Илья Подольский - Огненная печать
– Ева! – шепотом окликнул меня Антон. Он, щурясь от света, вышел из купе. Наверное, едва намечающиеся размышления придется оставить на потом. А пока меня интересовала вот эта прищуренная личность, вопросительно на меня смотрящая.
– Ты чего проснулся?
– А я и не спал. А ты чего гуляешь по вагону?
– Тебе разве не все равно? – хитро усмехнулась я. – Со вчерашнего дня ты как-то не особо общителен.
– А что, не с кем поговорить? – спросил он.
Что ж, один – ноль в его пользу.
– Ладно, Антон, боюсь, что мы рассоримся с тобой, и только. Ты прекрасно знаешь, почему мне не с кем поговорить. А если не хочешь говорить со мной о браслете, ради бога. И вообще зря мне казалось, что одна голова – хорошо, а две – лучше. По-моему, достаточно будет и одной, – сделала я вывод. – Спокойной ночи!
Мне хотелось прибавить «умник», но я себя сдержала.
* * *История браслета тонула в море непонимания, туда же стекались мелкие речки всяких обид. Но чем труднее было добиться хоть какой-то магической вести, тем больше появлялось во мне упрямства. Словно в одном из волжских городов заложен какой-то древний магнит… Возможно, что этот магнит – браслет. Невероятно. Однако, если хорошо подумать…
Видение о скором путешествии было не случайно. Оно как бы заранее предупредило меня. То есть браслет так оберегал от будущего самообмана. И теперь, когда дар у меня отнят в силу непонятных причин, я все-таки настойчиво верю, что сарматское украшение принадлежит лишь мне. Браслет – мое предназначение.
Сегодня под утро я видела сон… Моя птица на фоне оранжевых, изнутри освещенных облаков казалась бумерангом. Но я так и не поняла, каково было направление ее полета: то ли она еще больше удалялась от меня, то ли, наоборот, возвращалась.
А теперь самое главное… То, о чем я боялась всерьез подумать, боялась, потому что последнее видение было слишком правдоподобным и красивым. Другие, первые мои видения, казалось, выплывали из какой-то туманности, которая потом становилась как бы утренней росой будущих событий. Но последнее, восставшее из пропасти веков, было ярким и до мельчайших подробностей четким. Бог мой, я даже помню, как сверкали камни на бусах сарматской невесты! Я помню руки старухи и кузнечный звон молота и наковальни. Может быть, я видела больше, чем положено, и так произошел энергетический спор между моими человеческими силами и силами мистического браслета. Конечно, победила магия! Поэтому видение исчезло на самой последней секунде и будто снова рухнуло в бездну прошлого.
А если взять и продолжить эту магическую распрю? И силами своего человеческого ума понемногу восстановить древнюю легенду о невесте сарматского племени. Странно, отчего я произнесла слово «легенда»? Если сравнить мозг с компьютером, то наверняка моя память запечатлела некий алгоритм. Стало быть, правильное использование подсказок даст мне верный результат, и видение будет иметь продолжение. Итак, мне нужно вспомнить все, что происходило в последние дни до похищения браслета.
* * *Сибирь. Восточный Саян
За горным ущельем, грозящим всякому страннику гибелью, за трудной тропой, заваленной тяжелым камнем, – словом, за тем, что недоступно, скрывалось жилище Восточных Хранителей. Спрятанная от посторонних глаз пещера начиналась густой тьмой и неземным холодом. Куда могло привести это начало? В горное сердце или в чью-нибудь пасть?
Пещера вела к иллюзорной пустоте – какой-то еще никем не измеренной пропасти. Оказавшись в ней, алхимик почувствовал невесомость своего гнева по отношению к изменнице Долорес. Альфредо вошел, вернее, пересек эти иллюзорные врата и через несколько мгновений очутился в подземелье, которое было жарко освещено грозными факелами. Его слух ощущал, как отдалялась никем не тронутая тишина, и все ближе становилось пение литавр. Альфредо вновь опечалился, вспомнив о вчерашних обидах.
– Благодарю вас за приглашение, – поклонился Альфредо Восточным Хранителям. – Мой замок с некоторых пор лишился своего былого гостеприимства… О, женщина! Каким глупым существом ты становишься порою!
– Оставьте свои стенания, светлейший, – сказал Эль-Хан. – Вы же знали, что Долорес чересчур спесива и горда.
Лейла готовила из трав целебный чай. Упоительный аромат, казалось, вдыхали даже горные стены.
– Долорес не так глупа, как показалось вам, – говорила она, разливая напиток в серебряные пиалы. – Она сделала все, чтобы цель ее поступка была непонятна нам. Альфредо, лишь ты можешь догадаться о нынешних помыслах ведьмы.
– Нет, к сожалению, к Долорес не подступиться – в ее руках браслет, – возразил гость.
– Ты хочешь сказать, что мы должны пожертвовать нашими подопечными?! – удивился Эль-Хан. – Ведь только жертвуя тайной браслета, мы угомоним Долорес.
– Никак не возьму в толк, – сказала Лейла. – Неужели зависть ее так сильна, что ради первенства она готова пожертвовать такой подходящей преемницей?
– Может быть, ею движет страх потерять свою власть раньше, чем наступит срок, – предположил Альфредо. – Ведь дитя в одиночку могло разгадать тайну. Если б это произошло, сроки бы сократились…
– Мудро, – согласился витязь и посмотрел на Лейлу, которая взглядом также выразила свое согласие. – Чем быстрее дети постигают высшее мастерство, тем ближе тот миг, когда они займут наши места. Это естественно…
– И все-таки я сомневаюсь, что здесь одно лишь ведьминское тщеславие играет свою роль, – хмуро проговорил алхимик. – Вся тайна заключена в браслете… либо она вне его, однако действовать может только в единении с ним. И мы должны раньше, чем Долорес, распознать эту зависимость.
* * *К полудню мы прибыли в Саратов. Вокзал этого города не оставил во мне особых впечатлений. Нас поселили в старинном и красивом здании под названием «Гостиница «Московская». Насколько я успела разглядеть в окно туристического автобуса, в центре города довольно много домов, еще сохранивших старинный стиль дворянских особняков. И вообще мне показалось, что я когда-то уже приезжала в Саратов.
Здесь было гораздо теплее, чем в родном Пскове. До обеда оставался час, но уже безумно захотелось чем-нибудь полакомиться. Интересно, как в Саратове обстоят дела с мороженым? В самом деле, я не смогу по-настоящему оценить этот город, если не попробую местное мороженое. С такой безумной идеей я постучалась в номер, куда поселили Макса и Антона вместе с другими парнями. Я, Ольга и еще три старшеклассницы остановились в соседнем номере. Надо сказать, что в гостинице было уютно и чисто. Дверь номера открыл Макс. Он выглядел почему-то болезненно бледным, будто уже давали о себе знать симптомы морской болезни. Даже не представляю, что с ним будет, когда наш теплоход станет отчаливать. Я ждала Антона у двери целых две минуты и уже начинала нервничать. Наконец он соизволил выйти ко мне. Как ни странно, он сразу согласился пойти отведать саратовского мороженого.
– Красильников, ты понимаешь, что я первой делаю шаг к нашему примирению? – спросила я, когда мы вышли на улицу.
– На самом деле ты просто опередила меня. Я сам хотел пригласить тебя на прогулку, – засмеялся он. – Кстати, запоминай дорогу, чтоб не заблудиться.
– А что случилось с Максом? – вспомнила я измученное лицо нашего одноклассника.
– Не знаю, – пожал Антон плечами. – Говорит, что простудился.
На перекрестке мы зашли в магазин, купили мороженое в тонком вафельном стаканчике, приятно хрустящем от малейшего прикосновения челюсти. Антон оценил вкус мороженого настолько, что даже пипка его носа выкрасилась в белый цвет. Оказавшись на другой стороне улицы, мы вышли на Театральную площадь. Один любезный прохожий, от которого мы узнали ее название, рассказал нам также, что раньше это широкое пространство называлось площадью Революции. В самом деле, с краю стоял навеки застывший исполин с лысиной и бородкой. Исполин вытянутой рукой указывал в каком-то, видимо, только ему известном направлении.
– Я чувствую, мы не скоро покинем этот город, – сказал Антон.
– С какой стати? – удивилась я. – Завтра в девять мы отчаливаем. Так значится в расписании круиза.
Обменявшись этими фразами, мы почему-то умолкли. Возникло желание спросить у Антона о причине его такой странной задумчивости. Мне уже начинало казаться, что он изо всех сил пытается скрыть свою очередную информативную рыбку, чтобы полакомиться ей в одиночку. Но я не стала тревожить его своими вопросами и решила плыть по течению. И пока мы плывем в одной лодке, мне незачем опасаться.
– Скажи, что ты знаешь о сарматских племенах? – неожиданно спросил он.
– Лишь то, что они были кочевниками и очень любили украшать свои вещи золотом, серебром и камнями, – ответила я. – К тому же я читала, что сохранилось мало сведений о том, во что они верили. Какие боги у них были? Об этом тоже почти ничего неизвестно.
