Михаил Герчик - Лети, Икар!
— Пора приступить к работе, — сказал Алюа, — когда они вышли из операционной. — Надо соединить «Звёздочку» с «Малахитом» и укрепить корабль между центральным и кормовым шарами «Ара». Этим займётся аварийная группа во главе с Нором. К группе прикрепляется Икар.
— Но ведь тогда мне придётся покинуть «Ар»! — воскликнул Икар. — И я не буду знать, как проходит операция! Разреши мне остаться здесь, Алюа!
— Ты пойдёшь с аварийной группой, — строго сказал Алюа. — Наши люди не знают соединительных устройств ступеней «Малахита», а ты знаешь их. У нас осталось мало времени, Икар, и ты должен выполнить мой приказ.
Икар растерянно оглянулся на товарищей, ища поддержки, но все уже направились к шлюзовому отсеку за скафандрами. Тогда, привычным жестом откинув волосы, он твёрдо сказал:
— Хорошо, я выполню твой приказ, Алюа.
И, пошатываясь, пошёл за Нором.
Алюа с сожалением посмотрел ему вслед. Мальчик не знал, что начальник корабля специально поручил ему эту работу, чтобы неизвестность ожидания меньше томила его, чтобы ему легче было пережить эти страшные часы, когда шла борьба со смертью, сразившей его отца.
Круто повернувшись, он пошёл в рубку, соединённую телевизионной аппаратурой с операционной госпиталя.
Место посадки «Ара» отстояло от «Малахита» почти на две тысячи километров. Проще всего было бы, включив двигатели «Ара» на одну десятимиллионную их мощности, перевести звездолёт к неподвижному цилиндру «Малахита». Но это могло вызвать сотрясение «Ара» и помешать операции, и Алюа приказал Нору использовать для буксировки систему гравитационных двигателей. Миниатюрные, заключённые в прозрачные кожухи из сетолита — металла с удивительными свойствами, созданного на Сирасколии, — они обладали колоссальной мощностью. Несложная система управления делала их просто незаменимыми при работах, связанных с перемещением тяжестей.
Повинуясь коротким указаниям Нора, Икар складывал рядом длинные узкие полоски металла, проводил по ним длинной иглой, присоединённой гибким проводом к огромному сверкающему пульту, на котором вспыхивали разноцветные лампочки, и листы намертво сшивались. Он записывал показания стрелок на приборах, но мысли мальчика были в операционной, где лежал сейчас его отец. И сердце Икара сжималось от неуёмной тоски.
Вскоре маленький отряд, тяжело нагружённый аппаратурой, вылетел к «Малахиту». И Икару пришлось сосредоточиться на работе своего двигателя, чтобы не отстать от других и не уронить очень хрупкие на первый взгляд приборы, нести которые ему поручил Нор. Передавая приборы мальчику, Нор сказал, что, если они разобьются, восстановить их будет невозможно.
Цепко сжав подлокотники кресла и подавшись вперёд, Алюа впился взглядом в экран телевизора. Он видел, как, нажимая на различные кнопки, Ия окружила операционный стол десятками приборов. Они свешивались с потолка, толпились у изголовья, сверкающие красными и синими глазками лампочек, готовые вступить в борьбу за жизнь человека. Послушные мысли Ии, переданные через генератор биотоков, исследовали каждую клетку тела Ожегова, сердце, лёгкие, мозг…
Вот они отключили сердце, изолировали его от кровеносной системы и подали в него сильную струю свежей крови. Они продули лёгкие и наполнили их живительным кислородом, которого так не хватало ему восемьдесят семь минут назад. Они бомбардировали кору головного мозга омега-лучами, чтобы вызвать к жизни деятельность нервных клеток…
Но стрелки всех приборов продолжали оставаться на нуле.
Алюа на экране телевизора видел, как мелкие капельки пота покрыли лоб Ии. Мягким прикосновением манипуляторы стёрли пот, но она, казалось, не замечала этого. Губы её беззвучно шевелились, казалось, девушка решала в уме какую-то трудную задачу.
Алюа никогда раньше не видел этого человека, распростёртого на операционном столе. Но во всей Вселенной не было сейчас ничего, чего бы он, командир звездолёта, не отдал, чтобы Ожегов очнулся от своего страшного сна. Алюа любил его, как сына, и даже больше, потому что это был человек, о встрече с которым он мечтал всю жизнь.
Алюа взглянул на хронометр — операция уже длилась два с половиной часа. Сколько ещё сможет продержаться Ия?
И вдруг стрелка на приборе, контролировавшем сердечную деятельность Ожегова, чуть заметно дрогнула. В то же мгновение Алюа услышал ликующий крик Ии. Ожегов был спасён!
За дальнейшим ходом операции Алюа наблюдать не стал. Он мгновенно связался с аварийной бригадой.
Икар вместе с Нором укреплял на «Малахите» второй двигатель, когда услышал взволнованный голос Алюа:
— Возвращайся на корабль, Икар! Твой отец спасён!
«Ар» летел к внепланетной космической станции Сирасколии. В чёрной бездне космоса растворилась планета Трит, и только красную звезду её можно было ещё некоторое время рассмотреть в мощные телескопы. Ожегов сидел в Зале Мудрости, держа в своих руках руку Икара, и глуховатым от волнения голосом рассказывал сирасколийцам о своих приключениях у дикарей племени нгхара.
— После двухдневного пути мы прибыли на родовую стоянку. Оказывается, дикари наблюдали за посадкой «Малахита» и выслали отряд, чтобы пригласить «посланцев неба» к себе. Племя нгхаро вело непримиримую вражду с пигмеями, а я как раз попал в их владения.
Нгхаро знакомы с огнём, живут не в пещерах, а в хижинах, кроме каменных, у них есть орудия из серебристого, очень лёгкого и прочного металла. Это — племя охотников, исключительно мужественных и добрых людей.
Меня окружили всеобщим поклонением. Мой скафандр, оружие, прожектор внушали им суеверный ужас. В селении мне отвели самую большую хижину. Возвращаясь с охоты, воины оставляли у неё лучшие куски мяса, съедобные коренья и плоды.
Три баллона кислорода позволяли мне без отлучек на корабль пробыть среди дикарей 16 с лишним суток. Двадцать часов нужно было на обратный путь — я мог передвигаться по планете значительно быстрее дикарей, сказывалась разница в силе притяжения Трита и Земли.
Через несколько дней я смог уже довольно сносно объясняться с дикарями. Язык у них несложный, основная масса слов обозначает названия предметов и действия. Я рассчитывал, что пробуду на Трите около тридцати лет, от знания языка племени зависели все мои дальнейшие планы.
Андрей Дмитриевич рассказывал, как он ходил на охоту вместе с дикарями, как помогал им уничтожать грозных хищников, которыми кишит планета. Во время коротких вылазок он убедился, что Трит богат железом, углём, нефтью и другими полезными ископаемыми. Разработку их Ожегов думал начать после того, как вместе с воинами племени возьмёт на корабле необходимые приборы, инструменты и двигатели и установит связь с другими племенами, населяющими планету.
— На двенадцатый день, после того, как я покинул «Малахит», — говорил Андрей Дмитриевич, — я пошёл к горному кряжу, примыкавшему к лесу, в котором располагалось племя, и богатому каким-то не известным мне металлом, тем самым серебристым металлом, которым пользовались дикари, чтобы разжигать костры. Металл горел при малом количестве кислорода в составе воздуха. Много его было у самой вершины высочайшей горы кряжа. Там он выходил обнажённым пластом.
С трудом добравшись до площадки, нависшей над пропастью, я почувствовал, что начал задыхаться. Во втором баллоне оканчивался кислород. А до выхода металла лезть ещё надо было метров шестьдесят. Тогда я отстегнул от скафандра третий баллон, чтобы поставить его на смену, но вдруг какой-то страшный удар выбил его у меня из рук. Сверкнув на солнце, баллон полетел в пропасть.
Уже теряя сознание от недостатка воздуха, я увидел гигантского ящера, напавшего на меня. Я потянулся к пистолету, однако новый удар свалил меня с ног и я покатился в пропасть. Ящер подхватил меня…
Андрей Дмитриевич побледнел, вспоминая страшные минуты на обнажённой каменной площадке, нависшей над бездной. Икар крепко сжал его руку.
На корабле незаметно летели часы и дни полёта. Всё свободное время Ожегов проводил с Алюа. И всегда рядом с ними был Икар. Не довольствуясь биокибернетическими переводчиками, Андрей Дмитриевич начал изучать язык Сирасколии, перечитывал сотни книг, рассказывающих об этой удивительной планете, рассматривал карты и чертежи. Его киноаппарат, заряженный микроплёнкой, беспрерывно работал, чтобы запечатлеть всё, чего ещё не было на Земле; диктофоны спешили записать каждую мысль, каждое открытие, которое Ожегов делал для себя на «Аре».
Икар помогал отцу и очень гордился тем, что Андрей Дмитриевич поручил ему важнейший участок работы — изучение генератора биотоков и устройство автоматических переводчиков. В царстве машин, электронных устройств, копировавших человеческий мозг и его деятельность, верным проводником Икара был Нор Инд. Отцу во всём помогала Ия.
