчитать,
Зато сложно победить
И заставить злыми быть.
Раз, два, три, четыре, пять,
Начинаем наступать
На невзгоды, на беду,
Несчастливую звезду.
Разу два, три, четыре, пять,
Кончит буря бушевать.
Голову склонять постой,
Возвратимся мы домой:
Чтобы дух не потерять,
Всех друзей вновь увидать,
Раз, два, три, четыре, пять,
Повторяем мы опять.
После этого поднявшая дух пятерка разошлась по местам и каждый занялся своим делом. Дормидонт с Пуфиком приступили к повторному осмотру двигателей, а остальные занялись определением местонахождения космолета и внешним наблюдением.
Глава вторая
Совсем другой Марс
Для определения местоположения в пространстве бортовой компьютер требовал каких-либо координат или ориентиров. Ни того, ни другого они дать не могли. Даже Земля настолько далеко ушла по своей орбите, что ее не стало видно. Не говоря уже о Луне. А может и были видны, но никто не мог их различить среди других крошечных огоньков бесконечного космоса.
Зато Жвачкин крутил трубу своего телескопа не напрасно. Что-то такое он там обнаружил.
— А ну-ка посмотри, — позвал он Азу, — кажется, та звездочка к нам приближается.
Аза теперь свободно могла отходить от своего места второго пилота. Ведь ее амулет «оживлял» автопилот, который совершенно теперь был не нужен на неуправляемом космолете. Все равно ни одна его команда по изменению курса не могла быть выполнена. Почти то же относилось и к Альфу, но его личный амулет требовался для обзорного локатора, чтобы хоть немного ориентироваться в окружающей обстановке.
Аза подошла взглянуть в окуляр телескопа и ничего там не обнаружила. Нетерпеливо подпрыгивающий сзади Жвачкин пытался ей помочь:
— Видишь яркую звездочку?
— Конечно, вижу. И не одну. Но они не приближаются.
— Да не туда смотришь. Там рядом с ней еще две, почти на одинаковом расстоянии.
— Как же расстояние может оставаться одинаковым, если звездочка движется?
— Но не так же быстро. Надо хорошо присмотреться.
— Нет, не вижу.
— Ну тогда посмотри еще левее, там находится хорошо заметная группа из пяти звездочек.
— Левее ничего нет. Те три, о которых ты говорил, сами находятся на самом краю.
— Так ты не туда глядишь! — обрадовался Жвачкин ошибке Азы. — Те, о которых я говорил, располагаются справа.
— Так бы и сказал.
— Так я и говорю. Справа три и чуть левее пять.
— Есть, есть. Звездочки есть, а движения нет, — разочарованно вздохнула Аза.
— Дай я посмотрю, — и он быстренько отодвинул Азу в сторону. — Ну как же не приближается, еще как приближается.
— А расстояние все еще одинаковое между тремя точками?
— Конечно одинаковое.
— Тогда или она не приближается, или приближаются все три, или ничего непонятно.
На помощь им пришел Альф, на время оторвавшийся от локатора. Но и он не заметил никакого движения. Правда, после настойчивых убеждений Жвачкина им понемногу стало казаться, что отмеченная звездочка сияет чуть-чуть ярче других, но и только.
— Ты, Шоколадик, желаемое принимаешь за действительное. Вот в чем причина. Лучше поищи в другом месте.
Пришлось Жвачкину последовать совету. Но все же время от времени он не мог сдержать себя и подходил к трубе. К вечеру и это перестал делать. Взаимное расстояние между тремя соседними звездами совершенно не менялось.
Прошло еще несколько дней. И вот, в очередной раз крутя телескоп, Аза невольно нацелила его на знакомое место. Положение звездочки не изменилось. Но она стала много ярче! Это могло обозначать только одно: какое-то светящееся тело двигалось прямо на них.
Что касается Жвачкина, то оказывается, он все время только об этом и говорил.
— Это вам не было видно. А я чувствовал, что расстояние уменьшается. Только не смог этого до вас понятно довести. Просто я сам очень быстро соображаю.
Еще через неделю звездочка превратилась в шар, который продолжал расти прямо на глазах. Так как света он давал мало, то это могла быть только планета. Но в отличие от Земли, шарик казался не голубым, а чуть-чуть розоватым.
— Марс! — почти сразу догадался Альф.
— Да, я тоже вспомнил о Марсе. Жалко, что он этого не видит, — не понял Альфа Жвачкин.
— Да не тот Марс, а этот, наш!
— Ну да, наш, а какой же еще?
— А есть еще не наш, а этот.
— Ага, понятно, — соглашался Жвачкин. — Существуют два Марса: Наш и Этот. Только непонятно, кем является тот Марс, что остался на Луне, Нашим или Этим?
— Он является Тем. Тем, что остался на Луне. А это к нам приближается планета Марс.
— Мы так ее назвали в честь нашего Марса? Что-то я не слышал об этом, — удивился Жвачкин.
— Не ее так назвали, а наоборот, Марса назвали Марсом в ее честь.
— Так они раньше встречались? — поразился Жвачкин.
— Кто они?
