Мартин Райтер - Последние Врата
Олаф неопределенно пожал плечами.
— А вообще, я предлагаю в школу не идти. Кому нужны эти школы, если неизвестно — будем ли мы завтра живы? Лично я никуда идти не собираюсь. А вы?
Питер промолчал, а Генрих сказал:
— Утро вечера мудренее. Но мне еще надо найти гномов, сказать, чтобы привели на встречу старика Эйвинда...
— Зачем он нам? — удивился Олаф.
— Он может помочь нам прочесть манускрипт.
— Кто такой Эйвинд? — спросил Питер. — Эксперт по истории?
— В некотором роде, — кивнул Генрих. — Ты, Олаф, где живешь?
— Улица Якоба, двадцать семь. Это напротив оптики «Фильман». Если что, я буду дома, заходите.
Часы на городской ратуше пробили четвертый час. Солнце медленно, словно нехотя, тянулось к крышам домов и верхушкам деревьев. Его лучи еще не набрали силы, и окна домов оставались темными. Воздух был полон свежести, а улицы тишины. Друзья направлялись к старому кладбищу.
Глава XVII
ГОЛОВОЛОМКА ДРЕВНИХ
Оказавшись дома, Генрих открыл футляр, развернул манускрипт. Яркий свет лампы высветил детали древнего письма. Кожа пожелтела от времени, на ней расползлись ржавые пятна, а края и нижняя часть пергамента хранили следы крысиных или мышиных зубов. Чернильные рукописные строчки, выстроенные в ровные столбцы, поблекли, но все же не настолько, чтобы нельзя было разобрать буквы. Манускрипт был написан готическим шрифтом, что усложняло чтение. Впрочем, главная трудность заключалась не в прочтении, а в понимании смысла. Это были стихи, связь между строчками которых угадывалась с трудом.
Не в силах уснуть, Генрих просидел над древним письмом до звонка будильника, потом спрятал манускрипт в рюкзак и отправился к развалинам дома графов Ойшенгеров. Он хотел лишь сказать гномам, чтоб они разбудили пленника и привели старика к Олафу Кауфману, но нетерпение оказалось настолько сильным, что в школу Генрих не пошел. Он дождался, когда гномы выволокут возмущающегося Скальда Ярлов из темницы, и зашагал вместе с ними прямиком на улицу Якоба. По пути Генрих рассказал пленнику о рукописи и о том, что требуется помощь в ее расшифровке. Старик не ответил «да», но из-за опасения перед гномами не сказал и «нет». Видимо, был он с утра не в духе, так как всю дорогу молчал.
Генрих отыскал кнопку с надписью «О. Кауфман», позвонил раз, другой. Дверь открылась.
— Прочитал я эту рукопись и ничего не понял, — сказал Генрих Олафу, едва переступив порог. — Совсем ничего. Дождемся Питера и будем вместе разбираться...
— А я уже здесь! — раздался из комнаты голос Питера.
— Ты тоже не в школе? — удивился Генрих.
— Когда речь идет о научном открытии, способном перевернуть весь мир, школа отступает на задний план. Давай скорее манускрипт, а то я сейчас умру от нетерпения!
Генрих прошел в комнату, следом за ним гномы втащили старого поэта.
— Этот старик немного не в себе, — шепнул Олаф Питеру. — Так что ты не обращай на его болтовню особого внимания.
Питер понимающе кивнул, поднялся с кресла и протянул скальду руку.
— Меня зовут Питер Бергман.
— Эйвинд из Норддерфера, — буркнул старик, непонимающе взглянул на руку Питера и добавил: — Скальд Ярлов.
Питер постоял в глупой позе несколько секунд, потом покосился на Олафа, опустил руку и шепнул:
— Ах, ну да. Ты ведь предупреждал.
Он вернулся на свое место, а Олаф уселся на диван, посадив старика во второе кресло. Генрих отпустил гномов, уверив их, что сбежать пленнику ни за что не позволит. Потом мальчик встал посреди комнаты и сказал:
— Итак, сейчас я прочитаю манускрипт, а потом пусть каждый выскажется. Это, похоже, стихотворение. Вот послушайте:
Дороги асов,
тропа мужа Сив —
вот ими Тайны,
что в Море Зверей
глубоко зарыта;
Дочь Мундильфари
злится напрасно —
ей не увидеть
Кожу Мидгардов...
Генрих сделал паузу, а Олаф спросил:
— Кто злится напрасно? Мундифари? Мундильфари, поправил Генрих.
— Что за чушь? хмыкнул Питер. — Это и в самом деле тот манускрипт, за которым мы охотились? М- да. Но моему, мы только зря угробили столько времени и сил.
— А вы что скажете, господин Эйвинд? — обратился Генрих к старику.
Эйвинд, Скальд Ярлов, презрительно фыркнул:
— В Малом Мидгарде даже последний невежа не позволит себе обозвать чушью такие превосходные стихи! Видать, правду говорят: Большой Мидгард населен дикими варварами, далекими от поэтического слога.
— Вы хотите сказать, что понимаете, о чем идет речь? — спросил Генрих, с недоверием разглядывая лицо старика.
— Не надо быть мудрецом, чтоб понять, — старик хмыкнул.
— И что же это за Море Зверей, в котором что-то зарыто? Речь идет о морском дне? А кто такая Мундильфари, которая, если судить по древности письма, умерла от злости лет пятьсот назад. Она королева? Герцогиня?
— Не стану я вам объяснять, — старик гордо задрал кверху бородку. — Мое положение несчастного пленника возмущает мою гордость и запирает уста.
Питер удивленно посмотрел на Олафа. Тот многозначительно развел руками.
— Тогда вашим словам — грош цена, — Генрих пожал плечами. — Вы просто напускаете на себя умный вид, пытаетесь произвести на нас впечатление специалиста по головоломкам...
— А кто такой «специалист по головоломке»? — вздрогнул Эйвинд из Норддерфера. — Палач?
— Нет, — Генрих улыбнулся. — Это знаток, человек, профессионально разбирающийся в тех или иных вещах...
— Хорошо, что не палач, старик с облегчением вздохнул.
— Генрих хочет сказать, — Олаф подмигнул Генриху, — что многие так называемые специалисты на поверку оказываются самыми настоящими шарлатанами. Всякий может заявлять, что разбирается в тех или иных вопросах, но далеко не каждый способен доказать это.
— Значит, вы смеете утверждать, что я шарлатан и не могу доказать своих слов? — Эйвинд побагровел. — Так я вам сейчас докажу. Докажу! Извольте же: то, что ваш умишко не в состоянии уразуметь, именуется среди образованных людей кеннингами.
— Кеннингами?
— Да, кеннингами. На грубом языке, более понятном вам и вашим товарищам, — старик многозначительно покосился на Генриха, — кеннинги — это иносказания. Без них ни один порядочный стих не обходится. Дайте-ка мне эти стихи... Да не бойтесь, я не стану их рвать, как какой-то невежа. Я выше этого. — Эйвинд, Скальд Ярлов, выхватил из рук Генриха рукопись, пробежался по строчкам взглядом. — Должен заметить, к вашему стыду, что кеннинги этого стиха прозрачны, как утренний воздух. «Дорога асов» — это дорога богов, «тропа мужа Сив» — это тропа Тора, а под «Морем Зверей» подразумевается земля. Разумный человек, разгадывая эти кеннинги, сразу бы сообразил, что какой-то путь сокрыт в земле. Да так глубоко, что не только «Дочь Мундильфари», то есть солнце, его не осветит, но даже ветер его не овеет...
— Ветер?
— Ну да, ветер, — раздраженно повторил старик. — Тут ведь ясно написано:
Не отыскать
Волку Деревьев,
Древу Щита
И Серой Спине —
клада, сокрытого
сынами Ивальди...
— И кто ж тут ветер? — не скрывая иронии, спросил Питер.
«Волк Деревьев».
— Понятно, а про Древо Щита я где-то читал — в глубокой древности щиты мастерили из дерева, а потом обтягивали бычьей кожей...
— При чем здесь бычья кожа?! — фыркнул Эйвинд, Скальд Ярлов. «Древо Щита» — это мужчина, воин, а «Серая Спина» — это одно из прозвищ драконов.
— Драконов? Вы сказали — драконов? — Питер рассмеялся. — Бред сумасшедшего, да и только. Ну и эксперта вы разыскали! Просто склад анахронизмов!
— Сам ты, Питер, анахронизм! — перебил Питера Олаф. — Твое дело помалкивать и не перебивать. Итак, господин Эйвинд, Скальд Ярлов, вы утверждаете, что отыскать проход между мирами — «Кожу Мидгардов» — дело нелегкое...
— Именно об этом и говорится в стихе. Проход может быть где угодно, но только не в пещере — в пещеру дракон пролез бы. Возможно, это какая-то дверь... — старик принялся перечитывать текст. — Да, никаких сомнений — это дверь или что-нибудь в этом роде...
— Что-то я ни слова о двери не нахожу, — Генрих недоверчиво покачал головой. Ему, как и Питеру, содержание древнего пергамента казалось бессмысленным.
— Нет, это дверь, — упрямо повторил старик Эйвинд. — Тут же упоминаются сыновья Ивальди, а это прозвище черных альвов, карликов, наилучших кузнецов в мире. Именно они выковали для Одина копье Гунгнир, а для Сив — золотые волосы, которые растут, как настоящие.
— Боги, выкованные золотые волосы — все это полнейшая чушь. Меня этим не обманешь — богов нет! — покачал головой Питер. — Хотя скажу вам откровенно, господин Эйвинд, Скальд Ярлов, мыслите вы оригинально — я чуть было не поверил... Предлагаю выбросить эту бумажку и заняться делом. Мы и без того потеряли уйму времени.
