Екатерина Неволина - Дороги колдовства (сборник)
Узкие улицы были запружены народом. Щелкали фотоаппараты, рассказывали что-то многочисленные гиды. Рига оказалась полным-полна туристов. Затеряться среди них — проще простого. Я и шла от толпы к толпе, прибиваясь то к одной, то к другой экскурсии, ловила обрывки фраз и историй — то на русском, то на английском. По мне скользили чужие равнодушные взгляды. Я была белой вороной на чужом пиршестве, вороной, которую никто не замечал.
Старый собор — тот самый, где мы слушали органную музыку, — вырос передо мной внезапно. Такой огромный и красивый, словно он снился мне. Очередной экскурсовод рассказывал что-то скучающим туристам, но я, не слушая, шагнула вперед. Между камнями, составлявшими стену, темнели глубокие щели, похожие на старые раны. Сами камни были словно обкатаны временем. Не в силах удержаться, я сняла перчатку и приложила ладонь к гладкой поверхности. На минуту мне вдруг показалось, что собор живой и дышит.
Я пошла вдоль стены, очерчивая пальцами свой путь, пока не наткнулась на большую плиту, вмурованную среди прочих камней. На ней был выбит уже почти стершийся, едва различимый, странный крест, напоминающий цветок. Удивительно, но эта плита показалась мне иной, словно бы чужеродной собору. И еще. От нее будто веяло сыростью. Пальцы вдруг обожгло холодом, и я отдернула руку.
Бывает ли у вас странное ощущение, словно на вас смотрят? Так и казалось, что мне в затылок уперся чей-то тяжелый взгляд. И я застыла у стены, боясь даже пошевелиться. Затылок ломило, но оглянуться не было сил.
Ерунда. Расскажи я об этом Наташке, она, конечно, посмеялась бы надо мной и сказала, что во всем виновата моя любовь к чтению и обилие новых впечатлений. Ничего необычного, просто порой я бываю мнительна.
Умом я понимала все это, но рассудок словно отключился, существуя отдельно от меня. Остались только тревога и ожидание. Чего? Я и сама не знала.
— Тебе тоже нравится это место?
Незнакомый мальчишеский голос прозвучал так внезапно, что я, готовая к неожиданностям, испуганно вздрогнула.
Я оглянулась.
На вид ему было, наверное, лет семнадцать. Серое короткое полупальто, светлые джинсы, небрежно повязанный черный шарф, растрепанные светлые волосы и серые колючие глаза… Не похож на туриста. Скорее рижанин, хотя и говорит чисто, без акцента.
— Странное место. Стремное какое-то, — ответила я, продолжая совершенно беззастенчиво разглядывать парня.
— А ты права, — он улыбнулся, и на щеках появились ямочки. Ну точно прибалт — как из старого фильма, который мы с мамой смотрели совсем недавно. — Знаешь, в Средневековье был дикий обычай — те, кто желал возвыситься в Царстве Небесном и пострадать на земле во имя Христа, решались на странный подвиг: велели замуровывать себя в стенах храма и погибали через какое-то время от жажды и голода. Очень мучительная и тяжелая смерть, но люди верили, что после — прямая дорога на небеса, как на скоростном лифте: раз — и уже в раю. Уверен, что в этой стене можно найти не одно такое захоронение. Кстати, места таких погребений помечали особым знаком.
Я тревожно покосилась на странный крест и невольно отступила от стены, едва не налетев на чересчур умного незнакомца.
— Зачем ты меня пугаешь? — спросила я.
— Я не пугаю, я рассказываю. Рига вообще полна тайн. В старом городе, которому уже почти девятьсот лет, каждый камень — это история. Основали Ригу немецкие рыцари, прибывшие сюда во главе с епископом Альбертом.
Услышав про рыцарей, я насторожилась и стала слушать внимательнее.
— Они обманом получили у жителей кусок земли, — продолжал парень, — вообще-то такая легенда есть, скажем, и у греков. Когда гости прибывают к чужим берегам и просят у местных кусок земли размером с бычью шкуру. Местные, конечно, смеются и соглашаются, думая, что могут отдать такую малость чудакам-пришельцам. Но не все так просто. Прибывшие разрезают шкуру на тоненькие-тоненькие ремешки, благодаря чему удается окружить и получить в собственное владение весьма солидный земельный надел. А глупым хозяевам остается только кусать локти.
— Да, здорово, — согласилась я. — И что же после? Неужели обманутые прощают?
— Нет, конечно. Местные жители вели с орденом беспрерывные бои, а рыцарские замки то и дело подвергались нападению. Так случилось, например, и с замком Бауски. Его строительство рыцари поручили очень известному архитектору. Были составлены планы, закипела работа. День ото дня стены становились все выше и выше, и вот в небо уже поднимались прекрасные башни, однако масштаб работ оказался таким грандиозным, что до окончания было далеко. И вот одной безлунной ночью подкрались литы. Случилось так, что оба стоящих на страже воина заснули, и враги беспрепятственно миновали их, поднялись в башню, нашли и жестоко убили мастера, а после сожгли все чертежи — чтобы замок уж точно никогда не был возведен…
Он сделал паузу. Я слушала, позабыв о холоде и, наверное, глупо раскрыв рот.
— Так вот, — таинственно произнес незнакомец, — литы не знали, что в казне ордена меченосцев, так называли себя рыцари, хранились копии всех чертежей, поэтому замок все-таки достроили… Однако судьба его не оказалась счастливой. Его беспрестанно захватывали, жгли, разграбляли, пока не уничтожили ровно через пятьдесят лет. Остались только руины, но есть много свидетелей, уверяющих, будто каждое полнолуние на самой высокой башне замка Бауски появляется человек, укладывающий камни. Это убитый мастер, а оба провинившихся стражника искупают свой грех, подавая ему кирпичи и поднося раствор.
— Бр-р! — сказала я, зябко поводя плечами. — Мрачная история. Но все это — дела давно минувших дней.
— Не скажи, — парень хитро покосился на меня. — Ты вот как учишься?
Не ожидая такого вопроса, я, естественно, растерялась.
— Нормально. В основном четверки-пятерки, но вот почти в конце четверти, как специально, пару по физике схватила. За невыполненное домашнее задание, — зачем-то призналась я.
— Пару, говоришь? — он подмигнул. — А вот в рижских университетах в тот момент, когда в городе начинается строительство новых зданий, резко повышается успеваемость.
Он снова замолчал. Я понимала, что он ожидает от меня вопроса, и собиралась было разочаровать его, но любопытство все-таки взяло верх.
— Ну и почему? Рассказывай!
— А потому, что в старину существовал славный обычай: чтобы здание стояло века, нужно замуровать в основание человека. Последняя такая жертва была принесена… в начале двадцатого века. Тогда как раз строился центральный Рижский рынок, и ректор университета, по совместительству — глава тайного общества, предложил принести в жертву самого нерадивого и бесполезного студента. Такой был выбран. Члены тайного общества заманили беднягу к себе, напоили рижским бальзамом и, приковав к стене подземелья тяжелыми цепями, замуровали. Говорят, жители до сих пор боятся спускаться в разветвленные подземные ходы, находящиеся под рынком, поскольку там частенько появляется призрак бедного юноши, который громко стенает, гремит цепями и жалуется, обещая учиться лучше.
— Врешь! — не выдержала я.
— Конечно же нет. Такая легенда существует.
— Ну тогда ее придумали преподы, чтобы поднять успеваемость! А что, удобно! — догадалась я.
— Не уверен, — незнакомец улыбнулся, и на его щеках снова показались лукавые ямочки.
— А что с рыцарями?
— Они успели хорошо погулять в этих краях, прежде чем орден все же распался. Эпоха его владычества закончилась. Местные земли отошли под власть Польши, затем Швеции, а потом уж и России.
— Откуда ты так много знаешь? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Просто мне интересно.
Я хотела спросить его еще о чем-то, но вдруг отчетливо расслышала свое имя.
— Марина! Марина! — кричал кто-то.
На другой стороне площади стояли Наташка и Юрка и отчаянно махали мне руками.
— Это меня, — рассеянно обернулась я к незнакомцу.
— Ну что же, тогда пока!
Он отсалютовал мне рукой и двинулся было прочь, но вдруг обернулся.
— Вспомнил! — воскликнул парень, изрядно удивив меня. — Пока мы болтали, я все пытался сообразить, где мог тебя видеть.
Я презрительно скривила губы: подумаешь, тоже мне — оригинальный способ знакомства. Тем более что вполне можно было без него обойтись: диалог и так шел.
— Ну и где? — спросила я скорее из жалости к его повисшей в морозном воздухе реплике.
— В книге, — ответил он, ничуть не смущаясь нелепости своего ответа.
Я растерялась.
— То есть? Ты шутишь?
— Да нет же. В старинной книге. Она хранится в местном музее. Готов поспорить: в ней есть портрет девушки, похожей на тебя как сестра-близнец, только в одежде века, наверное, пятнадцатого. У тебя не было сестры-близнеца в пятнадцатом веке?
