Пол Стюарт - Древний странник
Озадаченное выражение на лице Марис растаяло.
Конечно, — сказала она. — День Сокровищницы. Пойдём, Квинт. Тебе понравится. — Она улыбнулась.
Глава восьмая. Сокровищница
День Сокровищницы отмечался ежегодно в первый день второй луны в третьей четверти. Этот значительный день в истории Санктафракса отмечает переход власти от школы землеведения к академикам-небоведам и возложение грозофракса в новой тогда Сокровищнице глубоко в сердце парящей скалы.
Библиотекари-землеведы яростно сопротивлялись этому, ссылаясь на то, что это не только нарушает Третий Закон Плавучести, но что это вообще ни к чему. Решение проблемы парящей скалы, считали они, заключается в изучении её свойств, а не в грубом уравновешивании её грозофраксом.
Небоведы в свою очередь утверждали, что если они немедленно не сделают именно это, то Санктафракс сорвётся с цепи и будет потерян навеки. До голосования дело не дошло. Так как небоведы были уверены в своей правоте и боялись затеряться в Открытом Небе, они прибегли к помощи плоскоголовых гоблинов.
На заре того решающего дня плоскоголовые вломились в Большую Лабораторию и удалили оттуда землеведов. К полудню, впервые за всю историю Санктафракса, небоведы полностью овладели парящей скалой. Они спустили сундук грозофракса в новую Сокровищницу и установили его точно в центре помещения. Чтобы предотвратить возможные попытки саботажа, к сундуку была приставлена охрана, теперешняя страшная и знаменитая Стража Сокровищницы.
Всё это произошло много лет назад, все участники тех событий давно умерли, их имена заняли место в учебниках истории и гражданских актах. Кое-что из тех событий стало традицией в соблюдении ритуалов, даже в повседневной речи. Возглас «Верь Небесам!», например, означает «Всего хорошего!», а «Долой библиотекарей!» — совсем наоборот. День Сокровищницы отмечается как праздник, когда многие рассылают поздравительные открытки и обмениваются подарками, а в трапезной устраивается банкет из семи блюд.
В этот день стража Сокровищницы и сама Сокровищница торжественно инспектируются так называемым Следующим Высочайшим Академиком. С раннего утра у входа в туннель, украшенного по случаю праздника флагами и лентами, собирается толпа зрителей.
— Прекрасная явка в этот раз, — сказал профессор Света, восседая в разубранной карете, которую мощный зубоскал тянул к Мозаичному Квадрату.
— Действительно, — согласился профессор Тьмы, поправив свои меховые рукава и царственно помахав приветствующим зрителям. И погода безупречна, облака, ушли.
Карета прокатилась по сложному узору мозаики ко входу, оформленному в виде пирамиды. Зрители почтительно отступили. Б семи шагах от входа зубоскал остановился, и два профессора спустились на красно-золотой ковёр.
На Квинта эта пёстрая праздничность произвела большое впечатление. Такого он никогда не видел.
— Посмотри на зубоскала! У него в сбруе настоящий болотный жемчуг! А профессора! Неужели это настоящий сосновый горностай?
— Конечно, — ответила Марис. — Белый зимний мех у профессора Света и тёмный летний у профессора Тьмы.
Квинт кивнул и замолчал. Но ненадолго.
— Я не понимаю, зачем эти два следующих. Почему Высочайший Академик сам не проводит этот ритуал? И почему их двое?
— Ты многого не знаешь, Квинт, — тоном превосходства произнесла Марис. — Но если ты будешь всё время болтать, то ничего не увидишь. Смотри молча!
— Извини, — мрачно буркнул Квинт. Больше не скажу ни слова.
— Ну вот и хорошо, — чопорно выговорила Марис. — В такой день я должна соблюдать приличия. — Она ответила на поклон Верховного профессора Школы Дымки величественным кивком. — Ведь я дочь Высочайшего Академика.
Сутулая фигура с капюшоном, закрывающим голову, и серебряным носом, стоявшая ступенькою ниже, обернулась к ним:
— Извините, но вопросы молодого человека вполне резонны. Мы всё воспринимаем как должное, может быть, следовало бы почаще задаваться вопросами.
Марис фыркнула и отвернулась. Квинт повернулся к незнакомцу. Тот продолжал:
— Следующий Высочайший Академик стал выбираться в те времена, когда Большая Лаборатория стала Сокровищницей, а Высочайший Академик был землеведом. Для надлежащей охраны Сокровищницы из небоведов стал избираться Следующий Высочайший Академик. В наши дни Высочайший Академик сам небовед и роль Следующего — почти театр.
У входа в туннель два профессора тем временем медленно и синхронно колотили в дверь посохами. Раз. Два. Три. Когда гулкие удары отзвучали, раздался приглушённый голос:
— Кто там, во имя Неба?
— Друг Санктафракса, — прокричали профессора.
Дверь заскрипела и распахнулась, на пороге появился громадный плоскоголовый страж с мечом в одной руке и шиповатой дубиной в другой. Он выступил вперёд и внимательно осмотрел пришедших.
— Кто это? — шепнул Квинт.
— Сигборд, Главный страж, — прошептала Марис в ответ.
Толпа молчала, затаив дыхание. Плоскоголовый опустил оружие и высказался:
— Входи, друг.
Гул восторга раздался на площади, оба профессора исчезли внутри, дверь за ними закрылась, а толпа зашумела ещё громче. Озадаченный, Квинт замер.
— Друг Санктафракса, — повторил он. — Друг, не друзья.
Почему их двое? Они близнецы?
— Нет, они не близнецы, хотя и очень похожи, — проворчал незнакомец с серебряным носом. — Они встретились юными учениками, их сблизил интерес к вопросам светимости. Со временем они стали одинаково говорить, даже одинаково выглядеть. — Он покосился на дверь. — Подобно предмету, который они изучают, они стали двумя сторонами одной монеты. Было невозможно назначить Следующим Высочайшим Академиком одного из них, не назначив и другого.
— Понял, — удовлетворённо кивнул Квинт.
Толпа неторопливо рассеивалась. Квинт собирался поддаться общему движению, когда незнакомец схватил его за руку.
— Я не из тех, кто мирится с любой ситуацией, — прошипел он.
— Прошу прощения, — посерьёзнел Квинт, пытаясь освободить руку.
Незнакомец не сдавался: — Многие обращают внимание на влияние, которое оказывают профессора Света и Тьмы на Высочайшего Академика. Почему выходец из Школы Дымки должен прислушиваться к советам членов других школ? И почему.
— Пойдём, Квинт, — заторопилась Марис, хватая его за другую руку. — Нам пора. — И она потащила его прочь.
Они влились в толпу, которая покидала Мозаичный Квадрат и распределялась по прилегающим улицам.
Квинт огляделся:
— С чего мы так рванули?
— Он рассеивает сплетни. Я уже много раз сталкивалась с этим. Ложь. Интриги. Вопрос в том, чего он хотел?
Когда дверь за ними захлопнулась, профессора Света и Тьмы перевели дыхание. Так как вся остальная церемония проходила без зрителей, они тоже могли обойтись без формальностей. Профессор Света снял свою трехрогую шапку и почесал плешь.
— Ну, Сигборд, есть у вас новости по вчерашней теме?
Сигборд, громадный плоскоголовый гоблин, множество шрамов и сложные татуировки которого говорили о его долгой карьере стража, поднял свою лампу, обернулся и зашептал:
— Да, сэр. Две новости. Школа Дымки чтото затевает. И не просто ученики. Декан. Верховный декан. Верховный профессор. Два, а может быть, и три.
Профессор Света покачал головой:
— Линиуса надо предупредить.
— Его бы предупредили, — вставил профессор Тьмы, — если бы он был досягаем. Бедняга. Он так хорошо начал… сейчас он ужасно выглядит…
— Он не спит. Он не ест, — согласился профессор Света, — И хотя мне неприятно говорить это о старом и высоко ценимом коллеге, он пренебрегает обязанностями своей высокой должности.
— И всё из-за того, что он проводит так много времени в клетках Нижнего Неба. Я этого не понимаю, — с горячностью добавил профессор Тьмы.
— И я не могу этого понять, — сказал профессор Света. — Как два его ближайших друга, мы должны его убедить обратить внимание на прямые обязанности.
— Сэр, вы должны его предупредить, — вздохнул Сигборд. — Меня он не послушает.
— Предупредить? — в один голос переспросили профессора.
— Это моя вторая информация. Кто-то пытается подкупить стражу клеток.
В этот момент из тенистых закутков туннеля послышалось Скрежетание. Сигборд сжал меч. Наклонил голову и прислушался. Потом снова обернулся к профессорам:
— Надо быть осторожнее. Даже здесь, в туннеле, есть те, кто захочет заработать на подслушанных разговорах.
Профессор Тьмы нахмурился.
— Вы хотите сказать, что страже Сокровищницы тоже нельзя доверять? — прошептал он.
Голос Сигборда стал ещё тише:
— Боюсь, что да, сэр. Поведение Высочайшего Академика влияет на всех в Санктафраксе. Мои люди плохо знакомы с моралью.
