Джеймс Паттерсон - Эксперимент «Ангел»
Доктор Мартинез указывает на яркий белый квадратик, примерно сантиметра два — два с половиной в ширину, где-то в середине моего предплечья.
— Ты случайно никаких украшений не носишь? — вопросительно смотрит она на меня. — Или это молния на ветровке?
— Нет, я ветровку сняла.
Доктор Мартинез наклоняется поближе к снимку и прищуривается:
— Эта штука похожа на… — ее голос начинает дрожать.
— Что, что там такое, — выражение ее лица меня сильно беспокоит.
— Это микрочип, — она явно в нерешительности. — Мы их вживляем домашним животным на случай, если они потеряются. В микрочипе записаны контактные данные хозяина, и по ним животное всегда можно опознать. Только… Только тот, который у тебя стоит, он очень дорогой. Такие только элитным собакам и кошкам ставят. Высокопородным, выставочным и прочее. У этих чипов еще и отслеживатель есть. Если украдет кто собаку, например, или если она сама убежит, такой микрочип посылает сигналы, по которым ее можно выследить, где бы она ни находилась.
42Теперь мне все понятно. Мое лицо каменеет от ужаса, и доктор Мартинез встревоженно пытается меня успокоить:
— Только пойми меня правильно. Я не говорю, что это именно чип и есть. Я только говорю, что эта штуковина на него похожа.
— Вытащите ее скорее, — прошу я севшим от страха голосом. — Вытащите ее, пожалуйста, прямо сейчас.
Она снова повернулась к снимку и несколько минут внимательно его рассматривала. А я как могла пыталась держать себя в руках.
— Макс, должна тебе сказать правду. Не думаю, что его возможно вынуть хирургическим путем. Похоже, что чип имплантировали очень давно, когда ты была еще маленькой. С тех пор вокруг чипа наросли и плотно оплели его мышцы, нервы и кровеносные сосуды. Если попытаться его вырезать, очень велика вероятность того, что твоя рука полностью перестанет действовать.
Если хорошенько вдуматься, я в общем-то уже свыклась с тем кошмаром, которым была моя жизнь. Потому-то так и ошарашил меня этот новый «сюрприз» моих мучителей. Оказывается, они по-прежнему и на расстоянии продолжают играть со мной в свои дьявольские игры.
«И чему я, идиотка, удивляюсь, — горько спрашиваю я себя. — Разве не украли они Ангела два дня назад?» Словно наяву Ангел возникла передо мной, широко мне улыбаясь и глядя на меня полными любви глазами. Я постаралась успокоиться и собраться.
И ровно в этот момент до нас из приемной донеслись мужские голоса, вежливые, обаятельные … задающие вопросы. Много лишних вопросов.
Я снова окаменела. Доктору Мартинез не надо было ничего объяснять. Она посмотрела на меня, прислушалась к происходящему в регистратуре и все поняла без слов.
— Не бойся, — сказала она спокойно. — Сейчас я с ними разберусь. А ты посиди-ка пока здесь немножко. Она подтолкнула меня к двери в маленькую кладовку. Я спряталась за висящие на вешалках длинные белые халаты. Доктор Мартинез заперла дверь и выключила свет.
Не думай, дорогой читатель, что я не замечаю абсурдности моего положения: спасаться от белохалатников, прячась за белыми халатами. Нарочно не придумаешь!
Чуть не в ту же секунду я услышала разговор, доносящийся из смотрового кабинета.
— Что здесь происходит? — возмущается доктор Мартинез и властно добавляет: — Кто вас сюда пропустил? Это медицинское учреждение.
— Прошу прощения, мадам, — мужской голос обволакивает бархатными интонациями, и сердце у меня замирает.
— Доктор, — резко обрезает его Эллина мама.
— Простите, доктор, — примирительно вступает новый голос, мягкий и завораживающий. — Извините нас за непрошеное вторжение. Вам совершенно не о чем беспокоиться. Мы представляем местные правоохранительные органы.
— Мы только хотим Вас спросить, не происходит ли здесь чего-либо необычного, — подхватывает первый. — Предупредительная, видите ли, мера. Боюсь, на данный момент я не могу вдаваться в подробности. Вы сами понимаете…
Он сделал многозначительную паузу, подразумевающую сверхсекретную миссию государственной важности. Может, я и вправду сверхсекретный объект?
Я напрягаюсь от повисшей паузы. Она там, наверное, вот-вот поддастся их чарам. Что ж, она не первая.
Что же делать, что же мне делать? Неожиданно вспоминаю свой рентгеновский снимок и зажимаю себе рот рукой, чтобы не закричать. Значит, вот как они нас выслеживают.
Похоже, еще минута, и мне придется сражаться за свою жизнь. Хоть бы палку какую-нибудь найти! Но здесь слишком темно, чтоб рассмотреть, что может пригодиться для драки. Думай, Макс, думай…
— Необычного в каком смысле? — ядовито парирует доктор Мартинез. — Вас интересует двойная радуга? Бензин дешевле чем полтора бакса? Диетическая кола, которую можно пить без отвращения?
Я не могу сдержать усмешку: вот это тетка! Да еще у нее, кажись, на ирейзеров иммунитет. Исключительно редкое явление!
— Нет, — произносит один из голосов спустя мгновение. — Мы собираем информацию о необычных людях, например о новых в округе лицах или о подозрительных детях и подростках, которых вы прежде не встречали. Или даже о необычных животных.
— Я ветеринарный врач, — холодно останавливает его доктор Мартинез. — И, сказать по правде, я не особенно рассматриваю хозяев своих пациентов. И пришельцев никаких в нашем районе я тоже не припомню. Что же касается необычных животных, на прошлой неделе я принимала роды у коровы с раздвоенной маткой. В каждой матке — по здоровому теленку. Вам такое подойдет?
Ирейзеры примолкли.
— Господа, вы меня извините, но у меня дела. Выход по коридору налево. Вас проводить или вы сами его найдете?
Мда… ласковая-то она ласковая, но разозлится, так никому не поздоровится. Не хотела бы я, чтобы она со мной так разговаривала.
— До свидания. Если Вы увидите или услышите что-нибудь необычное, звоните, пожалуйста, вот по этому номеру. Спасибо и простите за беспокойство.
По коридору затопали тяжелые шаги. И через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь.
— Если эти двое еще раз здесь появятся, срочно звоните в полицию, — предупреждает регистраторшу доктор Мартинез.
Она выпускает меня из кладовки, но выглядит мрачно:
— Эти двое — совсем не то, что тебе нужно, так ведь?
Я киваю:
— Мне лучше вообще немедленно отсюда убраться.
— Подожди до завтрашнего утра. Тебе нужно переждать еще хотя бы одну ночь. Обещаешь?
Я открыла было рот, но вместо возражений у меня помимо воли вырвалось:
— О'кей, обещаю.
43— Надж, послушай меня. Не делай этого! Я тебе говорю, это плохая идея, — настаивает Клык. — Опасная и никому не нужная.
Если честно, то Надж удивлялась, что Клык все продолжает ее уговаривать, а не махнул на нее рукой как на безнадежный случай. Он несколько раз грозил бросить ее на произвол судьбы, но поняв, что она не поддается ни на уговоры, ни на доводы здравого смысла, сердито замолчал.
Вот и нужный район. В таком крошечном местечке, как Типиско, искать его долго не пришлось. К тому же Надж хорошо помнила адрес. Какие картинки она себе рисовала, она и сама толком не понимала. Но так или иначе, район трейлерных домов обманул ее ожидания.
Трейлеры стояли нестройными унылыми длинными рядами, каждый из которых был отмечен покосившейся деревянной табличкой. На табличках от руки сикось-накось намалеваны названия улиц: улица Сегуро, переулок Роудраннер.
Никаких палисадников с клумбами, никаких свежевыкрашенных белых изгородей. Между домами все поросло буреломом колючих кустов, в которых тонули каркасы брошенных холодильников, скелеты доисторических автомобилей и прочий старый хлам.
— Пойдем, — Клык потянул Надж за рукав. — Нам туда. Вон там знак «тупик Чапарал». Видишь?
В самом конце длинного ряда трейлеров зоркие глаза Надж тут же выхватили цифры 4625. Ошибки быть не могло. Она шумно задышала. Вот здесь живут ее родители. Пнув ногой полупустые банки с краской, Надж и Клык опустились на корточки перед заброшенной и покрытой граффити машиной.
— Может, они переехали? — в сотый раз высказал Клык надоевшее Надж предположение. — Может, ты вообще все неправильно поняла, и эти люди просто не имеют к тебе никакого отношения? И потом, подумай, пожалуйста, подумай, маловероятно, конечно, что ты не из пробирки, но даже если это так и у тебя все-таки есть родители, наверное, была же у них какая-то причина от тебя отказаться. Может, они тебя вообще знать не хотят.
Клык говорил мягко, почти нежно, но от этого его слова ранили ее еще больнее.
— По-твоему, ты глаза мне открыл? И я сама об этом не думала? — яростно шепчет Надж с несвойственным ей гневом. — Я сама все понимаю — не маленькая. Но если есть хоть какой-то шанс, хоть один процент, я не могу не рискнуть. Я просто должна попробовать их увидеть. А что, ты на моем месте наплевал бы на все?
